Разговор через стену

Нынешняя выставка "Москва-Берлин" - продолжение проекта совместного показа русского и немецкого искусства ХХ века. Осенью и зимой прошлого года она гостила в Берлине, сегодня приехала к нам. Правда, не совсем она...

Второе пришествие

Первоначально предполагалось, что выставку сделает команда немецких и российских кураторов в составе Юргена Хартена, Ангелы Шнайдер, Кристофа Таннерта, Екатерины Деготь, Виктора Мизиано и Павла Хорошилова. Затем оказалось, что по некоторым вопросам "их" и "наши" не сумели договориться. Например, по вопросу о том, какое искусство показывать.

Немцы, которые были против "культурно-исторического репортажа", собирались выставлять только традиционные живопись и скульптуру. Наши же считали, что традиционных искусств мало, потому как в российском "другом" искусстве куда важнее были акции и перформансы. Так что пришлось делать две версии - для Берлина и для Москвы. Поэтому выставка в ГИМе на самом деле должна называться "Москва-Берлин. 1950-2000. Наша версия".

От этой версии холодного академизма никто и не ждал. Будь нашим художественным визави не Германия, а Новая Каледония или Буркина Фасо, пожалуй, можно было бы культивировать подлинно музейную бесстрастность. Но это Германия, и на ее флаге многим до сих пор мерещится свастика. Тут еще до всякого искусства хочется начать разбираться, кем мы друг другу приходились и приходимся. Но, разбираясь в этом, наши кураторы, по их собственным словам, изо всех сил пытались обойти все стереотипы русско-немецких отношений и русско-немецких ощущений.

Как Штирлиц Штирлицу

Как известно, основной стереотип по поводу нас, немцев и войны таков: мы их победили в мировой, они нас - в холодной. Правда, при ближайшем рассмотрении все оказывается сложнее и невнятнее. СССР победил фашистскую Германию, потом ФРГ вместе с Западным Берлином победили СССР вместе с ГДР. А если учесть, что, проживая в СССР и изредка выезжая в ГДР, душой мы были с ФРГ и Западным Берлином, тема "кто кого и кто из них 'мы', а кто 'они'" выглядит фактически беспросветной. Ярчайший образец этой патологической невнятности мачо всесоюзного значения, он же герой анекдотов и народных баек - Штирлиц. Штирлиц в стильной черной эсэсовской форме, сексапильность которой Татьяна Лиознова воспела не хуже Лилианы Кавани с ее "Ночным портье".

Другой стереотип касается самого искусства - "российское актуальное искусство безнадежно отставало и отстает от западного". Кураторы (и немецкие, и наши), придерживаясь на этот счет другого мнения, отказались от хронологического принципа и сгруппировали произведения по большим темам: "Возвышенное", "Старые раны", "Повседневность", "Социальная пластика", "Мифы", "Соты", "Атака клоунов", "Тревога". Правда, некоторый намек на хронологию все-таки остался. Путь от "Возвышенного" и "Старых ран" к "Клоунам" и "Тревоге" - это путь от послевоенных лет к сегодняшнему дню.

Поднебесное

И все же, прежде чем понять, что говорят нам о "возвышенном" художники по обе стороны Стены, стоит понять, сколько все-таки иск