Разрабатывая свои законы о доступе к информации, Россия следует примеру США, где знаменитый закон о свободе информации - FoiAct - был принят еще в 1966 году. Подобные законы - очень прогрессивное начинание в мировой практике, достаточно сказать, что сейчас документы, подобные FoiAct, приняты лишь в 30 странах мира, так что мы могли бы оказаться в числе передовых государств, если бы следовали духу FoiAct. Но Россия следует американскому примеру, к сожелению, лишь формально. Американский закон перечисляет все случаи, когда информация может быть признана конфиденциальной, остальное должно быть открыто. У нас же - все наоборот: есть перечень данных, которые не могут быть закрыты, довольно скромный. К категории конфиденциальной информации государственные органы не могут относить, например, сведения, касающиеся прав и свобод граждан, информацию об экологической обстановке или об использовании бюджетных средств. Все остальное отдано фактически на откуп государственным чиновникам. При этом ни один законопроект, ограничивающий их возможности скрывать информацию от граждан, так и не стал законом.
Первый законопроект "О доступе к информации" был разработан еще восемь лет назад под руководством председателя Судебной палаты по информационным спорам профессора А. Б. Венгерова и даже принят Думой в первом чтении. После внезапной кончины Венгерова работу над законопроектом продолжила рабочая группа комитета по информационной политике и связи Госдумы, ее возглавил депутат от "Яблока" Юрий Нестеров. Рабочая группа внесла в документ множество поправок и придумала ему новое название "О праве на доступ к информации". Но Дума предпочла еще раз рассмотреть первоначальный вариант проекта, вернула его к первому чтению, а затем и вовсе отклонила. В мае 2002 года в Думе всплыл еще один проект закона на ту же тему - депутатов Сергея Юшенкова и Виктора Похмелкина. Но и он был отклонен в первом же чтении.
"У нас было ощущение, что наш закон торпедировали для того, чтобы расчистить площадку для правительства - оно тогда готовило свой вариант закона", - говорит Иосиф Дзялошинский, один из авторов законопроекта "О праве на доступ к информации". И действительно, недавно Минэкономразвития внесло в правительство собственное детище - законопроект "Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления", а вскоре стало известно и еще об одном проекте, который также готовит МЭРТ - "О служебной тайне и порядке обращений с конфиденциальной информацией в государственных органах и органах местного самоуправления". Оба эти проекта сильно отличаются от того, что предлагали депутаты. Например, "депутатский" проект закона "О праве на доступ" предполагал, что любой желающий может получить информацию от властей по запросу в устной или в письменной форме, и четко описывал порядок обжалования отказа в информации: вышестоящий чиновник-суд-уполномоченный по правам человека. В правительственных вариантах хотя и закрепляется механизм получения информации с помощью запроса (его может составить любой желающий, и власти обязаны дать ответ в течение 30 дней), о механизме обжалования отказа в предоставлении информации даже речи нет.
Но главное - право решать, что должно быть открыто, а что нет, - власти по-прежнему пытаются оставить за чиновниками: "министерский" законопроект о служебной тайне не содержит полного списка информации, которую государственные органы имеют право закрывать. На практике это означает - все, что не упомянуто в списке обязательной к раскрытию информации, на совершенно законных основаниях можно подвести под гриф "секретно". И скорее всего так и будет: о том, сколь страстно наши власти любят тайну, говорит хотя бы тот факт, что в правительстве России к строго конфиденциальным документам относится сам перечень конфиденциальной информации.
Завернув все законопроекты, которые расширяют права граждан знать о деятельности властей, третья Государственная дума приняла в первом чтении закон "О государственной гражданской службе". Этот документ, подготовленный под руководством первого замминистра экономики и развития Михаила Дмитриева, в частности, накладывает запрет на "публичные высказывания в СМИ в отношении госорганов, их руководителей или принимаемых решений вышестоящего органа, если это не входит в должностные обязанности госслужащего". По сути, эта формулировка подводит твердую законодательную основу под давно уже существующую практику, когда все контакты ведомства с общественностью идут только через его пресс-службу, а она, разумеется, выдает журналистам только выгодную ведомству информацию. Ни о каком контроле за деятельностью властей со стороны общества в этом случае даже говорить не приходится.
В общем, тенденция пока складывается нехорошая: наши власти очень много говорят о необходимости большей прозрачности, но не горят желанием становиться прозрачными. А если помнить еще и о намерениях всемерно "усиливать исполнительную вертикаль" (читай, бюрократический аппарат), становится очевидным, что дело идет скорее к дальнейшему засекречиванию исполнительной власти, причем при полном попустительстве со стороны власти законодательной.
Теперь все эти законопроекты будет рассматривать Дума уже нового состава. И по тому - воспримут или отвергнут вновь избранные депутаты такое вот наследство - можно будет уверенно судить об отношении новых законодателей не только к базовому, закрепленному в Конституции праву граждан получать информацию, в том числе и информацию о деятельности властей, но и ко всей системе демократических институтов.
