Пауза в экономическом росте, начавшаяся еще в сентябре прошлого года, в начале нынешнего года сменилась новым подъемом. В первом квартале темп роста промышленного производства может превысить 6%, и в случае сохранения высоких нефтяных цен индекс промышленного производства в 2003 году вряд ли опустится ниже 4-4,5%. Отрадно, что в феврале-марте подъем наконец охватил не только нефтяную отрасль и металлургию, но и обрабатывающие секторы, ожили конвейеры автомобильных заводов. Означают ли эти успехи исчезновение симптомов "голландской болезни" и угрозы экономической стагнации вследствие падения экспортных доходов и быстрого роста импорта? Конечно нет. Похоже, и правительство отдает себе отчет в неустойчивости наметившегося подъема, который в конце года, как раз к выборам, может вновь смениться паузой, как это происходило в последние годы.
Появляются предложения в целях ускорения роста пожертвовать бюджетным профицитом, урезать амбициозные планы Минфина по формированию стабилизационного фонда и снизить налоговую нагрузку на экономику. Конечно, можно говорить о том, что двухпроцентное снижение НДС в 2004 году - это мало и следовало бы опустить ставку до 15-16%, а также понизить ЕСН. Однако не будем забывать, что запас прочности у бюджетной системы в случае снижения нефтяных цен до 20 долларов за баррель не столь уж велик. По нашей оценке, даже если налоговые новации ограничатся в ближайшие годы двухпроцентным снижением НДС и ускорением возмещения НДС при экспорте и капитальных вложениях, налоговые доходы федерального бюджета могут понизиться с 15,6% ВВП в прошедшем году до 13-13,5% в 2004-2005 годах. Это меньше, чем непроцентные расходы федерального бюджета в 2002 году (13,9% ВВП).
Пытаться решить эту проблему за счет существенного сокращения уровня бюджетных расходов, на наш взгляд, малореалистично. Этому мешают не только конъюнктура выборов, но и объективная неэластичность расходов на коллективные общественные услуги, вызванная нерешенными проблемами в межбюджетных отношениях центра и регионов, необходимостью финансировать модернизацию армии и всей социальной сферы. Экономическому росту мешает не избыточный уровень государственных расходов, а их низкая эффективность, неспособность российского государства управлять своими активами и помогать бизнесу в реализации его планов.
Угроза снижения бюджетного профицита или даже перехода к дефицитному бюджету отнюдь не означает, что надо отказаться от налоговой реформы и попыток снижения налоговых ставок. Однако это, безусловно, повышает требования к качеству подготавливаемых налоговых новаций с точки зрения как потерь бюджета, так и эффективности вклада в стимулирование роста и предпринимательства. Налоговая нагрузка на бизнес в целом, и прежде всего на экспортеров, вплоть до предыдущего года росла, и сейчас на налоги уходит около 40 млрд долларов доходов. После затрат на капитальные вложения и увеличение оборотного капитала в руках компаний экспортных секторов остается около 10-15 млрд долларов относительно свободных средств. Они инвестируются в зарубежные активы или идут на поглощение предприятий внутри России. Эти сверхдоходы - реальный предмет торга властей и бизнеса как по поводу повышения налогов на природные ресурсы, так и инвестирования в проекты, которые интересны и бизнесу, и государству. Например, экспортные нефтепроводы, развитие портовой инфраструктуры или развитие наукоемкого сектора.
С другой стороны, недостаток бюджетных доходов можно компенсировать за счет более активной политики заимствований на внутреннем рынке. Если перед дефолтом внутренний долг достигал почти 20% ВВП, то сейчас он составляет 6,3% и при сложившихся тенденциях в ближайшие годы снизится до 5%. Конечно, заимствования не самоцель, и они будут экономически оправданны, только если снижение налогов действительно даст импульс росту экономики, а не оттоку капитала.
Одними манипуляциями с налогами, как и с валютным курсом, нельзя подтолкнуть процессы модернизации российской экономики и снижения ее чрезмерной зависимости от сырьевых рынков. Это видно и на вынужденном повороте Банка России в пользу политики стабилизации и даже номинального укрепления курса рубля к доллару. Когда ожидаешь прироста валютных резервов от 13 до 16 млрд долларов в течение года, поневоле будешь идти на укрепление национальной валюты, с тем чтобы ограничить предложение ликвидности и уменьшить вклад монетарных факторов в рост цен. В противном случае ускорение инфляции (до 13-14%) все равно через повышение реального курса рубля бьет по конкурентоспособности отечественных предприятий.
Правительству все же никуда не уйти от выработки национальной модели промышленной политики, или политики повышения конкурентоспособности, предполагающей точечную ручную работу государства и бизнеса по развитию конкретных перспективных производств. В противном случае главным субъектом модернизации, как это и происходит в Восточной Европе, станет иностранный капитал. Правда, новые варяги пока не очень-то стремятся навести цивилизованный порядок.
