В издательстве Аd Marginem вышла книга немецкого писателя Инго Шульце "Simple Storys". Что само по себе удивительно: современная немецкая литература в последнее время непопулярна не только у нас, но даже и у самих немцев. Из отечественной книжной продукции в Германии сейчас пользуются наибольшим успехом исторические хроники, мемуары и дневники знаменитых людей. Что же до беллетристики - читатели вполне довольствуются восьмидесятилетним классиком Гюнтером Грассом, модным Кристианом Крахтом, который в ногу со временем скучает в мире потребления, да молоденькой писательницей Зое Йенни. Последняя регулярно производит на свет неотличимые друг от друга романчики, милые и банальные, но почему-то гордо носит титул "самой многообещающей немецкой писательницы".
Так что выход книги не слишком известного в Германии и совсем неизвестного у нас Шульце - полная неожиданность. Даже удивительно, что на фоне общего затишья издательству Ad Marginem удалось "выловить" что-то хоть сколько-нибудь стоящее.
Нарочито наивная ошибка в англоязычном названии романа, разумеется, не случайна. Прежде всего она говорит о том, что речь в книге идет о провинциальных гэдээровских немцах, методом проб и ошибок осваивавших новую реальность в 1990 году. Сам роман написан в девяносто восьмом, когда период объединения Германии казался уже бесконечно далекой исторической эпохой. Взгляд автора насквозь пропитан тем чувством, которое сами немцы остроумно называют "остальгия" - ностальгия по Востоку.
Двадцать девять маленьких рассказов постепенно образуют уютную, почти семейную картину восточногерманского быта - вся страна представляется маленькой забытой провинцией вроде города Альтенбург или Хальберсштадт, где все друг друга знают и все крепко связаны друг с другом многочисленными родственными, соседскими и супружескими узами. В дополнение к этому каждая глава сопровождается трогательным авторским дайджестом в духе воспитательных романов восемнадцатого века: "Эдгар Кернер рассказывает, как они с Данни однажды ехали по старому автобану. Женщина за рулем, или Что бывает, когда каждый из двух предпочел бы сам вести машину. Настоящие и выдуманные истории. Тот, кто действительно любит, может и подождать". В то же время в тексте историй не остается и следа от этой нравоучительной размеренности: короткие фразы, мимолетные реплики, быстрая смена событий и интонаций. Кажется, что, как только снесли Берлинскую стену, старинный клубок провинциальных связей с немыслимой скоростью покатился в неизвестном направлении. Автор, похоже, сам не успевает следить за изменениями в жизни героев, не успевает оценивать и комментировать происходящее с ними.
За счет этого текст романа приобретает лаконичность и одновременно многозначительность, которую немецкие критики объясняют влиянием Хемингуэя. Но в отличие от Хемингуэя у Шульце нет ощущения ужасной катастрофы в подтексте. Он далек от того, чтобы всерьез жалеть об ушедшем гэдээровском прошлом, он вообще, кажется, ничего не чувствует. Придуманные им персонажи делают себе фальшивые паспорта, переезжают из города в город, теряют и обретают близких - а автор просто стоит на обочине и смотрит, как катится в тартарары их мир, смешной и бесполезный, словно старый "трабант".
