По окончании иракской войны центром мировой политики стал Иран. К этой стране и к событиям вокруг нее оказалось приковано внимание международного сообщества. Проблема развития иранской атомной энергетики обсуждалась мировыми лидерами на саммитах в Санкт-Петербурге и Эвиане, в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) анализировали состояние иранской атомной программы, а официальные представители США неоднократно делали в адрес иранских властей жесткие заявления. Заговорили даже о том, что Иран может стать мишенью для США в новой военной кампании. В самом же Иране начались масштабные студенческие волнения, а в европейских городах иранские оппозиционеры протестовали, поджигая себя.
Однако, несмотря на некоторые совпадения, положение Ирана принципиально отличается от предвоенной ситуации вокруг Ирака. За те двенадцать лет, в течение которых иракскую экономику истощали санкции, Иран преодолел последствия ирано-иракской войны - сумел восстановить хозяйство и модернизировать армию. Поэтому, например, всерьез рассматривать возможность скорого военного нападения на Иран со стороны США вряд ли стоит. Главное же отличие в положении страны, пожалуй, состоит в том, что Иран имеет позитивную программу развития для себя и своих соседей. По сравнению с Ираком это принципиально меняет характер его взаимоотношений с основными центрами силы.
Перед рывком?
Очень часто СМИ рисуют ситуацию в Иране как близкую к критической, которую США могут использовать, чтобы сменить режим. Противостояние клерикальной и светской групп власти, волнения в народе, военно-политическое давление США - все это составляет картинку такого "кризиса". На самом деле ситуация в Иране гораздо более устойчива, чем может показаться. Общество действительно требует политических реформ и большей открытости страны. Существует колоссальная - более 60% в стране составляет молодежь - масса политически активного населения, которое нынешнее положение дел в стране не устраивает. Однако внутри Ирана нет сколько-нибудь влиятельных сил, которые отстаивали бы идеи радикальной перестройки политической системы страны или рассматривали бы США в качестве союзника, сил, на которые американцы могли бы опереться в своих попытках сменить режим. Да и элита далеко не столь расколота, как может показаться.
"Вряд ли можно считать, что конфликт в Иране между реформаторами и консерваторами достиг опасного уровня. Не только среди последователей имама Хомейни, но и в лагере либералов американская политика на Ближнем и Среднем Востоке восторга не встречает. Другое дело налаживание отношений с ЕС, особенно в свете углубляющихся противоречий между Европой и США", - считает руководитель Центра британских исследований Института Европы РАН Алексей Громыко. "Было бы упрощением рассматривать ситуацию в Иране через призму конфликтов между 'ортодоксально-хомейнистской', 'проамериканско-произраильской' и 'проевропейской' группировками. Такие группировки, разумеется, есть, но не они делают главную политическую погоду. Реальных сил, которые могли бы стать опорой США, в Иране, по большому счету, нет", - считает вице-президент фонда "Экспериментальный творческий центр" (ЭТЦ) Юрий Бялый. В Иране идет борьба за формат государственной власти. Точнее, за роли в ней условно религиозного и условно светского компонента иранской элиты, светская часть которой сейчас, по сути, использует давление США на Иран для того, чтобы перераспределить властные позиции в свою пользу. Но ни одна из частей элиты не испытывает иллюзий по поводу стремления США поддержать "иранскую демократию". Более того, и среди большинства населения, которое воспринимает светскую часть оппозиции как нечто инородное, проамериканские настроения популярностью не пользуются.
Поэтому возможности внешних игроков использовать внутриполитическое напряжение для смены режима в Иране ограничены. При этом такое напряжение является мощным стимулирующим фактором для форсированного развития страны. По сути, сегодня в Иране речь идет об уже забытой "белой революции" - ускоренной модернизации и открытости страны внешнему миру, - которая некогда была провозглашена и провалена шахом Пехлеви. Амбициозная ядерная энергетическая программа - предмет консенсуса иранских элит - фактически является ключевым элементом такой модернизации.
Другим важнейшим элементом должно стать превращение Ирана в региональный транспортный узел. Начиная с середины июня в Тегеране прошла серия переговоров высшего руководства Ирана с лидерами государств Центральной Азии. Тегеранским встречам ведущие мировые СМИ уделили минимум внимания. Между тем на переговорах в иранской столице были заключены договоренности, значение которых для региона трудно переоценить. Так, 18 июня президенты Ирана, Узбекистана и Афганистана - Мохаммад Хатами, Ислам Каримов и Хамид Карзай - подписали трехстороннее соглашение о развитии международных транспортных перевозок. Одновременно было подписано трехстороннее соглашение о транзите между Ираном, Афганистаном и Таджикистаном. В соответствии с тегеранскими договоренностями Иран через Афганистан получает выход в страны Средней Азии. Те в свою очередь через иранские морские порты выходят в международные воды. Кроме того, на переговорах затрагивался вопрос о строительстве железной дороги, соединяющей среднеазиатские государства. Помимо этого, Иран принял решение о выделении 5 млн долларов на строительство Анзобского тоннеля в Таджикистане, который не только свяжет две практически автономные части страны, но и Казахстан, Узбекистан и Киргизию. Иран фактически превращается в сердце всего центральноазиатского региона, куда сходятся все важнейшие транспортные артерии. За контроль над этим центром и идет сейчас борьба между США, Евросоюзом и Россией.
Коренное отличие
Именно наличие у Ирана позитивной программы развития для себя и своих соседей делает повторение иракского сценария маловероятным. Поскольку в случае Ирана появляется реальная альтернатива варианту американского военно-политического давления и возможного удара по Ирану - то, чего не было в ситуации с Ираком. Саддам Хусейн вел в регионе вполне ясную военно-политическую игру против США, основным элементом которой было наличие второго очага нестабильности - палестино-израильского конфликта. Это принципиально ограничивало дипломатический арсенал, который могли использовать европейцы для "вовлечения" Ирака и, соответственно, смягчения позиции США.
В случае же с Ираном политика ЕС пока доказывает свою эффективность. Вашингтон вновь использует уже отработанный прием-лозунг подозрения страны в разработке ядерного оружия. "Евросоюзу же в какой-то степени предстоит доказать, что Иран может стать 'нормальным' государством и адекватно реагировать на политику 'условных договоренностей'. Ключевым моментом для этого станет то, сумеет ли Европа убедить Тегеран подписать дополнительный протокол МАГАТЭ, позволяющий более жестко контролировать любые манипуляции с ядерными объектами", - считает директор трансатлантической программы Центра реформирования Европы Стивен Эвертс. Америка в свою очередь попытается убедить мир в том, что Иран потенциально опасен и неуправляем, и постарается спровоцировать его на какой-нибудь необдуманный шаг, который будет расценен как проявление агрессии.
Для Евросоюза эта ситуация будет своего рода тестом на эффективность его политики "мирной экспансии" и взаимовыгодного диалога с проблемными странами. От того, удастся ли ЕС добиться "цивилизации" Ирана методом пряника, будет зависеть, сможет ли его система адаптации диктаторских режимов составить реальную альтернативу жандармскому подходу США. "В рамках этой политики переговоров и сотрудничества ЕС уже многого смог добиться. Когда комиссар Евросоюза Кристофер Паттен приехал в начале этого года в Тегеран, он еще раз заверил иранские власти в том, что Европа не уступит давлению Вашингтона и будет продолжать переговоры о сотрудничестве и тесные торговые контакты. Однако в обмен на это ЕС хотел бы получить подтверждение того, что он не ошибается и что Тегеран готов меняться в лучшую сторону. После этого иранские власти впервые решили впустить в страну инспекторов по защите прав человека, выпустили из тюрем значительное количество диссидентов, запретили наказание путем забивания камнями, а также отрубание конечностей", - говорит Стивен Эвертс.
В случае с Ираком европейская политика потерпела крах. Однако там Евросоюз во многом стал жертвой своей же проводившейся в предыдущие годы политики, плоды которой ему приходится сегодня пожинать. В Иране шансы европейцев выше - это более мощное, динамично развивающееся государство, способное проводить разумную независимую политику. Еще важнее то, что "проиграть" сейчас Иран американцам они просто не могут себе позволить. Ведь в этом случае о претензиях на статус самостоятельного глобального центра силы ЕС может забыть надолго.
