Итоги референдума в Швеции и его вероятные последствия комментирует профессор политологии Стокгольмского университета Друд Далеруп - влиятельный общественный деятель, один из лидеров движения евроскептиков, добившихся отрицательного результата референдума по евро в Дании в 2000 году.
- Почему шведы не хотят вступить в зону евро?
- Основным экономическим доводом противников присоединения стало то, что в еврозоне выше уровень безработицы, у них много проблем с Пактом стабильности. Этот договор сам по себе экономически неразумен, но ситуация осложняется тем, что на практике его обязаны соблюдать все, кроме Франции и Германии. Они беззастенчиво нарушают пакт, и их никто не штрафует. Так что еврозона не очень-то хорошо работает, а дела у Дании, Швеции и Великобритании идут гораздо лучше. Практически все население обсуждало, насколько важно иметь собственную процентную ставку. Сторонники евро говорили, что мы должны присоединиться, чтобы получить возможность оказывать влияние на всю еврозону. Противники настаивали на том, что особого влияния в еврозоне при существующем порядке вещей мы все равно не получим, зато можем утратить контроль над тем, что происходит внутри Швеции.
- Чего шведы боятся больше - вступления в еврозону или же дальнейшей политической интеграции?
- Политической интеграции. Даже сейчас еще очень много тех, кто хочет, чтобы Швеция вышла из ЕС. Даже умеренно настроенные шведы все чаще говорят: "Хорошо, мы останемся в Евросоюзе, но что-то это начинает заходить слишком далеко. Сначала евро, а потом и новая конституция, которая отдаст почти всю власть Брюсселю". Очень многие считают, что Брюссель уже имеет слишком много власти и вмешивается во все внутренние дела страны. Аналогичные процессы идут в Дании, Норвегии (вообще не являющейся членом ЕС), Великобритании и Ирландии.
- Как вы считаете, могут ли северные страны создать свой собственный альтернативный союз?
- Подобный союз существовал в прошлом, правда, много сотен лет назад. Никаких переговоров по этому поводу еще не ведется. Пока североевропейские страны будут добиваться того, чтобы иметь европейскую кооперацию, но не "покупать" весь интеграционный пакет. Северные европейцы заинтересованы в гибком европейском сотрудничестве, которое может быть доступно также, например, России, Турции, Белоруссии, Румынии и Молдавии. Существуют две модели объединения Европы. Первая заключается в том, чтобы создать политически единое государство, что-то вроде Соединенных Штатов Европы, - к этому и стремятся Франция и Германия. При такой модели все присоединившиеся страны обязаны быть частью этого супергосударства, а это предполагает установку очень резких границ между теми, кто внутри, и теми, кто снаружи. А Северная Европа выступает за вторую, "открытую" модель. Мы не хотим Соединенных Штатов Европы. Думаю, что при обсуждении новой общеевропейской конституции будет очень много конфликтов по поводу выбора между этими двумя моделями. Если победит модель Соединенных Штатов Европы, произойдет создание новой границы, нового железного занавеса в Европе между теми, кто внутри, и теми, кто снаружи.
- Почему Европейская комиссия так заинтересована во вхождении Швеции в еврозону?
- Брюссель потерял значительную долю своего престижа из-за отрицательного результата референдума. В Швеции мы имеем самостоятельно мыслящее и хорошо образованное население, и это население сказало "нет". Дело ведь в том, что практически во всех странах "старого" Евросоюза, например в той же Германии, никто не спрашивал население о том, хотят они объединяться или нет. Только в Дании и Швеции было голосование. Так что у них там в континентальной Европе существует острая проблема с демократией, и они это знают.
- Сейчас много говорят о том, что в процессе евроинтеграции шведы боятся потерять некий особый мир, созданный внутри их государства. Что это за мир?
- Шведская модель - это "государство всеобщего благоденствия" с абсолютной социальной защитой. Наша система является альтернативной по отношению к доминирующей сейчас американской системе свободного рынка. Люди привыкли гордиться тем, что здесь нет большой разницы между теми, кто очень богат, и теми, кто очень беден. К примеру, мы имеем не просто бесплатные больницы: они настолько хорошие, что и богатые и бедные лежат в одних и тех же палатах. Особенностью шведской, или скандинавской, модели является также стремление к равенству между мужчинами и женщинами. В шведском парламенте сорок пять процентов женщин (это мировой рекорд), а когда мы смотрим на политиков и чиновников Евросоюза, то там одни престарелые мужчины в темных костюмах. Шведская модель также предоставляет населению реальное политическое влияние: политики и политика здесь даже физически очень близки к народу - и члена парламента, и министра можно встретить в магазине или в кино.
- Почему вы думаете, что эта система изменится, если страна войдет в зону евро?
- Изменения в стране уже начались: появились прецеденты приватизации, увеличивается доля частного страхования. Население боится, что со входом в еврозону этот процесс значительно ускорится и достигнет неконтролируемых масштабов. Многие видят, как в Евросоюзе ускоряется американизация рынка труда: люди должны перемещаться туда, где имеются рабочие места, и сами рабочие места становятся значительно менее стабильными.
- В какой степени крупный бизнес теперь может повлиять на налоговую и фискальную политику Швеции и как это может отразиться на результатах будущих референдумов?
- Конечно, представители бизнеса постараются через лояльных себе политиков провести подобные изменения. Однако у них нет большинства: и правительство, и парламент расколоты. Большой бизнес всегда хотел и хочет снизить налоги на прибыль. Поэтому они говорят: для благосостояния Швеции необходимо срочно сократить налоги и социальные траты, а если вы этого не сделаете, то мы сбежим за границу. Но это политическая игра. То же происходило в Дании в 2000 году, когда она отказалась переходить на евро. Тогда большой бизнес также пугал датчан ростом безработицы, падением валюты и уходом крупного бизнеса из страны. Но ничего такого не произошло. И сейчас в Швеции преобладает чувство, что никаких кардинальных перемен не случится.
- Возможна ли вообще единая валюта без политической интеграции?
- Многие политики в Евросоюзе считают, что единая валюта только тогда будет приносить экономические дивиденды, когда будет действовать единое правительство. Действительно, в истории никогда не существовало такой системы, которая имела бы одну экономику и разных правителей. Поэтому эти европейские политики могут заявить, что они будут создавать Соединенные Штаты Европы для того, чтобы вся система оказалась жизнеспособной и не развалилась. Ведь экономика Евросоюза, такая, какова она сейчас, испытывает определенные проблемы. Единая экономическая политика вписана как условие в само соглашение по принятию единой валюты. Я думаю, что это было глупостью. Другая проблема Евросоюза и еврозоны состоит в том, что они создавались на основе монетаристской политики, проповедуемой Рейганом и Тэтчер. Для них Кейнс - вчерашний день. Сейчас появляется новое течение в экономической науке, согласно которому Кейнс, возможно, был прав: когда экономика оказывается в кризисе, то лучший способ с ним справится - расширить госсектор. Там, в еврозоне, они не могут этого сделать из-за правил, которые они сами себе установили. Даже Романо Проди сказал однажды, что их Пакт стабильности - это большая ошибка, а ведь он профессор экономики. Это лишний раз доказывает, что экономика - это не точная наука, она подвержена постоянным изменениям. Поэтому не стоит исходя из ее временных истин перестраивать устойчивые и благополучные общества.
