Итоги последних выборов большинство наблюдателей назвали самой большой победой управляемой демократии. Это явно преувеличение, таких триумфов было уже несколько. Это и президентские выборы 1996 года, и выборы 1999.2000 годов, когда наспех сколоченная группа людей стала первой партией страны, а мало кому известный чиновник - президентом.
В России словосочетание "управляемая демократия" впервые использовал Виталий Третьяков - так редактор "Независимой газеты" обозначил политическую ситуацию, возникшую после отставки Ельцина в самом начале 2000 года. Хотя никто не объяснил смысла этого термина, все удивительным образом понимали его как надо. Скажем, укоротили губернаторов - значит, управляемая демократия. Укоротили СМИ - тоже. Создали федеральные округа - она же. Стали активно вмешиваться в выборы губернаторов - тем более. Однако никто пока не обсуждал всерьез, каковы перспективы России и каковы риски при движении по этому пути.
Успех накануне кризиса
Результатом последних выборов стал парламент, в котором подавляющее большинство мест заняла партия власти. Тех, кто критикует сложившуюся в парламенте ситуацию, можно спросить, почему, скажем, Шредер может опираться на большинство в парламенте, а когда речь идет о Путине, либеральная общественность этого, прямо скажем, не одобряет. Ответ прост.
Искать его нужно не в составе парламента, а во всей системе власти. Во-первых, в механизмах манипуляции общественным мнением, которые, с одной стороны, не позволяют оппозиции полноценно представлять свои взгляды на ситуацию в стране, а с другой - позволяют, как это делал в 1999 году Сергей Доренко, а в этом году все средства массовой информации, морально уничтожать оппозицию и ее лидеров. У Шредера таких возможностей нет. Во-вторых, партия Шредера - СДПГ - устроена достаточно демократично, и он вынужден считаться с различными внутрипартийными течениями. А "Единая Россия", пока во всяком случае, то ли набор винтиков и гаечек в машине, управляемой президентом, то ли его же театр марионеток.
В этих условиях только оппозиционный парламент мог бы частично уравновесить исполнительную власть. В США избиратели это осознают и голосуют соответствующим образом. Так что там по большей части при президенте-демократе республиканский конгресс и наоборот. Но в России этого тоже недостаточно. Поскольку лидеры парламента не имеют самостоятельного выхода в средства массовой информации, то исполнительная власть через подконтрольные ей СМИ может компрометировать саму представительную власть, не получая никакого отпора. Чем она и занималась регулярно - особенно во времена Верховного Совета и первой Думы. А безвластный парламент, к тому же постоянно и сознательно компрометируемый, не может пользоваться доверием.
В сегодняшней России над всей политической системой довлеет исполнительная власть. Собственно говоря, в этом и состоит суть управляемой демократии. А главное изменение нынешней ситуации по сравнению с периодом Ельцина, который был на грани импичмента, это контроль над средствами массовой информации, в первую очередь электронными, который получил Кремль. И это не случайный факт, не результат тайного заговора. Вся российская элита, а вовсе не только исполнительная власть или президент, предпочла управляемую демократию свободе вообще и свободе средств массовой информации в частности. И в центре, и в каждой губернии, и в каждом городе. Поэтому в России у "партии президента" не могло быть достойных конкурентов. При такой системе они и не могут появиться.
Конечно, контроль над электронными СМИ со стороны исполнительной власти не единственный признак управляемой демократии. Но он оказывается главным, если слабы политические партии и гражданское общество.
Вся российская элита, а вовсе не только исполнительная власть или президент, предпочла управляемую демократию свободе вообще и свободе средств массовой информации в частности
А то, что у нас и гражданское общество, и партии слабы - это очевидно. Мы потеряли даже ту способность формировать общественное мнение независимо от СМИ, которое имели в Советском Союзе. Кстати, именно пример Советского Союза показал, что даже в условиях авторитаризма существуют пределы манипулирования общественным мнением. Люди, у которых государство отбирает общественные способы выражения своего мнения, рано или поздно находят неуловимые государством способы восприятия того, что думают другие, и устанавливают между собой связи, неулавливаемые властью. И результаты могут быть непредсказуемы для властей предержащих - как феномен Ельцина в конце восьмидесятых.
Вот почему результаты последних выборов могут оказаться успехом накануне кризиса. Механизмы "управления" демократией исчерпали себя, потому что сделали бессмысленными сами демократические формы государственного устройства как способа выявления общественного мнения. В этих условиях возможно два варианта развития событий, по крайней мере в ближайшем будущем.
Варианты развития
Вариант первый - фактическая безальтернативность президентских выборов. Еще несколько недель назад именно он казался наиболее реальным. В этом случае возможны проблемы с явкой избирателей. Зачем ходить на выборы, когда и так все предопределено. Тогда возможен или срыв выборов, или их малая репрезентативность. Прецедент подобного развития событий уже есть - выборы губернатора в Санкт-Петербурге.
Но именно в условиях управляемой демократии существует второй вариант - угроза возникновения случайных конкурентов, в том числе и из числа тех, кого порождает или терпит власть для имитации демократии (о феномене Ельцина мы уже говорили). Сегодня это вариант Сергея Глазьева. Власть сама раскрутила его для ослабления главной оппозиционной силы - компартии. Но он получил значительно больше голосов на выборах, чем ожидали инициаторы его продвижения, и к тому же начинает действовать самостоятельно и может стать центром притяжения всех оппозиционных настроений.
Абсурд управляемой демократии
Вначале президенту искали конкурентов, чтобы не было стыдно избираться на фоне Германа Стерлигова. Теперь, судя по всему, начинают думать, как осадить Голема управляемой демократии - Глазьева. Можно сказать, что управляемость демократией дошла до абсурда. Может, оно и к лучшему, потому что любой конфликт начинает разрешаться, когда он доходит до абсурда. Перефразируя классиков, можно сказать, что в данном случае налицо конфликт демократической формы и авторитарного содержания. Ясно, что страна находится в точке бифуркации, неустойчивого равновесия, в которой определяется, куда повернет страна - к полноценной демократии или к полноценному авторитаризму. При этом надо заметить, что устройство политической системы России в настоящее время таково, что скорее подталкивает страну к авторитаризму, просто потому что авторитарные системы сами проще и их проще воспроизводить. И фигура Глазьева не ослабляет этой тенденции, а только усиливает ее. Потому что сам Глазьев представляет силы, еще более склонные к авторитаризму, чем те, что у власти в настоящее время.
Но дело не только в простоте авторитаризма. Пока вы с ним не столкнулись лицом к лицу, он кажется многим и более совершенным, и блистательным. Особенно людям, тяготеющим к эстетическому восприятию жизни. С вершины государственной пирамиды мудрый руководитель отдал мудрую команду - и государственная машина, с блеском и грохотом, двинулась, дабы устрашить врага. Казалось бы, в России, где видели разных диктаторов, и блестящих и смешных, авторитаризм должен восприниматься или со страхом, или с иронией. Ан нет - он по-прежнему многих привлекает.
Сторонники либеральной идеи рисуют свою Прекрасную Даму - демократию. На самом деле в демократии тоже никакого блеска, одни скандалы. И такую систему ни совершенной, ни блистательной не назовешь.
И оказывается, что поиски совершенства заводят нас в тупик. Но если быть реалистами, то стоит признать, что мир спасает терпимость к несовершенству.
Реализм и идеализм
Есть два способа отношения к жизни. Первый - его можно назвать реалистическим - заключается в понимании ее принципиального несовершенства. Второй - его можно назвать идеалистическим - заключается в стремлении непременно достичь совершенства в любом жизненном проявлении.
Если говорить о способах управления государством, то реалистический и, прямо скажем, несовершенный способ - это, бесспорно, демократия. Потому что этот способ признает, что люди разные, но им, во-первых, всем должно быть предоставлено равное право в меру их возможностей участвовать в государственной жизни и, во-вторых, только свобода, как неотъемлемая часть демократии, обеспечивает максимальные возможности для человеческой самореализации. Чего еще желать человеку и человечеству? Но демократия в отличие от авторитаризма не возникает по воле "мудрого", она возникает и живет как творчество многих. Если граждане безразличны к демократии, вы ее не создадите искусственно.
Идеалистам демократия нравится, пока они читают о ней в учебниках. Когда они пытаются реализовать ее в жизни, выясняется, что все не так гладко. Что демократия и публичный конфликт интересов неразделимы. Что возникают ужасные партии, в которых ужасные партийные активисты пытаются реализовать свои эгоистические интересы. И они начинают бороться с демократией под предлогом борьбы с эгоизмом. Идеалисты вдруг прозревают и начинают доказывать, что демократия - это несовершенная форма правления. А под совершенством они понимают выстроенность и предсказуемость. Не случайно многие из сторонников всяческого авторитаризма сравнивают государство с архитектурными сооружениями, а труд управляющих - со строительством. А на строительстве какая демократия.
Две страны - два пути
В истории есть период, когда две соседние страны - Франция и Великобритания - продемонстрировали оба эти взгляда на жизнь. Во Франции в течение всего XIX века идеалисты разного рода на баррикадах нескольких революций пытались создать совершенную политическую систему. Каждый раз дело вполне логично завершалось той или иной формой авторитаризма. В Англии в то же время боролись за то же - социальную справедливость, всеобщее избирательное право. Но здесь в отличие от Франции ни сторонники, ни противники преобразований не стремились установить сразу совершенную политическую систему. И те и другие терпели несовершенный парламент, в котором заседали зачастую далеко не лучшие сыны британского народа. Сторонники преобразований, чартисты и их последователи, чуть ли не тридцать лет собирали подписи под хартией с требованиями перемен и носили их в парламент, а противники ждали, когда градус общественного недовольства подымется настолько, что перемен уже нельзя будет избежать. Не сказать, что французы опередили англичан в общественном прогрессе. Хотя блеску было существенно больше.
Есть два важных обстоятельства, которые надо учитывать при оценке успехов чартизма и других общественных движений в Британии. Во-первых, уже тогда в Британии существовала свобода слова, ограниченная только интересом и порядочностью журналистов. Чартизм присутствовал в медийном пространстве ровно настолько, насколько он соответствовал общественным настроениям. Ни правительству, ни двору не приходило в голову управлять прессой. И никаким британским губернаторам или спецслужбам не приходило в голову мешать собирать подписи и носить их в парламент. Вмешательство в общественную жизнь считалось дурным тоном.
Есть пример британского отношения к СМИ, не связанного с чартизмом и еще более показательного. Когда во время войны в Крыму газета Times буквально затравила британское военное командование за бездарное, по мнению журналистов, руководство кампанией, правительство и королева неоднократно обвиняли "писак" в подрыве боевого духа армии, но никто и не подумал каким-то образом оказать давление на журналистов. Английская армия выиграла войну, и критика этому не помешала, но способствовала в дальнейшем военной реформе, только укрепившей британскую армию.
Чартизм или туркменбашизм
Недавно в телевизионной передаче "Апельсиновый сок" губернатор Красноярского края Александр Хлопонин сказал, что он ожидает от новой Думы значительного ускорения в решении многих проблем. И пожаловался на старый состав Думы, в котором было непонятно, к кому идти, чтобы решить проблемы. Соловьев поинтересовался, не лучше ли тогда среднеазиатская модель "демократии", и Хлопонин однозначно не отверг эту идею. В России ни рядовые граждане, ни губернаторы до сих пор не знают того, что знали в XIX веке английские чартисты. Что в условиях демократии, если власть не слышит ваших требований, надо организовать общественное давление на нее, а не завидовать Туркменбаши. И рано или поздно, если ваши требования отвечают общественным настроениям, вы победите.
Если вы ограничиваете возможности буржуазии использовать деньги для политических целей, тогда для равновесия вы должны отобрать у бюрократии административный ресурс
Следует заметить, что фактов индивидуальной борьбы граждан в России за свои права, скажем, через общества потребителей, через суды, в том числе и через Страсбургский, становится все больше. Наши граждане уже начали защищать свои индивидуальные права, но все еще мало способны к коллективной самоорганизации. И в этом, собственно говоря, суть общества, в котором мы живем. Наши граждане не против права сходить и проголосовать. Более того, когда им что-то не нравится во власти, самые активные ходят и голосуют против всех, но при этом все ждут, чтобы именно государство в лице чиновников сделало хорошо. Создало хорошие партии, за которые можно было бы проголосовать. Нашло бы хороших кандидатов, честных и умных. И мало кто готов сам создавать партии, общественные организации, защищающие права граждан, искать и поддерживать достойных кандидатов. А демократия - это именно самоорганизация граждан.
Можно сказать, что управляемая демократия сейчас в России - это попытка, используя пассивность граждан, создать "самую совершенную" политическую систему, чтобы с одной стороны - блеск авторитаризма, а с другой - как в "лучших домах" "большой восьмерки".
Демократия, интерес и деньги
Любая система общественных отношений основывается на социальном интересе. Это аксиома, и не случайно, что именно капитализм, и именно в Европе и Северной Америке, породил современную демократию. Потому что именно капитализм породил общественные группы, заинтересованные в демократии - буржуазию и политический класс.
Буржуазия ценит демократию, потому что она обеспечивает ей влияние на исполнительную власть и площадку для согласования интересов. А политический класс (деятели и активисты политических партий и общественных организаций, депутаты и их активные сторонники, журналисты, все, кто так или иначе связан с публичной политикой) ценит демократию потому, что это способ его существования.
Главный противник демократии даже там, где она существует многие годы - бюрократия. Потому что способ существования бюрократии - это присвоение государства. Демократия устойчива там, где высший слой бюрократии становится частью политического класса, то есть либо избирается гражданами, либо назначается представительной властью. А остальные бюрократы находятся под деятельным контролем представительной власти.
У бюрократии есть свои способы влияния на политические процессы. В России главный из них получил название административного ресурса. Им в большей или меньшей степени пользуются во всех странах. Чтобы противостоять ему, придумана масса законов. Но самых действенных методов противостояния - два, и они в руках у буржуазии и у политического класса. У буржуазии - деньги, у политического класса - различные способы мобилизации граждан. Если вы ограничиваете возможности буржуазии использовать деньги для политических целей, тогда для равновесия вы должны отобрать у бюрократии административный ресурс. Но первое сделать значительно проще, чем второе.
Там, где существует сильный политический класс, он может противопоставить бюрократии общественную мобилизацию. Но если политический класс слаб, как сейчас в России, то административные ограничения и тем более запрет на использование финансовых возможностей буржуазии для поддержки политического класса и, в частности, оппозиционных политических партий означает победу бюрократии и поражение демократии.
В России из этих трех сил реальным политическим влиянием пока обладает только бюрократия, и в ней социальная основа управляемой демократии. У буржуазии есть деньги, но сохраняющаяся до сих пор фактическая нелегитимность собственности делает ее безоружной перед лицом бюрократии. А политический класс может быть сильным только когда за ним стоят политически активные граждане.
Из этого, в частности, ясно, почему исполнительная власть в России ничего не предпринимает для легализации собственности. Особенно крупной. Тогда исчезнет один из существенных рычагов административного управления демократией - страх потерять собственность.
Оптимистические выводы
Возможно, некоторым покажется, что автор склонен из сложившейся ситуации делать пессимистические выводы. Но это не так. Никогда не бывает, чтобы все было хорошо. Россия, безусловно, последнее время на подъеме. Экономическом точно. Собственно говоря, именно поэтому граждане так легко поддаются тому медийному давлению, о котором я говорил выше. Беспокоит слабость демократических институтов и либеральных общественных сил. Но что делать - тоже ясно. Сохранять собственное, личное чувство свободы, организовывать общественное давление на властей предержащих. А для того, чтобы было кого организовать и мобилизовать, вначале их надо образовать. Учить демократии, учить защищать свои интересы - и индивидуально, и коллективно. А направление общественного давления каждый выбирает по своему разумению. Главное - не уставать это делать. А если не сумеем, значит, еще не доросли до этих самых демократических институтов.
