Сергей Сергеевич Аверинцев и как ученый, и как духовная особа достойнейшим образом явил себя в разных областях и научного, и духовного творчества. Можно много говорить о его конкретных заслугах в византинистике, гебраистике, богословии, но Аверинцев сделал для родной страны больше, чем просто вписал в историю русской науки имя еще одного блестящего гуманитария. Не меньшей была его роль в общем возврате дыхания и сознания, начавшемся в 60-е годы в стране с окончательно, казалось бы, разоренной - а затем построенной куда надо культурой. С гуманитарного знания - а значит, и с общественного сознания - были начисто снесены целые слои, причем речь шла не только о политически казавшихся актуальными и потому снесенных особо безжалостно культурных слоях, но и о дисциплинах, которые наше социалистическое счастье уж никаким боком не затрагивало.
Сегодня, когда мы живем уже во многом в послеписьменную эпоху - "Вселенную Гутенберга" не хоронил только ленивый и притом не без некоторого основания, - нужно усилие, чтобы осознать, что живущие средь нас еще не очень старые люди успели застать эпоху догутенберговскую. И тогдашняя культура по необходимости развивалась, как и в прежних догутенберговских эпохах. Был фольклор (песни и анекдоты), были барды-миннезингеры, были переписчики книг (самиздат) - должны были быть и книжники, повествующие о мудрости, утраченной во времена варварства. Взрыв интереса к историко-филологическим штудиям (зачастую переходившим и в философские, а то и в богословские - такая текучесть характерна для старинных эпох), когда на контрабандные лекции чтимых филологов публика, причем далеко не только гуманитарная, набивалась, как на концерт, - это тоже было возвратом дыхания, было обретением, казалось бы, навсегда исчезнувшей истории и культуры.
С. С. Аверинцев был из таких наиболее почитаемых филологов, что при остраненном взгляде могло показаться даже и удивительным. Тема Византии и византийства до возврата дыхания и сознания однозначно ассоциировалась либо с хитростью и коварством, либо с блохами и вшами в златотканой парче; сегодня, в послегуманитарную эпоху, византийство если и поминается, то опять исключительно в контексте борьбы кремлевских клик. В тот давний отрезок нашей культурной истории, когда догутенберговская эпоха кончалась, а послегутенберговская еще не наступила, Аверинцев под заголовком византийских штудий (причем действительно штудий, и весьма углубленных, ни о какой троцкистской контрабанде, имеющей единственной целью обмануть начальство, тут говорить невозможно) рассказывал о первоосновах культуры западного мира. О падении Первого Рима, о Темных веках как феномене колоссального значения и притом еще толком не осмысленном, о становлении Второго Рима как духовной сущности, от которой мы все пошли. Разыскания Аверинцева нетривиальны и сейчас - сколь же они были нетривиальны и неожиданны в умственном климате 70-х годов, когда общему месту официозной идеологии в основном противоборствовало обратное общее место неофициальной контридеологии, ни культурностью, ни глубиной также не отличавшееся, - свидетельством чему нынешний тяжкий кризис одномерного либерального западничества. Можно же себе представить, до чего дошел бы этот миросозерцательный кризис, если бы идейный и культурный багаж, вынесенный из позднесоветской эпохи, сводился бы исключительно к либеральному общему месту, не будучи ни в какой мере облагороженным гуманитарной и философской прививкой более широкого знания. Вряд ли мы в полной мере осознаем связь между гуманитарным и филологическим подъемом 70-х, навсегда связанным с именем С. С. Аверинцева, и тем обстоятельством, что и сегодня - пусть при явственных признаках идейного кризиса, отрицать которые невозможно, - идейная жизнь и идейная борьба в России глубже и многограннее, чем в куда более благополучных странах, такого гуманитарного возрождения не переживавших.
Дальнейшая судьба нашей культуры темна. Возможно - и хотелось бы в это верить - гуманитарный подъем повторится, снова украсив русскую науку славой, а наше общественное сознание той новой глубиной, которая послужит залогом стройного и спокойного становления нашей страны. Возможно, феномены вроде аверинцевского возрождения навсегда в прошлом и нам уже не подняться выше нынешнего постгуманитарного, постполитического и посткультурного состояния, мы обречены идти в ногу с остальным миром, благополучно забывающим о своем изначалии, а подъем 70-х - как та свеча, которая в последний момент перед угасанием вспыхивает особенно ярко.
Но окажемся мы достойны повторить научное, культурное и общественное деяние С. С. Аверинцева или нет - в любом случае благодарная признательность тому, кто возвращал русской культуре дыхание и сознание, - наш печальный и непременный долг.
Царствие ему Небесное.
