В 70-е годы канадца Дэвида Кроненберга считали чуть ли не главным в мире специалистом по фильмам ужасов. В его первых картинах люди видоизменялись самым неожиданным образом, становились жертвами вышедших из повиновения паразитов ("Мурашки по телу", 1975), с помощью хирургической операции превращались в кровососущих тварей ("Бешеная", 1977).
Основа фильмов ужасов - совмещение человеческой природы с чудовищной. Носферату или, к примеру, доктор Лектер потому и страшны, что время от времени обнаруживают в себе человека. Но Кроненберга всегда интересовали видоизменения человеческой природы как таковые. Режиссер старательно выкорчевывает из своих героев людские черты - переделывая их в гигантских шестиногих насекомых ("Муха", 1986), заменяя им сексуальность ревущим карбюратором ("Автокатастрофа", 1996), делая их составными частями виртуальной реальности ("Экзистенция", 1999). В последнем своем фильме "Паук", только что вышедшем в российский прокат, Кроненберг дошел до логического конца. Внешне его персонаж выглядит вполне по-людски. Однако от человека в нем не осталось ничего - если не считать, конечно, внешнего сходства с Ральфом Файнсом.
Отсутствует даже дар речи. Деннис Клегг - он же Паук - бормочет себе под нос обрывки фраз, слов и имен, хаотически вылезающих из его тяжело ворочающихся мозгов. Весь фильм проходит под мрачный аккомпанемент неудобопонятных ворчалок, сопелок и пыхтелок, которыми Паук сопровождает свои перемещения в пространстве. Двигаться ему тоже удается с трудом - такое ощущение, что тело Паука не предназначено для прямохождения. Бормоча себе под нос и с недоумением озираясь, он вылезает из поезда, привезшего его в Лондон из дурдома, в котором Паук провел большую часть жизни. Пошатываясь, с трудом удерживая равновесие, он добирается до нового жилища - мрачного общежития для вышедших на волю психов. Седобородый тихий сумасшедший рассказывает ужасы о ядовитых скорпионах, остальные соседи молча глядят на Паука из углов безумными глазами. Сам Паук, кряхтя и причудливо изгибаясь, сплетает на чердаке паутину из подручных материалов и перечитывает собственный дневник. В тетрадке, исписанной какими-то нечеловеческими каракулями, содержится вся его жизнь до дурдома: любящая мать, мрачный отец, проводящий вечера в пабе, сам маленький Деннис, ласково прозванный паучком и плетущий у себя в детской сложную паутину. А также странная и страшная история: мать подменили шлюхой из паба - воплощением брутальной сексуальности с громадным бюстом, непонятным образом позаимствовавшей у матери лицо. Паук бродит по собственным воспоминаниям, наблюдая за сценами убийства - как приснившимися ему, так и реальными, подсказывая персонажам реплики и пытаясь понять, кто виноват в его превращении из аутичного ребенка в кровожадное насекомое.
Самое интересное - не виноват никто. Разумеется, в фильме Кроненберга легко вычитать элементарный фрейдистский подтекст: ревность к отцу, детская травма при столкновении с сексуальной жизнью взрослых и так далее. Однако Фрейд тут явно ни при чем. Деннис Клегг не подвергался внезапным изменениям психики, его сумасшествие ничем не мотивировано. Все проще - он как был с детства пауком, случайно приобретшим антропоморфный вид, так им и остался. Паутина в детской отличается от паутины на чердаке только размером. В "Пауке" Кроненберг перестает изучать человеческие видоизменения и мутации, окончательно превращаясь в исследователя негуманоидных форм существования. По сути это уже не кинематограф, это энтомология. Не случайно мир вокруг Паука кажется столь безумным: улицы Лондона безлюдны, лица персонажей странно искажены, голоса их как будто пропущены через вокодер. Режиссер помещает камеру прямо в голову своего героя - и глядит на мир специфически паучьим взглядом. Так что нет ничего удивительного в том, что Паук даже маму родную не узнает. Насекомые, как известно, видят мир не так, как мы.
