Год назад встречались мы с парой американских венчуристов и рассказывали им о победителях первого нашего конкурса. Когда очередь дошла до фирновского проекта микролазера, американцы зацокали языками и сказали, что, если все так и обстоит, они хоть завтра готовы вложить в команду Кузьмина несколько миллионов долларов, правда, управление компанией, сбыт и маркетинг будут контролироваться из Калифорнии. "Кузьмин отлично делает НИОКР, а мы знаем рынок и умеем продавать", - говорили нам ветераны Силиконовой долины. Координаты "Фирна" мы им, конечно, дали, но дело закончилось ничем - Кузьмин отказался.
Почему отказался краснодарский лазерщик и от этого, и от многих других предложений (выходили на Кузьмина не только американцы, но и европейцы, и корейцы)? Нам кажется, что он почувствовал вкус к предпринимательству и перерос роль, к которой, как правило, склоняют наших инноваторов западные партнеры - роль недорогой ниокровской пристройки к основному своему бизнесу. Мы, конечно, не собираемся спорить с тем, что любая инновация глобальна - такова природа НТП. Но когда нам говорят (а нам ведь это говорят), что в мировой системе разделения труда Россия лучше всего справится с НИОКР, в крайнем случае с производством опытного образца, а следующие стадии лучше отдать на откуп более опытным партнерам, мы отвечаем: "Все это хорошо, но тогда вы оставляете нам всего несколько процентов от общих доходов". Обычно после этих слов следовал контраргумент: "Ну, ребята, вы мыслите категориями традиционной экономики, а у нас на дворе новая, в ней структура цены и соотношение материальных и нематериальных активов будут совсем другие, и вы тоже отлично заработаете". Теперь его в дискуссиях приводят все реже и реже - слишком старой стала выглядеть новая экономика. Как и сто, двести лет назад сверхприбыль получает не тот, кто придумал эффективную комбинацию из законов природы, а тот, кто спровоцировал и оседлал рыночную волну.
Собственно, Кузьмин понял простую вещь: научно-технический результат - необходимое, но не достаточное условие для инновации. Вы должны суметь создать не только новую технологию, но и новую организацию бизнеса, новый рынок и, если понадобится, новый стиль потребления, в идеале (и это самый большой выигрыш в инновационном казино) - новую культурную революцию, как это случилось с тем же лазером, компьютерами, мобильной связью, Интернетом или, если обратиться к истории, с книгопечатанием и паровой машиной.
На культурную революцию фирновская инновация не тянет, но спровоцировать создание новой рыночной конфигурации она вполне в состоянии. Представьте себе, что значит для современных телекоммуникаций, космической разведки, аудиовидеозаписи и воспроизведения критическое уменьшение геометрических размеров лазера при одновременном увеличении его КПД. И в этой стране не находится двух-трех миллионов для следующего шага? Минуточку, господа! А кто выделяет десятки миллионов бюджетных долларов на разработку дизельного двигателя для советского автопрома (вот уж будет инновация), кто вкладывает сотни миллионов в замшелые институты, предлагая академикам поднять в России водородную энергетику, кто тут нас убеждает за несколько миллиардов долларов слетать на Марс?
Очнись, элита, тебя опять разводят. Тебе снова предлагают в лучшем случае поучаствовать в создании ниокровской пристройки для настоящих капиталистов, а в худшем - попилить бюджетные бабки и не оставить следа даже в маргинальных изданиях по истории науки и техники.
Печально еще вот что. Примеров вроде "Фирна", когда прорывное ноу-хау советского происхождения пытаются раскрутить предприниматели-технократы с боевым опытом российских девяностых (было ли что-нибудь подобное у американских венчуристов?), - десятки, если судить только по нашему конкурсу. На самом деле Кузьминых, превратившихся из физиков, химиков и т. п. в настоящих инноваторов, в этой стране хватит на целую прослойку национального хозяйства. Но почему-то апологеты эффективной национальной инновационной системы не спешат к ним на помощь. Мы по праву гордимся советским технологическим заделом, но мы так ничего и не сделали, чтобы превратить его в российский инновационный потенциал. Инновационная элита страны продолжает формироваться по лоббистскому принципу, и настоящие предприниматели остаются для нее изгоями.
