Нетрудовые доходы топ-менеджеров волнуют немцев не меньше, чем россиян неправедно нажитые состояния олигархов или американцев агрессивная бухгалтерия ведущих корпораций. В том, что в пропитанной социалистическим духом Европе подобные вопросы глубоко волнуют общество и политиков, конечно, нет ничего удивительного. Но вот конкретные проявления этой обеспокоенности способны вызвать замешательство. Особенно у жителя России. "Дело Mannesmann", собственно, тем и интересно, что оно создает неожиданный оптический эффект. Вроде выходит, что у нас все как у людей - у европейцев, оказывается, ровно те же проблемы. Вот только странным образом из Москвы они видятся как проблемы вчерашнего дня.
Есть что-то непривычное для сознания в самой картинке: передовая, прогрессивная Европа, этот вечный пример для подражания, оказывается, таковым уже не является. В Европу можно идти, но туда нельзя прийти, потому что сами европейцы оттуда уходят. Вынуждены уходить. Они упорно сопротивляются, пытаясь сохранить на привычном уровне социальные гарантии и оградить свой мирок от разрушительного влияния окружающего мира. Но делать это становится все сложнее. В глазах канцлера Шредера, который напрочь завалил экономические реформы в Германии, не видно ответов на мучающие его вопросы. Другой справится лучше? Для этого он должен провести преобразования, по характеру и масштабу сопоставимые с теми, что осуществила Тэтчер в 80-х.
Только глядя на сегодняшние мучения европейцев, понимаешь, насколько глубокую эволюцию претерпела Россия. Представьте, во Франции и сегодня сажают чиновников и бизнесменов-от-государства (менеджеров госкомпаний) примерно за то, за что сажали советских директоров и функционеров - за использование различных "серых" и "черных" фондов и схем в интересах дела. И ведь обойтись без этих фондов и схем в современных реалиях нельзя, и ведь не для себя стараются - для людей. Но их все равно сажают.
Как ни странно это прозвучит, но Россия находится сегодня в более выгодном положении. Европейские власти ситуация вынуждает приводить свою экономическую систему, свои социальные гарантии и уровень жизни к реальным возможностям - российские власти имеют шанс подтянуть их до уровня наших реальных возможностей (и потенциал нашего роста еще далеко не исчерпан). Европейцы вынуждены отступать, нам есть куда двигаться. Наше преимущество - результат катастрофических по масштабу и характеру преобразований 90-х годов. Оно досталось нам слишком дорогой ценой, чтобы мы могли себе позволить упустить этот шанс.
В этом смысле "дело Mannesmann" является еще и весьма поучительным. История немецкого концерна показывает, что попытки закрыться бесперспективны. Они могут быть вполне успешны с точки зрения сохранения неких внутренних правил, но платить за это придется глобальной конкурентоспособностью. Не лез бы Mannesmann на британский телекоммуникационный рынок, а выпускал бы потихонечку трубы, глядишь, и на время обошлось бы. Но уж раз полез, то тут пенять не на кого. Главный же вывод из неудачной попытки таков: попытки по максимуму защитить работников, сдерживая тем самым хищные повадки бизнеса, в условиях глобальной конкуренции чреваты тем, что в конечном итоге работникам придется потерять гораздо больше.
Опыт Mannesmann - это не единичный случай для экономики Германии. Это тенденция. Парадокс, но сегодня о потенциале экономического влияния Евросоюза, о его глобальных амбициях говорят гораздо больше и громче, чем в середине 90-х. Но при этом нельзя сказать, что позиции европейского бизнеса резко усилились. Скорее, на фоне конкурентов они несколько сжались. Безусловно, были и успехи, но качественного прорыва, которого ждали, возможности для которого ощущались еще пять-семь лет назад, не произошло. Где единый фондовый рынок? Где мощные европейские глобальные инвестбанки? Пока ничего этого нет. Показательна и судьба Deutsche Bank - флагмана немецкой банковской системы. В 90-х Deutsche Bank был покупателем на международном рынке, теперь - объект для поглощения. Его позиции на внутреннем рынке ухудшаются день ото дня, а политические соображения мешают слиянию с американской Citigroup. А ведь уже завтра условия сделки могут стать для немецкой стороны еще хуже.
