Как и следовало ожидать, уважаемые читатели, предложение определиться с политическими убеждениями вызвало реакцию бурную, но, к сожалению, пока плохо поддающуюся структурированию. Но тем не менее мы движемся.
Первый элемент рассуждений, который можно выкристаллизовать из ваших слов, заключается в том, что, вообще говоря, вам не чужда идея какой-либо формы правления элит - монархии, аристократии или еще чего-нибудь. Я исхожу из того, что если вы не желаете обозначать свои особые интересы и тем более не желаете защищать их как граждане через выборы, то, значит, вы доверяете это кому-то еще, и этот кто-то еще оказывается элитой. Не будем оценивать этот факт в координатах хорошо-плохо. Это всего лишь означает, что наша общественная психология позволяет вести разговоры и об избирательном цензе, и об аристократическом правлении. Почему нет?
Здесь, однако, есть одна тонкость. В России элита только начинает формироваться и пока очень слаба. Она будет вырастать и крепнуть, в том числе наблюдая и используя наши с вами убеждения. Поэтому, не выражая их, мы мешаем становлению элиты, а выражая - можем повлиять на ее качество.
Второй выделяемый элемент рассуждений заключается в том, что мы заведомо цинично воспринимаем связь убеждения-политика. То есть мы априори полагаем, что сначала политика, а потом уже под нее подгоняются любые убеждения. При этом мы, конечно, валим все на постмодерн - мол, он-то все и испортил. Могу предложить вам лично расстаться с постмодерном.
Я, честно сказать, довольно равнодушна к вопросам политики, и во всей череде наших демократических выборов участвовала только один раз - на последних думских. Так что к вопросу, зачем нужны политические убеждения и как они связаны с реальной политикой, отнеслась без предвзятости. Родилась такая схема. Пусть рассматривается практический вопрос о том, как государству поддержать нашу мебельную отрасль. Можно сделать акцент на повышении пошлин на импорт готовой мебели. Можно на снижении пошлин на импорт оборудования. Можно, конечно, сделать и то и другое, но, поскольку чиновники тоже люди, на что-то они реагируют быстрее и лучше. Вопрос, на что, - вопрос не только денег, хотя нам очень хочется так думать (очень комфортно, мы как всегда умываем руки - все взяточники), но и того, какие убеждения сегодня популярны. Если мы делаем ставку на защиту рабочих мест и прочее, то мы, конечно, должны радеть прежде всего за повышение пошлин на готовую мебель, а о другой проблеме и не вспомним. Если же мы будем исходить из того, что наши предприниматели должны быть настолько сильны, чтобы конкурировать с внешним миром, то мы всячески будем способствовать тому, чтобы обеспечить им более легкий доступ к свежим технологиям. В одном случае мы ставим на общественный интерес, во втором - на частный. При этом и в том и в другом случае мы имеем некий государственный результат, и очень важно, что никто не сможет просчитать этот результат в деньгах. Мы можем руководствоваться только убеждениями, интуицией, видением будущего.
Эта схема вплотную примыкает к тому примеру, о котором говорит читатель Покровский, - примеру с лесной отраслью. Вопрос, на чьей стороне быть, - на стороне крупных компаний, желающих субмонополизировать отрасль, либо на стороне мелких, желающих тоже делать деньги, по пути фактически уничтожая наше лесное хозяйство, - тоже вопрос, на который нельзя ответить вне убеждений. Кто-то может быть за мелкого собственника, потому что видит в равном доступе к ресурсу проявление справедливости, кто-то за крупного, потому что полагает, что только передача имеющихся ресурсов в руки тех, кто может ими эффективно управлять, способна позволить нам обеспечить следующие поколения хорошим образованием, мощной культурой и другими счастливыми проявлениями благополучия.
Татьяна Гурова
