Очередное заседание Серафимовского клуба, состоявшееся 12 сентября, было посвящено напечатанному в одном из последних номеров "Эксперта" материалу "Наша маленькая свобода", где излагалась позиция журнала в отношении будоражащего общество конфликта между бизнесом и властью. Вкратце она сводится к следующему: да, наши олигархи не подарок, но через период первоначального накопления капитала прошли все страны - пройдем и мы. Россия, экономика которой растет хорошими темпами, готова продемонстрировать миру "русское чудо", и в этот момент репрессии против олигархов и передел собственности были бы особенно неуместны, поскольку испортят экономический климат, рискуя тем самым затормозить развитие страны. Вводить активность олигархов в цивилизованные рамки необходимо, но делать это следует лишь правовыми методами, для чего необходимо спешно принять целый ряд законов, которые канализировали бы их политические амбиции в нужном направлении. Дискуссия членов и гостей клуба выявила довольно широкий разброс мнений, которые мы попытаемся структурировать по двум основным направлениям, затронутым в каждом выступлении: кто виноват и что делать.
Кто виноват, или О природе кризиса
То, что кризис налицо, не оспаривается никем, но его истоки участникам дискуссии видятся по-разному. Известный журналист Максим Соколов не согласен, что мы присутствуем при некоем "реванше силовиков", поскольку в реальности, на его взгляд, речь идет лишь об одном "силовике" - президенте Путине. "Трудно себе представить, - рассуждает г-н Соколов, - что Устинов, или Сечин, или Иванов действуют на свой страх и риск. Тогда подумаем, какая муха укусила президента?" По его мнению, некрасивые действия генпрокурора - это форма санкции за то, что олигархи позволяют себе пренебрегать договоренностями с главой государства. Журналист согласен, что методы, практикуемые властью, предосудительны, однако напоминает, что в свое время, в процессе приватизации, одновременно со вкусными кусками госсобственности была приватизирована и власть. Отсюда и конфликт. Молодой класс собственников вообще производит, как правило, отталкивающее впечатление: читайте Маркса. В Америке это было особенно заметно, потому что там, в отличие от Европы, отсутствовала предшествующая элита, которая могла бы сдерживать его напор. И американские олигархи оказались предоставлены сами себе. В России предшествующей элитой была элита советская - тоже отнюдь не эталон, но как противовес - сгодилась бы. Однако к моменту начала приватизации она уже сошла со сцены.
Коллега Соколова Михаил Леонтьев воспринимает происходящее как системный политический кризис, обусловленный "абсолютным всесилием нескольких даже не групп, а людей, имеющих возможность влиять на ситуацию в стране; возможность, которую ограничивает лишь перспектива произвольных уголовных репрессий со стороны государства". При таком раскладе все договоренности между властью и бизнесом обречены на провал. Парадокс, однако, в том, что олигархические империи нелегитимны в глазах общества и существуют лишь за счет того, что государство их прикрывает. Но и это не мешает им нарушать свои договоренности с ним, ведь твердой системы гарантий нет. Здесь и корень кризиса: он не мог не возникнуть в предвыборной ситуации, поскольку смена власти ставит ребром вопрос выживания.
Александр Шохин, председатель наблюдательного совета инвестиционной компании "Ренессанс Kапитал", тоже связывает конфликт с грядущей в 2008 году президентской кампанией и подчеркивает, что еще год назад оставалась возможность его благополучно миновать. Но к весне стало ясно, что в будущей Госдуме может не оказаться не только квалифицированного большинства, на которое рассчитывало окружение президента, но и простое не гарантировано. В этот момент и появился пресловутый доклад о том, что олигархи купят всю Думу. То есть получалось, объясняет Шохин, что финансовый ресурс оказался эффективнее административного. Вывод напрашивался сам собой: надо переформатировать финансы - перераспределить ресурсы. Но поскольку олигархат хотел работать на себя и в последующие четыре года, возникла идея его потеснить. "Такого рода перераспределение более или менее нормально, во всяком случае, это случается часто с приходом нового лидера и в демократических обществах, - подчеркивает г-н Шохин. - У нас же три года все было спокойно, и если бы олигархи готовы были поделиться своим влиянием, все бы утряслось. Но они сформировались в другой политической системе, ничем Путину не обязаны, с ними трудно". То есть, по Шохину, тоже получается, что дело не в национал-большевизме - во всяком случае, не в идеологии.
Идеология или нет, но дело пахнет переделом собственности, который депутат Госдумы Константин Ремчуков считает вполне реальным. Аргументы такие: интерес к переделу есть, поскольку люди не понимают, почему они при новом президенте, который как минимум не хуже прежнего, ничего не получили. "Я не вижу мотивов, ни этических, ни правовых, которые могли бы помешать переделу собственности", - заключает он.
Что делать, или Рецепты выхода из кризиса
Здесь участники дискуссии практически сошлись на том, что ситуация требует незамедлительного вмешательства, причем обе конфликтующие стороны должны делать шаги навстречу друг другу. Но начинать все же следует олигархам. Максим Соколов полагает, что "инстинкт общественного самосохранения диктует на такой период некий неполноправный статус для этой части крупного бизнеса - нечто вроде статуса вольноотпущенника в Древнем Риме, поскольку у нас нет никаких других механизмов торможения для олигархата, который по своей природе склонен испытывать политическую систему на прочность". Вообще, по мнению Максима Юрьевича, ситуация прекрасно описывается известным анекдотом о том, как на лесопилку привезли отличную шведскую пилораму, под которую пытливые дровосеки подкладывали разные предметы и под конец - лом. На этом пилорама и закончилась к вящему удовольствию зрителей. Пилорама в нашем случае - тщедушная политическая система страны, а предметы, испытывающие ее на прочность, - Березовский, Гусинский, Ходорковский. При этом журналист особо подчеркивает, что речь не идет о том, раскулачивать или нет наших олигархов, а о том, как сделать их удобными в обращении, не раскулачивая. Иными словами, даже и богатый вольноотпущенник должен знать свое место.
Михаил Леонтьев предлагает в качестве лекарства некое соглашение между властью и олигархами, которое потребует от крупного (г-н Леонтьев особо подчеркивает, что имеются в виду именно олигархи, поскольку их состояния нелегитимны в глазах общества) бизнеса определенных материальных жертв. Речь идет о признании солидарной социальной ответственности, должным образом гарантированной. Будучи одобрено двумя участниками, такое соглашение можно выносить на суд общества. Автор идеи признает, что решение не идеально - это компромисс, однако напоминает, что когда шла приватизация, то на нее выносились, с одной стороны, советские активы, а с другой - комплекс определенных обязательств. В итоге активы приватизированы, а обязательства остались у государства, которое практически лишилось возможности их выполнять. Эту возможность надо восстановить, и выход может быть только здесь. Есть, конечно, и другая возможность - душить олигархов одного за другим, но это мы уже проходили.
Александр Шохин оценивает сложность стоящей перед президентом задачи: с одной стороны, ему надо не допустить сползания страны в политический кризис, с другой же - сохранить как можно большее количество каналов влияния. Но и "олигархический бизнес должен понять, что ему придется взять на себя некие обязательства - самоограничение через закон о финансировании политических партий, закон о лоббировании и так далее. Власть же, со своей стороны, должна защитить бизнес и довести до конца либеральные реформы: усовершенствовать валютное регулирование и контроль, закончить налоговую реформу, снять административные барьеры. Все надо делать быстро", - подчеркивает г-н Шохин. Кроме того, на его взгляд, пора переводить экономические преступления из уголовно-процессуального механизма в гражданско-правовой. Нужна система штрафов, кратных размеру ущерба. В случае с Гусинским, Голдовским, напоминает Шохин, у нас имела место сделка с правосудием, которая при этом не освобождала от ответственности, - она покоится на доброй воле правоохранительных органов. Через год могут наехать снова - за то же самое: как бизнесу существовать в таких условиях? Надо думать о системе законов - общественными договорами такие вопросы не решаются.
Константин Ремчуков тоже считает, что олигархи должны кое-чем поступиться, но требовать от них отступного в денежной форме не считает рациональным и приводит следующие выкладки: "В результате обусловленного дефолтом экономического роста страна получила триста миллиардов долларов - только в бюджетной части. Эти деньги были отданы людям в виде роста зарплаты, пенсий, стипендий, пособий, то есть популярность Путина имеет вполне материальную основу. Если мы добавим сюда золотовалютные резервы, увеличившиеся за это время с одиннадцати до шестидесяти трех миллиардов, суммы долгов, выплаченных без посторонней помощи, реально выросшие в частном секторе зарплаты, вновь возникшие рабочие места, то в итоге можно говорить не о трехстах, а о пятистах миллиардах. Совокупная стоимость активов нашего крупного бизнеса в разы меньше: при благоприятной конъюнктуре можно говорить о ста-ста пятидесяти миллиардах. Иными словами, я не считаю перспективным предложение заставить их раскошелиться: предсказуемость экономической политики как источник роста - вещь неоценимая, а передел собственности в первую очередь ударит по ней. А следовательно, по экономическому росту".
Г-н Ремчуков заключил свое выступление следующими соображениями, которые удачно подводят черту под дискуссией: "Жизнь любого государства зиждется на трех опорах: власть, общество и бизнес. От отношений между ними зависит гармония в обществе. У нас отношения по оси власть-общество взял на себя Путин, отношения между бизнесом и властью, как считают предприниматели, обеспечиваются через бюро РСПП. Отношения бизнес-общество оказались проигнорированы напрочь, потому что бизнес, договорившись с властью, счел их несущественными. Их необходимо выстраивать, и, хотя я не очень верю в законодательные акты, здесь мог бы сыграть свою роль закон о благотворительности, который надо пересматривать. В Америке 'черити' - благотворительность - является очень эффективным инструментом воспитания и бизнеса, и общества. И это при том, что сущность американского бизнеса - самая акулья". Сущность нашего бизнеса ничуть не лучше, и длительного воспитательного процесса нам не избежать.
