"Если ты не наденешь презерватив, то тем более ничего не почувствуешь", - информирует Патрика Бейтмена партнерша. ОК, он в презервативе всегда. Презерватив надет на голову. "Американский психопат" - детальная хроника экзистенциальной асфиксии, обстоятельный репортаж из безвоздушного пространства тотального потребления. Третий роман американца Брета Истона Эллиса вышел в 1991-м, мгновенно взлетел в мегахиты, в 2000-м был освоен Голливудом (на главную роль предполагался Ди Каприо, но в итоге сыграл готический красавец Кристиан Бейл, и недурно) и еще раньше сделался поколенчески-знаковым. Еще бы: Эллис первым изловил в темном десятилетии "поздних 80-х - ранних 90-х" чернушный zeitgeist, которого, казалось другим, там не было; отчеканил самую ходовую монету литературной эпохи, сплавив то-про-что-все-будут-писать с тем-как-все-будут-писать.
Тема: Бейтмен, 26-летний красавец-денди с Уолл-стрит, фаршированный баксами потомственный финансист, шляется по клубам, ресторанам, корпоративным вечеринкам и фитнес-центрам, нюхает кокаин, пьет J&B со льдом, занимается сексом, - а в промежутках режет, кромсает, расчленяет, мучит герл-френдих, коллег и первых встречных (возможно, впрочем, это ему только грезится; но реальность смакуемых зверств пускай заботит присяжных, словесности до них дела нет).
Стиль: "нулевой градус письма", нанизанный на дотошнейший перечень брэндов, лейблов, марок. Если герой входит в комнату, описывается каждый предмет обстановки, если видит человека - весь его гардероб, и все - с полными органолептическими характеристиками и наименованием производителя.
К русскому читателю "Психопат", свежевыпущенный "Адаптек/T-ough press", пришел с опозданием: его опередили и тематические последователи, и стилистические эпигоны. Первые, впрочем, кое-чего достигли: мрачная мизантропия Уэльбека способна составить Эллису конкуренцию, нигилистический драйв Паланика даст ему сто очков форы. Со вторыми дело хуже: манеру автора "Психопата" очень легко имитировать, не имея ничего сказать от себя. Поэтому невозможно читать без тоски ни "немецкого Эллиса" Крахта (роман "Faserland"), ни "русского Крахта" Болмата (роман "В воздухе"), ни "московского Болмата" Спектра (роман "Face Control").
Эллис, при всем "нулевом градусе", еще и крепчайший беллетрист. Запеленывая читателя в отмороженно-гламурный дневник-перечень, он заставляет садистские эпизоды проступать на нем вдруг, походя, между делом - как пятнами проступает кровь на простынях, в которые Бейтмен заворачивает трупы. Эллис умеет сгустить занудную скороговорку рекламного вещевого каталога до консистенции истерики и заточить до остроты отчаяния; умеет простегать текст лейтмотивами - вроде того, что в "Психопате" никто никого никогда не слышит. "А я бы принес на церемонию автомат Калашникова, - торопливо говорю я, потому что мне это надоело, - с дисковым магазином, чтобы после того, как я разнесу башку твоей жирной мамаше, мне бы еще хватило на твоего педерастического братца. И хотя лично мне не нравится пользоваться тем, что сделано в Советском Союзе, 'Калашников' напоминает мне... - смутившись, я делаю паузу, рассматривая вчерашний маникюр, потом снова смотрю на Эвелин, - может, он напоминает мне 'Столичную'?", - и нормально, богемный обед продолжается как ни в чем не бывало. С черным юмором у Брета Истона вообще все в порядке.
Но главное, конечно, то, что Эллис первым в актуальной литературе проговорил диагноз эпохи: крах самоидентификации, ломка сознания под потребительским прессом. Человек банально сходит с ума; человек расчеловечивается, одновременно проваливаясь в дарвинистское болото (когда самцы хомо сапиенса меряются колером и шрифтом визитных карточек, как самцы павлина - пышностью и яркостью хвостов) и растворяясь в виртуальной щелочи брэндов, трендов и прочих вау-факторов. "Гидра капитализма" оказывается живучей и гибкой. Она умеет адаптироваться, прививая себе слабые штаммы разрушительных тенденций. Так западный мир обезвредил 60-е, превратив революцию в моду, Че Гевару - в майки и пиво, контркультуру - в отдел мейнстримового супермаркета.
Социальная шизофрения запросто конвертируется в насилие, и вот уже эллисовский марочный маньяк на досуге орудует бензопилой, а паланиковский менеджер комплектует бойцовские клубы. Это насилие - психиатрически ли мотивированное, идеологически ли - не альтернатива расчеловечиванию, но лишь способ расчеловечиться другим способом: не принудительно и подконтрольно, а добровольно и беспредельно. Провалиться еще глубже в "мир по Дарвину" - и увязнуть в еще более виртуальной ирреальности, в 3D-стрелялке, где убивать легко, потому что понарошку. Это не выход - последние слова последней главы "Американского психопата".
Впрочем, сочинительское дело не давать ответ, а грамотно формулировать неудобный вопрос. А ответы если и бывают, то лишь сугубо индивидуальные. Их не купишь в бутике Prada, не закажешь на OZONе и не скачаешь бесплатно из Сети в формате MP3.
