Переговоры Владимира Путина с Александром Лукашенко, которые состоялись на прошлой неделе в Минске, одни назвали крупной экономической победой Кремля над вконец зарвавшимся батькой, другие (по большей части белорусские наблюдатели) - первым шагом белорусского президента на пути к его главной цели: продлению своих властных полномочий на третий срок. Как известно, конституцией Белоруссии это не предусмотрено, но на то и всенародный референдум - он уж точно впишет в нее новые страницы.
Многострадальная идея братской интеграции двух стран показала свою живучесть. Но кто выиграл (или проиграл) в ходе ее очередного витка, остается тайной. Точно известно лишь то, что проигравших пока нет. По данным минского Независимого института социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ), после сентябрьского скандала (тогда Путин, возмущенный требованиями, которые Лукашенко выдвинул в ходе личной встречи на теплоходе "Россия", с сарказмом высказался по поводу "трех процентов белорусской экономики" и необходимости "отделения мух от котлет") рейтинг Лукашенко в республике стремительно пошел вниз. В начале осени за него проголосовало бы всего 27% активного электората.
Но батька быстро оправился от удара и вдарил из всех видов тяжелой артиллерии у себя дома: замелькал по местному телевидению в десятках сюжетов, ругался, размахивал руками, бранил Россию и взывал к национальным чувствам. Через два месяца его рейтинг поднялся выше 30% и даже принес социологам некоторые сюрпризы. Окончательно сбитая с толку добрая треть безотказного электората президента превратилась в ярых противников интеграции - последовательных сторонников независимости Белоруссии.
Визит Путина в Минск, в ходе которого были вновь названы сроки введения единой валюты, российского рубля, - к январю 2005 года (то есть после президентских выборов в России), и вовсе завел ситуацию в тупик. Этим шагом Кремль наконец-то отказался от использования интеграционного популизма в будущей предвыборной гонке. Здесь действительно больше риска, нежели реальных политических дивидендов. Зато Высший совет двух государств, который вот уже несколько лет тщетно занимается выработкой единого конституционного акта союзного государства, оказался в форменном кризисе - он так и не смог предложить свои наработки двум президентам на обсуждение. Что уж говорить о предыдущем горьком опыте с отставкой разработчиков этого акта, отчаявшихся найти удобоваримую формулу этого причудливого альянса! И Москва, и Минск не могут (а главное, пока не хотят) заявить вслух, что никакой модели будущего союза двух государств не существует. Вернее, моделей может быть сколько угодно, но все они упираются в неразрешимую "проблему Лукашенко".
В Минск ездил ревизор
Кремль только нащупывает реальные рычаги давления на Лукашенко, уже осознав, что любые гарантии, которые батька дает под политическим нажимом, должны, в свою очередь, страховаться банальным экономическим шантажом. Пока газовый шантаж оказался, пожалуй, единственным по-настоящему эффективным средством "общения" с Лукашенко. Москва смогла сдвинуть экономическую интеграцию с Белоруссией с мертвой точки, только пригрозив вдвое снизить поставки газа в республику. Уже по опросам общественного мнения в Белоруссии стало очевидно, что такому давлению сопротивляться бессмысленно. На вопрос, как Лукашенко должен был бы поступить в ответ на давление "Газпрома", возмущенного невесть откуда взявшимися новыми требованиями в отношении приватизации "Белтрансгаза", большинство респондентов ответили: уступить. Батька уступил. Но игра в том же духе будет продолжена.
"Будучи по своему характеру и профессии контролером высокого класса, Владимир Путин столкнулся с редким для себя типом профессионального борца со всеми формами контроля. Обладая достаточно сильной интуицией, Лукашенко уничтожил все механизмы контроля своей деятельности в Белоруссии. В таком же духе он не прочь поработать не только в республике", - считает президент белорусского Союза предпринимателей и публицист Александр Потупа. Пока стороны обсуждают условия создания к июлю 2003 года совместного российско-белорусского газотранспортного предприятия, в республике начался форменный информационный передел. Одновременно с резким сокращением времени вещания российских телевизионных каналов в Белоруссии Минск занялся полной перекройкой их информационной сетки - ОРТ превращено в ОНТ, в котором почти все российские информационные выпуски заменены на республиканские. Нетронутой осталась лишь развлекательная часть федерального канала. Аккурат накануне визита Путина в Минск Лукашенко поспешил избавиться от трех российских радиостанций - "Маяк", "Голос России" и "Юность", которые были заменены соответственно на "Сталiцу" и областное радиовещание. Так что на фоне перекройки СМИ, как в Белоруссии, так и в России, теплый разговор двух президентов о едином информационном пространстве союзного государства более походил на дипломатическую подготовку к самой настоящей информационной войне.
Оба президента, обладая всеми признаками авторитарных лидеров, настолько не похожи друг на друга, что порой кажется: они обладают не только разным менталитетом, но и живут в разных измерениях. Впору говорить о том, что союз двух государств невозможен именно в силу этих внутренних, так сказать, глубоких, сущностных причин. В любом случае, они делают ставку на принципиально разный по своей природе электорат - если убежденные сторонники Лукашенко на гипотетических выборах могли бы отдать свои голоса и за Путина, то электорат Путина при прочих равных вряд ли проголосовал бы за батьку.
Заповедная зона
В 1996 году, одной телефонограммой повернув вспять всю экономику Белоруссии (запретив на полгода регистрацию и перерегистрацию любых предприятий малого и среднего бизнеса и возродив командно-административную систему управления экономикой), Лукашенко раз и навсегда сделал ставку на зависимый от государственной кормушки сплошь маргинализованный (читай: деморализованный) белорусский электорат. То есть не на средний класс. В результате, по словам замдиректора НИСЭПИ Александра Соснова, все попытки обнаружить в республике зачатки среднего класса разбились о невозможность вычленить и применить необходимые для этого критерии. Взятый за основу доход на душу населения свыше 100 долларов помог получить весьма причудливую картину: таковых в республике оказалось 4-5% (сюда входят все - от предпринимателей до криминала и госчиновников). Носителей же мировоззрения среднего класса (будь то независимость, стремление к стабильности, либерализм) - едва наберется 0,5%. Если смотреть на такой показатель "плотности деловой среды" в Белоруссии, как количество предприятий малого и среднего бизнеса на одну тысячу человек, то в республике этот индекс подходит под определение "нож сквозь масло" - 2,7 (для сравнения: индекс России - более 6, Украины - 5, ЕС - 45, США - 73).
Поскольку главными целями батьки были и остаются консервация своего режима, максимально долгое сохранение статус-кво, сопротивление любым формам контроля, процесс маргинализации белорусского общества будет продолжен.
Как метко заметил Александр Потупа, режим Лукашенко - это типичный "seater on the tiger" (то есть "сидящий на тигре"): поскольку спрыгнуть с него уже невозможно, остается только удерживаться как можно дольше. Все это не может не входить в противоречие с политикой России, которая намерена "понести республику на своих плечах в Европу". Как ни крути, интеграция с Россией была бы для Белоруссии настоящим спасением. Ведь в окружении пяти достаточно интенсивно развивающихся экономик - Латвии, Литвы, Польши, России и Украины - девственная нетронутость и недоразвитость экономики Белоруссии выглядит настоящим курьезом. Многие специалисты прямо говорят о том, что она - идеальная лаборатория для исследования эффективности любых политических и экономических моделей. Попробовали авторитаризма - так же можно применить в дальнейшем и европейскую модель.
"Нам бы хотелось, чтобы Белоруссия стала частью Европы и достигла таких же успехов, какие мы видим в соседних странах. Учитывая все ее ресурсы - образованное население, географическое положение, инфраструктуру, - страна должна быть чрезвычайно привлекательной для иностранных инвесторов. Все, что необходимо сделать, - дать белорусам возможность воспользоваться своими преимуществами. И это будет одна из самых динамично развивающихся стран в регионе", - считает посол США в Белоруссии Майкл Козак.
Империя или союз?
Существующих моделей, которые имеют отношение к интеграции, только две. Одна - экономическая экспансия российских промышленных групп (уже сегодня есть данные, что российские компании напрямую и косвенно контролируют до 80% белорусского рынка), которая плавно (но не без шума) приведет к удушению режима Лукашенко и, возможно, к политической интеграции двух стран. Причем именно Белоруссия как унитарное государство изменит свою природу и станет частью Российской Федерации - не наоборот. Речь при такой схеме может идти только об "имперском поглощении". Спрашивается: во что еще может превратиться интеграция двух стран, одна из которых больше другой по территории в 85 раз, по населению - в 14,5, по объему экономики - в 25 раз? По этому пути и пытается идти сегодня Москва - и именно на этом пути ей следует ждать коварных подвохов со стороны режима Лукашенко, который в обмен на свое согласие сохранить лишь один (не два) эмиссионный центр уже сейчас пытается добиться влиятельного места в Кремле.
В мгновение ока батька может превратить любой бизнес на своей вотчине в чрезвычайно убыточное предприятие, как это произошло, скажем, с проектами Ford Motor и McDonald`s в республике. Вот только у таких крупных западных компаний подобные провалы находятся в пределах погрешности их специальных фондов риска. Другое дело - крупный российский бизнес, который идет на белорусский рынок с согласия и под гарантии Кремля. Любые хозяйственные конфликты с режимом Лукашенко (а они будут) обречены на перерастание в острый конфликт двух государств. В условиях же единой валюты и одного эмиссионного центра в Москве Кремль получит действенный механизм, с помощью которого в определенный момент можно будет "свернуть режим" - путем стимулирования социального недовольства в республике. С одной только поправкой: на выходе он получит еще и антироссийски настроенное население.
Поэтому, вглядываясь сегодня в очертания реальных моделей сосуществования двух фатально связанных стран, наиболее реальной кажется вторая - "европейская" модель. Она делает независимость Белоруссии залогом ее интеграции в единое экономическое пространство с Европой и Россией. "Поглощение" же как таковое - в этом есть что-то от архаичной стратегии имперского государства, которое само по себе уже факт прошлого. Европейские политики никогда не пойдут на подрыв влияния Москвы в этой республике, уже прекрасно понимая хотя бы важность транзитной роли Белоруссии в торговле с Россией. Проблема лишь в том, что "европейская интеграция" Белоруссии в общее экономическое пространство возможна лишь при тех же условиях: ликвидация главного барьера - одиозного белорусского режима. Поскольку его судьба, и это сегодня очевидно, находится в руках Москвы, принципиальным становится вопрос: решать ее в рамках призрачного союза или вне его?
Минск-Москва
