К концу Чеховского фестиваля устроители припасли "Прекрасную мельничиху" - и не прогадали. Из знаменитого песенного цикла Шуберта режиссер Кристофер Марталер сделал восхитительное сюрреалистическое шоу. В его спектакле согнутые пополам молодые люди изображали домашнюю птицу, мельник, который "жизнь ведет в движенье", не вылезал из-под одеяла, а двое парней, обнявшись, падали и катились по ступенькам - так режиссер изобразил ручей, главный лейтмотив шубертовского цикла.
Особую прелесть этим шизофреническим придумкам придавал бытовой антураж. Художница Анна Фиброк с добротной обстоятельностью изобразила просторный деревенский дом: тут тебе и деревянный стол на кухне, и прихожая, и очень натуральная кровать с пышными немецкими перинами. Но прямо в доме стоят два черных концертных рояля, на которых жарят аккомпанемент таперы. А время от времени один рояль, тот, что поменьше, начинает двигаться: под ним сидят двое оболтусов и с истовой серьезностью таскают его на себе. Одеты герои вроде тоже как нормальные люди, но весь спектакль им приходится стоять на голове, летать или ползать. В результате они выглядят как персонажи Магритта - очень правдоподобно и абсолютно невероятно.
В труппе Марталера совсем немного профессиональных музыкантов, двое из них - за роялями. Но пели все на зависть профессионалам. Тонкости нюансировки, изяществу переходов позавидовала бы любая оперная звезда. А если голоса не хватало, артисты дожимали мимикой и пластикой, превращая трогательную песнь в комический этюд.
Сквозной сюжет этому веселому безобразию каждый был волен придумать сам. Кто увидел здесь томление красотки мельничихи в пышной юбке колоколом: она красуется, выпевая на авансцене, а вокруг нее колобродят заторможенные женихи - то упадут с лестницы, то залезут под рояль, то так заплетутся ногами, что не могут развязаться. Кому это напомнило проделки семейки Адамс: персонажи "Мельничихи" явно связаны родственными узами, а в финале они укладываются в постель, как в гроб. И кажется, что весь спектакль перед нами бродят смешные призраки, зомби, замороченные божественной музыкой.
Но любое толкование рассыпалось в прах, как только Марталер демонстрировал очередной трюк. То вдруг из шкафа один за другим начинали выходить голые мужчины, а героини смотрели на них, раскрыв рот. То все чинно, один за другим, укладывались в кровать, и - о чудо! - под периной хватало место для всей чертовой дюжины исполнителей. Марталер не любит простых разгадок. Он просто любит Шуберта и высказывает эту любовь по-своему - веселясь, иронизируя и издеваясь.
