Экономическая власть сменила основной мотив своих публичных песнопений. Если совсем недавно все высказывания первых лиц правительства так или иначе вертелись вокруг удвоения ВВП, то теперь считается неприличным не вплести в любой спич упоминание о борьбе с бедностью. По здравому смыслу, эти мотивы не только прекрасно сочетаются, но и не слишком отличны друг от друга. Ведь "удвоение" есть не что иное, как метафора экономического прорыва, устойчивого и мощного роста, а введение бедности в берега, подтягивание до приемлемого уровня жизни большинства населения только и возможны в результате мощного экономического роста. И лозунг удвоения ВВП, и лозунг борьбы с бедностью одинаково требуют разработки стратегии развития страны, накладывая на будущую стратегию очень похожие ограничения.
Но это - с точки зрения здравого смысла. С точки же зрения чиновничьей братии, тем, что эти лозунги равно подразумевают разработку стратегии и ответственность за оной стратегии проведение, они как раз равно неприятны. Зато второй волшебным образом лучше первого, поскольку позволяет на полную мощь использовать оружие, во владении которым отечественные специалисты не знают себе равных, - туфту.
Успехи или неуспехи в удвоении ВВП видны сразу: ВВП есть штука хорошо известная и сравнительно плохо подделываемая (кстати говоря, не стоило бы отдавать Госкомстат в ведение МЭРТ, как вроде бы намечается в ходе административной реформы, - не надо вводить людей в лишний соблазн). Раз не дойдет годовой темп роста до знаменитой отметки в 7,2, два не дойдет и - пожалуйте бриться. Успехи же в борьбе с бедностью предлагается оценивать, опираясь на показатели "ручной работы", которыми легко и удобно манипулировать. Собственно, манипулирование уже началось.
На совместном заседании коллегий Минфина и Минэкономразвития Г. О. Греф заявил, что уровень бедности нужно снизить до "уровня, свойственного развитым странам. То есть до 10-12 процентов - против 20,5 процента в 2003 году" (правда, тремя днями позже министр сказал журналистам, что данных за прошлый год пока нет, а в 2002 году было 25,1 процента, но не будем отвлекаться на мелочи). Дальше, естественно, и речь пошла о том, за сколько лет, за три или за четыре, этот таинственный показатель следует утоптать. Так разговор о проблеме бедности одним махом переместился в болотистую плоскость чиновничьих рукоделий. Не в том даже дело, что те 10-12 и эти 20,5 - арии из разных опер, поскольку планки, отделяющие тех и этих бедных от небедного большинства, находятся на несопоставимой высоте, а в том, что планка, определяющая уровень бедности у нас, ставится очень уж келейным образом. Вот вы, уважаемый читатель, видели ту самую минимальную потребительскую корзину, по незаполненности которой статистика относит россиянина к бедным? слышали, когда и как она в последний раз пересматривалась? И впредь не увидите и не услышите. А снизить уровень бедности - снизим, когда и на сколько прикажут: почему не прыгнуть в длину на десять метров, если рулетку размечаешь сам? Дело привычное.
Нельзя забывать, какой в России гигантский опыт победных отчетов по самым сложносочиненным параметрам. Когда Госплан, вечная ему память, понял, что промышленность не должна отчитываться "по валу", ибо это прямо подталкивает ее к бессмысленному перемалыванию ресурсов, каких он только показателей не сочинял - и всегда с одним и тем же результатом. Наши люди моментально научались рапортовать о перевыполнении планов хоть по условно-чистой продукции, хоть по нормативно-честной, хоть по квадратным чертям в горошек, не переставая клепать сноповязалки весом в крейсер. Неужели теперь по нормативной бедности не отчитаются?
Прекрасно, что наряду с этой туфтой в правительстве и в околоправительственных экспертных кругах о проблеме бедности говорятся и другие, совершенно разумные вещи: от самых общих (что борьба с бедностью не есть борьба с богатыми; что главный способ борьбы с бедностью - создание условий, позволяющих людям зарабатывать; что помощь неимущим должна наконец становиться взаправду адресной), до вполне конкретных. Говорят о разных типах бедности и разных подходах к ним; говорят об абсолютно необходимых переменах в сфере образования и финансовой системе. Мне понравились слова Грефа о том, что в основе борьбы с бедностью должна лежать "очень жесткая и очень детальная программа сотрудничества бизнеса и власти".
Со всем тем, туфтовые встречные планы по борьбе с бедностью очень небезопасны - сразу в двух отношениях. Во-первых, это во всех смыслах слова лишняя игра с огнем: неизвестно, насколько восторженно публика их принимает, пока они только планы, но она явно встретит их с раздражением, меру которого не хочется себе представлять, когда они перетекут в победные реляции. Узнав из телевизора, что российский уровень бедности наконец ужался до "свойственного развитым странам", наш человек может по нечаянности посмотреть и в окно - и сильно рассвирепеть от несовпадения зрелищ.
Во-вторых, такого рода борьба, войдя в моду сверх некоего предела, начинает приносить неожиданные плоды, порой даже не поддающиеся искоренению. Вспомним антиалкогольный опыт советских времен. Указ "об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом" 1971 года не получал статуса судьбоносного, а потому его воздействие свелось к удорожанию "сучка" с 2.87 до 3.62 да введению "часа волка" - то есть принесло умеренные неудобства умеренно пьющим гражданам. Указ же 1985 года с аналогичным названием статус судьбоносного получил - и быстро нанес несовместимый с жизнью ущерб всей советской экономической системе, попутно серьезно повредив общественную нравственность; а ведь речь тоже шла о святом деле. Так и борьба с бедностью - если, упаси Бог, станет кампанией - может много чего наворотить.
По словам Г. О. Грефа, правительственная программа мер по борьбе с бедностью делается очень активно и "в принципе подходы наработаны". Опубликуют - посмотрим.
