Издательство АСТ выпустило двухтомник Бориса Акунина "Пелагия и Красный петух". Предыдущие две книги из трилогии про Пелагию - "Белый бульдог" и "Черный монах" - успели зарекомендовать модного востоковеда не просто как автора легкого чтива о девятнадцатом веке, но и как концептуального писателя, размышляющего о прошлом и будущем России.
Если детективы о Фандорине считаются не более чем интеллектуальной забавой, то книги о непослушной послушнице Пелагии преподносятся публике как вполне серьезное литературное чтение: сообразительная монахиня из российской глубинки, походя справляясь с человеческими загадками, занимается также и философскими обобщениями на уровне как минимум Умберто Эко. Чтобы в полной мере оценить изящество акунинского замысла, недостаточно поверхностной литературной образованности - необходимо еще хорошо представлять себе Россию времен Победоносцева (у Акунина - "Победина"), уметь замечать анахронизмы и скрытые цитаты из Лескова и Достоевского.
В новом романе писатель с прежним наслаждением роется в архивах национальной памяти, стремясь уже не столько разъяснить драматургию детективного сюжета, сколько понять движущие религиозные силы конца XIX века, описать отношения между охранительным террором и зарождающимся сионизмом. Действие развивается параллельно на территории нынешнего Израиля и в России за чертой оседлости. Переодетая в простое платье Пелагия путешествует по библейским местам - от Иерусалима до Содома - в поисках не то сумасшедшего, не то святого старца Мануйлы, на которого готовится покушение. За ней, оставляя горы трупов, следует угрюмый киллер-черносотенец. В это время в Житомире трогательный местечковый еврей Бердичевский сражается с хорошо организованной антисемитской мафией Христовых Опричников (некое подобие конспиративной организации "Священная дружина", существовавшей в России при Александре III). Как выясняется, одержимые национальной гордостью мракобесы занимают ключевые посты в государстве, так что конца интриге не предвидится и разгадки - тоже. Если бы не Пелагия. Руководствуясь подсказками из Священного Писания и здравым смыслом, она находит-таки мистического старца и убеждается в том, что он - действительно новый мессия. Одним взмахом руки Мануйла обращает грешников в праведников, читает проповедь о новом гуманизме и свободе воли - а после загадочно исчезает с красным петухом под мышкой, лишив преступников возможности совершить новое покушение. Рациональное объяснение конфликта представляется сыщице, да и самому автору, натянутым и неубедительным. В поисках главного свидетеля Пелагия набрела на Спасителя. И сам Акунин, тоже, кажется, запутавшись в слишком сложно организованной исторической сетке, неожиданно выходит на простые мистические решения, подобно древнегреческим драматургам, которые в таких случаях, не в силах завершить собственный сюжет, призывали на помощь кого-нибудь из богов. Прием, запретный для писателя детективов, но простительный писателю-философу.
