Визит президента России Владимира Путина в США не стал прорывом в отношениях двух стран - хотя само место встречи с американским президентом к этому обязывало. В правительственной резиденции Кэмп-Дэвид, где царит весьма непринужденная обстановка и высокие гости должны чувствовать себя как дома, часто происходит что-нибудь глобальное. Четверть века назад именно здесь подписали мирный договор тогдашний израильский премьер Менахем Бегин и президент Египта Анвар Садат. Известна она и таким же грандиозным провалом: именно здесь взволнованный Ясир Арафат твердил Биллу Клинтону о том, что, требуя от него подписать соглашение с Эхудом Бараком, американский президент подписывает палестинскому лидеру смертный приговор.

Но встреча американского и российского президентов оказалась настолько непринужденной, что в итоговой пресс-конференции лидерам двух стран пришлось отбиваться от обвинений в декларативности их отношений - то есть в отсутствии содержательной повестки дня. Что уж говорить об американских газетчиках, которые изрядно потрепали нервы не столько российскому президенту, сколько американскому. Кампания против Владимира Путина, развязанная в американских СМИ накануне визита, точно совпала с начавшимися дебатами демократов, которые за год до президентских выборов в США открыли сезон политической охоты на Джорджа Буша. Ведущие американские издания стали рассматривать визит российского президента как отличный шанс устроить всей внутренней российской политике, а вместе с ней и внешней политике США унизительную порку с общим лейтмотивом: "Вы только посмотрите, с кем мы дружим!" Путину припомнили все: наступление на свободу слова в России, безальтернативные чеченские выборы, войну с олигархами, усиление роли спецслужб, нежелание "сдать" Иран и неспособность повлиять на Северную Корею, которая шантажирует Штаты своей ядерной программой.

Контратака российского президента началась еще до визита в Америку. Его встреча с западными журналистами в Ново-Огареве длилась четыре часа десять минут, и некоторые высказывания Путина были столь откровенны (особенно в отношении Чечни, ЮКОСа и отдельных заявлений чиновников госдепа), что так и не просочились в российскую прессу. Та встреча стала своего рода двусторонним интимным диалогом Путина и американцев - продуктом на экспорт, качественным, но уж больно специфичным и недоговоренным, то есть тем, который можно использовать как в пользу российского президента, так и против него.

Его пребывание в Америке было продолжением диалога, начатого в Ново-Огареве: речь в ООН, посещение Академии пожарной службы Нью-Йорка, Нью-Йоркской фондовой биржи, автозаправочной станции "ЛУКойла", частный ужин с Генри Киссинджером, встреча с научной элитой в Колумбийском университете - все эти события, предшествующие собственно Кэмп-Дэвиду, стали не прелюдией к главному действу, а самим действом. Не поняв этого, американские СМИ немедленно разочаровались в результатах встречи двух президентов, от которой ждали какой-нибудь сенсации. Всех интересовал вопрос, уступит ли российский президент давлению Буша, который непременно попросит того отправить российских военных в Ирак и передать их под прямое американское командование. Услышав отрицательный ответ, газетчики заскучали.

"Наши проблемы в выстраивании имиджа российского президента заключаются в том, что мы не чувствуем американского формата беседы с аудиторией. Как бы ни были успешны частные переговоры, американская публика так и не увидела центрального события в поездке Путина. Между тем таковым просто напрашивалась стать встреча в Колумбийском университете - все фундаментальные речи на Западе произносятся либо перед военными, либо перед научной элитой. Однако американской прессы там оказалось мало", - сказал в беседе с корреспондентом "Эксперта" вице-президент Фонда эффективной политики Никита Иванов. Рискнем утверждать, что не формат был ошибкой - для американской аудитории скрытой оказалась именно фундаментальная основа в отношениях двух стран. "Я считаю, что Россия сделала большую ошибку, изложив всю свою программу отношений с Америкой в трех пунктах: борьба с террором, распространение оружия массового уничтожения (Иран, Северная Корея) и энергетический диалог. На протяжении нескольких лет эти вопросы рассматривались как главные, но концептуально это тупиковый путь для развития двусторонних отношений. Буш, может быть, и счастлив, но по сути в отношениях России и США не появилось реального наполнения. Эти три вопроса существовали, даже если бы не было такого хорошего контакта между двумя президентами. В их отношениях не найдены фундаментальные основы. Не очень ясно, где мы окажемся с такими наработками лет через двадцать", - сказал "Эксперту" директор российских и азиатских программ вашингтонского Центра оборонной информации Николай Злобин.

Борьба за повестку

Итоговая пресс-конференция в Кэмп-Дэвиде запомнилась, пожалуй, двумя деталями - нежеланием Буша раскрывать перед прессой детали переговоров и фразой Путина, которую он бросил вслед высказыванию американского президента, пообещавшего "дать поручения всем главам различных ведомств и министерств, чтобы они разработали планы совместных действий": "Я никогда не говорил об этом публично, скажу сегодня. Когда началась контртеррористическая операция в Афганистане, по различным каналам на нас выходили люди, которые собирались противостоять и противостояли Соединенным Штатам в Афганистане. И если бы между президентом Бушем и мной не сложились соответствующие отношения, то неизвестно, как развивались бы события в самом Афганистане. Вы знаете, какую позицию заняла Россия, и смею вас заверить, что это пошло на пользу тем результатам, которые мы сейчас наблюдаем".

Собеседники "Эксперта" убеждены, что под людьми, которые пытались сколотить вместе с Россией антиамериканский фронт, имеются в виду не только представители истеблишмента ряда мусульманских стран, но и часть нынешней российской силовой элиты и ВПК, тесно связанные деловыми интересами с государствами, вызывающими у Америки "озабоченность". Не секрет, что большая часть российского политического истеблишмента по-прежнему настроена антиамерикански - она склонна видеть в демонстрации союза России и Америки лишь тактическую игру, в основе которой лежит весьма простая мысль - противостоять США сейчас невыгодно, а значит, придется дружить.

Один мидовский работник в беседе с корреспондентом "Эксперта" описал реакцию аппарата министерства на знаменитый звонок Путина Бушу 11 сентября 2001 года, как "по меньшей мере удивление". То, что американская пресса воспринимает как "двойную игру" российского президента, не желающего отказаться от строительства АЭС в Иране и не словами, а делом поддержать американцев в Ираке, в действительности является ретрансляцией раздвоенности российского политического истеблишмента, часть которого хотела бы противостоять Америке, но не может этого сделать из-за явного недостатка ресурсов.

При ближайшем рассмотрении - и это подтверждают исследования Фонда эффективной политики (ФЭП) Глеба Павловского - речь идет даже не о двух конкурирующих "платформах", определяющихся в отношении к Америке, а о всех пяти: это платформа "разновекторного развития, стратегического партнерства с Европой и США", платформа "недоверия", платформа "младшего партнера", платформа "неоизоляционистов" и платформа ВПК. У них есть свои вполне артикулируемые интересы и тактика, но они могут смешиваться и даже органично перетекать одна в другую - за исключением, пожалуй, первой и последней. Все, что между ними, - плод борьбы интересов, которая на практике превращается в борьбу за поддержку Путина.

После встречи в Кэмп-Дэвиде стало ясно, что пока в российской внешней политике верх берут сторонники стратегического союза с США и что за видимой бессодержательностью визита Путина в Америку скрыта титаническая работа по реальному наполнению декларируемого союза. Все осложняется тем, что оба президента находятся в предвыборной фазе - когда любые их заявления и поступки могут дать их политическим противникам дополнительные основания для критики. С одной лишь разницей - если у Буша оппозиция существует вовне, то у Путина она кроется внутри аппарата.

Безусловно, команду нынешнего хозяина Белого дома тоже можно условно разделить на "силовиков" (Рамсфелд-Вулфовиц-Чейни) и прагматиков (Пауэлл-Райс-Хедли-Блэкуилл-Армитидж), и у них действительно разные подходы к оценке роли, которую должна играть Россия в политике США. В первом крыле команды Буша представлены не противники союза с Россией, а сторонники "индивидуальных усилий" Америки в реализации ее нынешних политических и военных задач. Второе крыло выступает за "коллективные усилия", небезуспешно убеждая американского президента договариваться с ООН, ЕС, Россией, Францией и Германией. Иными словами, вопрос, как относиться к России, - это не тот вопрос, который раскалывает или может расколоть правящую американскую элиту.

Решая же, как относиться к Америке, российский истеблишмент вынужден отвечать на коренные для себя вопросы: кто я, с кем я, как вести себя сегодня и что я буду делать завтра. Уже сам факт, что совместная акция по аресту международной преступной группы, пытавшейся в середине августа провезти в США российский противозенитный ракетный комплекс "Игла", стала первой совместной операцией российских, американских и британских спецслужб не только после двух лет сближения России и США, но и вообще после окончания холодной войны, говорит о том, что реальное сближение двух стран только начинается. То, что в условиях декларируемого стратегического союза по борьбе с террором должно выглядеть естественно, оказывается пока из ряда вон выходящим событием, исключением. Чрезмерный пиар подобных операций лишь подчеркивает тот факт, что сближение идет через силу.

Заклятый друг

Главный аргумент российского "силового блока", выступающего против явного сближения России и Америки, заключается в вопросе: а что нам дала Америка? Мы пустили ее в традиционно российские сферы влияния в Средней Азии, но она не только не сказала спасибо, но и плетет всяческие интриги на постсоветском пространстве, пытаясь втянуть республики СНГ в свою сферу влияния. Таджикскую группировку в Афганистане, которая традиционно ориентируется на Россию, американцы считают главной угрозой стабильности этой страны; они используют воздушное пространство Грузии для полетов своих разведывательных самолетов. "Энергетический диалог", который должен вылиться в непрерывный трафик российской нефти и газа в Америку, не что иное, как блеф. Второй российско-американский энергетический саммит, который прошел в Санкт-Петербурге 22-23 сентября, похоронил надежды российских нефтяников на то, что США смогут предоставить им такие же долгосрочные гарантии закупок энергоносителей, какие они предоставили странам Востока. Как заявил на саммите министр торговли США Доналд Эванс, учитывая необходимость построить с нуля всю инфраструктуру и все оборудование для перевозки сжиженного природного газа из России, "очень непохоже, чтобы США начали импортировать его из России через пять или даже десять лет".

Американцы ведут себя в Ираке как полноправные хозяева - в условиях, когда ключевые тендеры на восстановление инфраструктуры страны отдаются исключительно ближнему кругу коммерческих компаний, в советах директоров которых - ставленники самой администрации, попытки отстоять российские деловые интересы в Ираке превращается в диалог немого со слепым. Визовый режим со Штатами превращен в тяжелую, длительную и унизительную процедуру; несмотря на обещания американской администрации убрать поправку Джексона-Вэника, она по-прежнему остается элементом давления на Россию - и это только одна из тридцати законодательных инициатив такого рода. И далее в таком же духе.

МИД России, которому, по меткому замечанию Сергея Караганова, нынче отданы в разработку "вопросы, решение по которым в администрации президента не принято" (иными словами, когда решение не принципиально, или же, как в иракском случае, тактически важно уйти от прямого ответа на запрос), сумел воспользоваться полученным полем для маневра на периферии и полупериферии внешней политики. Президенту России тут же была подброшена идея о том, что России не мешало бы вступить в Организацию Исламской конференции, и в начале августа во время визита в Малайзию Владимир Путин попросил вице-премьера этой страны Абдуллу Бадави поддержать эту инициативу.

В уставе ОИК говорится, что только "любое мусульманское государство может присоединиться к Исламской конференции", но "старомидовцы" пошли в обход и предложили рассмотреть статус России как наблюдателя в этой организации. Во время визита в начале сентября наследного принца Саудовской Аравии Абдаллы в Москву Владимир Путин обсуждал с ним возможность участия России в работе ОИК на этих условиях. Очевидно, что речь идет не только о том, чтобы создать для мусульман в России более комфортную обстановку - так сказать, сгладить психологический урон от чеченской войны, а также сделать Россию более близкой Саудовской Аравии, которая всерьез рассматривает варианты инвестиций в Россию и допуска наших нефтяников на свои гигантские месторождения. Сверхзадача здесь - и она обязательно проявится, если этот проект реализуется, - выстроить антиамериканский фронт: тот самый, о котором упомянул российский президент во время пресс-конференции в Кэмп-Дэвиде.

Надо определиться с форматом

"Отвечая на вопрос, что дала Америка России, нужно ясно понимать, что произошло за последние два года. Россия обрела новое место в мире. Выборы президента Путина 2004 года - это уже не только выборы президента России, но и выборы одного из мировых лидеров. Это стало возможным благодаря тесному сотрудничеству с Америкой", - говорит Никита Иванов. США выступают балансом в весьма непростых отношениях России и Европы, поддерживают ее присоединение к ВТО. Но протесты американцев по поводу строительства Минатомом АЭС в иранском Бушере до сих пор воспринимаются - и не только антиамериканским крылом - как проявление недобросовестной конкуренции. "Большинство российских политиков до сих пор не поняли, какие радикальные изменения произошли в американской политике после 11 сентября. Все, что писалось об Америке до этой даты, нужно просто выбросить на помойку. Это другая страна. Мы видим первое поколение американских политиков, которые сделали безопасность приоритетом внешней политики. Это радикальный поворот. До этого таким приоритетом всегда был только бизнес", - считает Николай Злобин.

Как только российский президент высказал на саммите понимание этой специфики американской политики, тон администрации Белого дома сразу же стал примирительным. Такой серьезный акцент на прекрасных отношениях двух президентов - сразу вспоминается неоднократно повторяемое Бушем "I like him" - симптом того, что до сих пор не определен юридический статус России в американской внешней политике. Тем более что в Белом доме в последние два года царит цейтнот. Никогда американская внешняя политика не была такой спонтанной: по свидетельству ряда американских аналитиков, месяц назад в ближайшем окружении Буша никто и предположить не мог, что тот обратится за поддержкой в ООН. За последние полгода он сумел прослыть человеком, который хронически не умеет договариваться. И все эти похлопывания по спине и клятвы в дружбе с Путиным были нужны ему, чтобы убедить среднего американца: ну вот, мы можем дружить, забывать о старых склоках и идти на компромиссы. Российский президент сумел этим удачно воспользоваться - результатом визита, в ходе которого лидеры двух стран внятно заявили, что "мы - союзники" в борьбе с террором, стало то, что американская пресса назвала "победой Путина": ему удалось не уступить своих позиций и, что главное, заявить о них.

Грубо говоря, для американской политики, привыкшей к четким юридическим формулировкам в определении, кто союзник, кто партнер, кто клиент, а кто враг, дружба Путина и Буша является чем-то вроде "неуставных отношений". Чтобы стратегический союз США и России стал реальностью, нужно "определиться с форматом". Например, отношения США и Великобритании определяются так называемым особым форматом отношений. Речь идет о полной взаимоподчиненности внешней политики двух стран - тут тебе и открытость в области разведки, и тесное военное сотрудничество. Для таких стран, как Австралия, Новая Зеландия, Япония, Южная Корея и Израиль, во внешней политике США существует законодательный статус "ключевого союзника - не члена НАТО". Он дает практически такие же права в плане обмена развединформацией, консультирования и доступа к американским военным технологиям, что и действительным членам НАТО. Статус предполагает вывод союзника из ограничительных списков по контролю над американскими технологиями военного и двойного назначения. По сути же речь идет о статусе младшего партнера, чего Россия не может принять. Но стратегического партнерства на основе некоего паритета быть не может - пока оно возможно только в подчинении задачам внешней политики США.

В своей разработке "доктрины формирования стратегического союза России и США" ФЭП предлагает обойти эти юридические барьеры и предложить американцам создать для России особый статус "стратегического союзника - не члена НАТО" (Strategic Essential Non-NATO Ally - SENA). Предлагая собственный формат, российская сторона получает шанс договариваться о его наполнении, а не соглашаться с уже готовыми условиями. Так, можно обговорить специфику тактики совместных действий по борьбе с терроризмом и распространением ОМУ в зависимости от стратегических целей друг друга. При глубоких разногласиях по ключевым пунктам стороны могли бы взять обязательства отказаться от активного противодействия на международной арене, от участия в противоборствующих коалициях и переходить к позиции "благожелательного нейтралитета" - если другая сторона осуществила односторонние силовые действия.

В любом случае закрепление за Россией внешнеполитического юридического статуса немедленно обрушит всю систему ограничений в двусторонних отношениях: новая юридическая норма автоматически заставит конгресс США отказаться от всего спектра старых юридических препон, среди которых поправка Джексона-Вэника - лишь самый одиозный пример. Признав за Россией право быть ключевым оператором по борьбе с терроризмом на постсоветском пространстве, Штаты вынуждены будут снять вопрос о разграничении сфер влияния в СНГ. Для таких решений уже есть основа: американцы неоднократно подавали сигналы, что не будут играть в регионе роль противовеса России - особенно в отношении Чечни, Грузии и Украины.

Америка нужна России на постсоветском пространстве - создание доктринального союза жизненно необходимо, чтобы не остаться один на один с монолитным и усиливающимся Китаем. В перспективе сдвинется с мертвой точки и энергетический диалог, который тормозится не только из-за неопределенности с тем же юридическим дипломатическим статусом, но и в силу того, что Россия рассматривается как ненадежный партнер, который ведет сразу несколько взаимоисключающих партий на разных дипломатических фронтах. Как писал в журнале "Эксперт" публицист Владимир Видеман, "если Россия присоединится к Панамериканской экономической зоне (FTAA), превратив последнюю, таким образом, в FTAAE (Free Trade Area of the Americas and Eurasia), это позволит распространиться глобальной зоне либеральной экономики американского типа непосредственно на евразийском континенте. Россия тогда станет как бы троянским конем Америки в Евразии, Нового Света - в Старом, поджав еврозону с востока. И даже более того: Россия, выступая в качестве одновременно ледокола и авианосца нового либерального порядка в Евразии, позволит переориентировать экономическую судьбу стран, тщетно ожидающих приглашения в европейский клуб, включая Турцию, Израиль и даже ряд арабских государств".

В этом случае остается открытым всего лишь один вопрос: чем она ради этого должна будет пожертвовать?