Бедность в России - модная тема. С одной стороны, это хорошо, поскольку из локальной проблемы в начале 90-х нищета выросла в глобальную, объективно став тормозом развития экономики. Медлить с ее решением больше нельзя. В то же время тот обвальный интерес, который сегодня все четыре ветви власти демонстрируют по отношению к проблеме, прискорбным образом напоминает хорошо известную советскую кампанейщину, которая, как многие помнят, кончалась обычно ничем. И это тем более опасно, что проблема чрезвычайно сложна, многолика и многослойна, часто субъективна. Взять хотя бы простой, казалось бы, вопрос: кого считать бедным? Государство выработало некий критерий - минимальная потребительская корзина, но на бытовом уровне часто работают совершенно другие ориентиры.
По данным социологов, например, если человек, сколь бы беден он ни был, видит соседа еще более неимущего, то считать бедным себя он уже не склонен. Вместе с тем, если задавать вопрос в лоб: считаете ли вы себя бедным? - то утвердительно отвечают больше 40% россиян. А ведь самоощущение респондентов - один из главных критериев в социологических исследованиях по уровню жизни.
Еще одно любопытное обстоятельство. Как утверждают эксперты, более или менее точные сведения о доходах граждан, в том числе и бедных, можно получить лишь исходя из информации о расходах: по логике вещей, сумма расходов должна равняться сумме доходов. Уравнение считается на макроуровне, то есть для всей страны. И в итоге получается, что расходы наших граждан превышают их показанные, официальные доходы на треть - цифра из года в год колеблется незначительно. В принципе свои доходы склонны занижать граждане любой национальности, но таких "ножниц" больше нигде нет.
Есть эксперты, которые вообще убеждены, что немаловажным фактором отечественной бедности является русский менталитет. В доказательство приводятся данные опроса, проведенного Институтом комплексных социальных исследований РАН. Бедным и богатым респондентам задают вопрос: согласны ли они с такими поговорками, как "Не в деньгах счастье", "Бедность - не порок" или "Богатством ума не купишь"? Самое интересное, что эта народная мудрость часто оказывается одинаково близка как богатым, так и бедным. Как в случае, скажем, с пословицей об уме и богатстве.
Официальные государственные критерии бедности тоже хромают на обе ноги. Пресловутая потребительская корзина считается по советским лекалам и выглядит полным анахронизмом. Согласитесь, что одно пальто и два платья на пять лет или 450 граммов вареной колбасы на человека в год - это нелепость.
Власть заявляет, что признает свои ошибки и готова бороться с бедностью засучив рукава. Обещано повышение зарплаты, пенсий и пособий. Но есть и еще одна вещь, без которой эти меры могут оказаться неэффективными. Дело в том, что страна уже пятнадцать лет как другая, а многие ее граждане продолжают жить по советским стереотипам: народ-подросток по-прежнему ждет от власти отеческой заботы. И "кусок хлеба, чтобы выжить" для большого числа россиян остается пределом мечтаний. Смена жизненных установок невозможна без развития гражданского общества, без реформы образования и здравоохранения, которые надо сделать более доступными для неимущих слоев.
Перечень сопутствующих бедности проблем можно продолжить. Перед нами - непаханое поле, готовятся только первые шаги. И для начала надо понять: кого считать бедными в России? Свое мнение на этот счет в беседе с "Экспертом" излагает Лилия Овчарова, директор научных программ Независимого института социальной политики и заведующий лабораторией уровня жизни Института социально-экономических проблем народонаселения РАН.
- Специфика российской бедности состоит в том, что половина наших бедных работает. В Европе, где чертой бедности считается половина средней зарплаты, неимущие (двенадцать-тринадцать процентов), как правило, работы не имеют.
- А пенсионеры?
- Во всем мире есть традиционно бедные слои населения -семьи многодетные, неполные, с безработными. У нас основные группы риска примерно те же, но самый большой риск впасть в бедность - у семей с детьми. Особенно если их в семье двое-трое. Что до пенсионеров, то на Западе они в категорию бедных не входят, и нищета российских пенсионеров, особенно работающих, тоже в значительной степени миф. У них есть одна серьезная проблема: они часто не могут получить необходимую медицинскую помощь. Либо они не в состоянии за нее платить, либо не могут к врачу попасть, либо там, где они живут, поликлиники нет вообще. Или не хватает денег на лекарства, которые не входят в прожиточный минимум. Специфика российской ситуации еще и в том, что на Западе большинство бедных сконцентрировано в крупных городах, а у нас - на селе и в малых городах, где в Европе живут состоятельные люди.
- То есть на селе людей кормит земля. А что же у нас?
- У нас земля до сих пор никому не принадлежит. Запад уже пережил тот период, когда самые бедные, оставшись без земли, ушли в большие города. В деревне остались землевладельцы, использующие наемный труд. И богатые люди из больших городов переселились в малые, превратив глубинку в комфортабельное жилье, где, кстати сказать, почти нет мигрантов. Их туда не пускают. Мы же застряли на этапе переселения бедных из села в крупные города, где не хотят их принимать. Возьмите любой крупный город - везде одно и то же: местным властям эти люди не нужны. Гражданам России в качестве рабочей силы они предпочитают неграждан, которых можно эксплуатировать как угодно. А россияне, не желающие жить и работать в скотских условиях, возвращаются копать огород в родном селе.
- Каков же в итоге коллективный портрет тридцати миллионов российских бедных?
- Самая бедная группа - дети от семи до четырнадцати лет. Далее: жители малых городов и села в депрессивных регионах - независимо от профессии. Бедны, естественно, в основном бюджетники: учителя, врачи, мелкий чиновный люд. Самые бедные по профессии - это низший персонал в медучреждениях (сестры, нянечки и так далее), в системе образования ситуация ровнее. Средний возраст бедных определить невозможно, но в целом корпус бедняков безусловно старше, скажем, чем состоятельные граждане. Гендерный фактор тоже присутствует, но его значение постепенно сходит на нет. И еще важно, что все более серьезным фактором бедности становится уровень образования.
Богач - бедняк
Специфика России - наличие бедных среди имеющих работу. Самые бедные среди работающих - бюджетники, а самые неимущие среди них - медики
- Доходы богатых и бедных расходятся у нас в четырнадцать раз. Этот показатель выводится на основе данных Госкомстата, и он довольно стабилен. Но я думаю, что неравенство у нас выше, поскольку выборка Госкомстата построена так, что туда не попадают крупные покупки, сделанные богатыми. Есть и другие причины сомневаться. Коэффициент дифференциации доходов (коэффициент Джини) считается так: в каждом регионе берется десять процентов самых бедных, и они объединяются в общий массив. Так же собираются десять процентов самых богатых. Но ведь в реальности богатые в Туве, например, не сильно отличаются от бедных в Москве. Средний доход по столице в семь раз выше, чем в самом бедном регионе - Ингушетии. Иными словами, бедные москвичи поднимают средний уровень самой бедной децильной группы, а богатые из Ингушетии, напротив, снижают уровень самой богатой децильной группы. Если бы межрегиональное неравенство не было так велико, то, по моим подсчетам, коэффициент Джини был бы у нас не четырнадцать, а восемнадцать.
- В каком регионе меньше всего бедных?
- Лидирует Тюмень, за ней Карелия, а на третьем месте - Москва. В столице самый высокий по стране среднедушевой доход и в то же время запредельная глубина социального расслоения - пятьдесят три раза.
- Все российские олигархи и бомжи живут в столице?
- Бомжей статистика не учитывает. Москва - пример того, что даже в богатом регионе может иметь место такое неравенство. Если бы у нас была та же система расселения, что и в развитых странах, то пенсионеры бы в Москве не жили. Слишком дорого. Но если в качестве альтернативы они имеют Балашиху, то будут цепляться за Москву до последнего. И это ненормально. А то, что в Москву стремится молодежь, - это нормально. Во всем мире столицы - это концентрация финансов и средоточие рынка труда.
- Каков коэффициент Джини в развитых странах?
- Россию в этом смысле не с каждой страной можно сравнить. В Европе, например, разброс по доходам - около десяти раз. Но там - маленькие страны, находящиеся в одной климатической зоне, с равномерно развитой экономикой. Мы же живем в одиннадцати часовых поясах: Москва - это европейский уровень развития, а Юг или Восточная Сибирь - ближе к Африке. Отсюда огромная разница в уровне жизни. Похожая ситуация в Бразилии и Америке. Канада тоже большая страна и северная, как и мы, но там такого нет.
- Там люди не живут на севере. Кстати, губернатор Чукотки Роман Абрамович недавно выступил с предложением переселить жителей полуострова на Большую землю.
- Если бы мы вывезли людей из неэффективных регионов - где нет работы, дорог, прочей инфраструктуры, - расслоение можно было бы смягчить. Но переселенцы ведь будут стремиться туда, где есть работа. То есть опять в Москву, чего мы не хотим. Иными словами, для высокого неравенства в России есть объективные причины. В двадцатом веке оно тоже не было преодолено: в СССР больше средств закачивалось в национальные окраины, чем в саму Россию. Поэтому сравнивать с Францией, скажем, Ростовскую область можно, а всю Россию - бессмысленно. Из больших стран самое низкое расслоение в Канаде, это результат государственной политики: немногочисленное, компактно проживающее население. В Америке коэффициент Джини равен четырнадцати, как и у нас, а в Бразилии - еще выше.
Спасение утопающих
- Если ранжировать проблемы, то первое, что необходимо сделать, - повысить зарплаты работающим, составляющим половину бедных. Второе - вытолкнуть на рынок труда незанятых трудоспособных - официально зарегистрированных безработных, которых еще два-три процента. И лишь на третьем месте - социальная помощь для оставшихся восьми-десяти процентов. Это семьи, где трудовой потенциал или отсутствует, или настолько мал, что интегрировать их в рынок труда дороже, чем просто платить пособие. Это если считать только пособия и зарплату. Но здесь надо учитывать затраты на милицию, медобслуживание, ведь безработные - среда криминогенная, они бродяжничают, часто попадают в больницы. Их дети плохо интегрируются в нормальное общество, и это - отложенная проблема. Словом, совокупные издержки могут быть примерно одинаковыми - иметь неэффективное рабочее место или просто платить пособие. В этих нюансах - суть двух идеологий: левой и правой, которые не зря колеблются, сменяя друг друга, поддерживая баланс в обществе. И все же нужно понимать, что адресная помощь число бедных не сокращает: важнее вытолкнуть вверх тех, кто стоит на границе между бедными и средними.
Самый бедный тип домохозяйства - семья с тремя и более детьми. Среди таких семей бедных - до 80%
- На Западе это называют моделью "приливной волны" - ее реализовал Кеннеди, чью тактику часто противопоставляют тактике Джонсона, сосредоточившего усилия государства на социальной помощи. Путин, судя по всему, имеет в виду именно это: сокращение бедности через развитие экономики. Но можно ли это сделать за три года?
- Я бы сказала так: это можно сделать и за три дня. Достаточно лишь перейти на другую методику подсчета, и тогда число бедных сократится. Я это говорю к тому, что у кого-то в свете поставленных задач может возникнуть искушение не заниматься этим тяжелым и кропотливым делом, а просто поиграть с цифрами.
- А если говорить серьезно?
- В принципе - возможно, но это амбициозная задача, потому что, на мой взгляд, она входит в противоречие с планами удвоения ВВП. Заданный рост ВВП - это рост на пределе: его можно обеспечить лишь за счет самых перспективных точек роста. А борьба с бедностью вынуждает концентрировать усилия государства на самых неперспективных группах населения: неквалифицированных, лишних работниках, которым надо повысить зарплату, не получая от них должной отдачи. Если не работать с рынком труда, не сглаживать различия между городом, селом и регионами, а сосредоточиться только на зарплате, сохранив нынешние пропорции социальной защиты, занятости и оплаты труда, а также структуру расходов (бесплатные медицина и образование, отсутствие роста цен в ЖКХ), то к 2015 году мы сможем подтянуть МРОТ к прожиточному минимуму, и это сократит бедность до тринадцати процентов.
- Долго.
- На практике, чтобы довести МРОТ до прожиточного уровня, его надо увеличить в три раза. Сделать это можно лишь при одном условии: если мы существенно сократим занятость населения в бюджетном секторе. Потому что утроить средства, ассигнуемые на бюджетную сферу (сегодня это семьсот пятьдесят пять миллиардов рублей), мы не в состоянии. Снижать дифференциацию внутри госсектора - тоже не выход: она там и так низкая, и может кончиться тем, что уборщицей будет работать выгоднее, чем учителем или врачом. Далее. Если мы будем делать шаги, о которых я сказала, то за три года число безработных вырастет, следовательно, надо увеличивать фонд выплат по безработице. Кроме того, необходимо повышать пособия на детей хотя бы до пятидесяти процентов от прожиточного минимума - с нынешних трех процентов. Сегодня на них ассигнуется восемнадцать миллиардов рублей в год, а надо в шестнадцать раз больше.
- Есть у нас такие деньги?
- Надо считать. Лично я убеждена, что большой бизнес должен платить налоги - на то он и большой бизнес. И когда олигархи используют схемы минимизации налогов, которые во всем мире применяют лишь маленькие фирмы, чтобы выжить, то это - нонсенс. Государство должно сказать здесь свое слово. Нельзя разрешать оформлять крупную компанию без образования юрлица. Это можно позволить челноку, чей бизнес на грани выживания. А когда налоги исчисляются сотнями миллионов долларов - извольте платить.
- Как вы предлагаете сократить количество бюджетников?
По мере того как население России все более осваивается в рыночных условиях, образование признается все более важным фактором роста уровня жизни
- Высвободившихся людей надо переводить в частный сектор, создавая там новые институты и приватизируя старые. В сфере образования этот процесс в девяностых годах начался самотеком - активно создавались частные учебные заведения в сфере как высшего, так и среднего образования. В итоге там ситуация с оплатой труда лучше, чем в здравоохранении.
- А что делать с чиновниками?
- Это самый серьезный вопрос. С такой квалификацией им самое место в малом бизнесе. А для оставшихся на госслужбе надо выставить лозунг "Маленьких не трогать!". И оценивать эффективность их работы по тому, сколько в подведомственном тому или другому чиновнику секторе открылось и успешно функционирует мелких предприятий, которые платят зарплату сами себе.
- С какой стати чиновник со своей спокойной службы пойдет трепать себе нервы в бизнесе?
- Задача сверхсложная, особенно в условиях укрепления вертикали власти. Заставить чиновника уйти с госслужбы можно, только лишив его присущих ей льгот: бесплатная медицина, высокая пенсия и так далее. Кто у нас бесплатно оказывает качественные медицинские услуги? Ведомственные поликлиники, которые надо приватизировать в первую очередь. И если чиновнику за эти услуги придется платить, он будет вынужден уйти туда, где выше зарплата. То есть в частный сектор. Главный вопрос заключается в том, хватит ли у руководства страны политической воли пойти на эти непопулярные в среде бюрократии шаги. Стрессовая ситуация неизбежна, но решить поставленную задачу в три года по-другому не получится.
Бедный, но гордый
- Я не люблю разговоров о русском менталитете, который якобы легко мирится с бедностью. По-моему, на него ссылаются тогда, когда нет экономических аргументов.
- В качестве возражения приведу байку, рассказанную очень богатым человеком. Он со своим партнером из Швеции катался на снегоходе. Снегоход сломался, пришлось идти в деревню искать кого-нибудь с санями и лошадью. Нашли мужика, который согласился помочь, но, поскольку стемнело, предложил перенести поездку на утро. Наш бизнесмен спорить не стал, а швед начал торговаться и поднял цену услуги до десяти тысяч долларов, но своего не добился.
В депрессивных регионах выбиться из бедности гораздо труднее, чем в богатых. Уровень бедности там колеблется от 40 до 90%
- Менталитет в данном случае ни при чем - речь идет о феномене застойной бедности. И это проблема не столько бедных, сколько государства. Нечто похожее я наблюдала в Египте в поселениях берберов: они тоже чудовищно бедны, но очень горды. Грязные, голодные дети, но при этом очень счастливые. Такая запредельная бедность ее носителем уже не ощущается как таковая. Если человек выпадает из слоя богатых в слой средних или из средних - в бедные, то его главная цель - вернуться на прежний уровень. Но когда он входит в безысходную бедность, начинаются другие эмоции: либо болезнь и смерть, либо привычка к новому состоянию как к норме. Причем чем дольше вы пребываете в этом состоянии, тем слабее у вас желание выкарабкаться.
- Мне кажется, что для упомянутого селянина десять тысяч долларов - это чистая абстракция. Он просто не знает, что с ними делать.
- Совершенно верно. Он всю жизнь жил в своей деревне, ничего другого не видел, это его стиль жизни. Некий богатый предприниматель сказал мне однажды, что проблема бедных - это их собственная проблема. Я ответила: да, но если их много, то это становится вашей проблемой. Они живут по своему стандарту, и ваш стандарт им мало интересен. И поскольку их много, а вас мало, то своей массой они вас задавят. Никакая охрана, элитные школы и поликлиники, дома за высокими заборами и бронированные джипы вас не защитят. Некомфортно себя чувствовать будут не они, а вы. Это - не специфика русского менталитета: просто люди так долго были бедны, что это состояние стало их устраивать. И если бы бизнесмены со снегоходом поговорили с этим мужиком по-другому, то, возможно, и добились бы своего.
- Ситуация с застойной бедностью у нас сильно запущена?
- Я всегда спорила с людьми, которые говорили: нам надо быстро создавать банковскую систему, стабилизировать рубль, выплатить иностранные долги и так далее. А остальное подтянется. Если бы речь шла о годе-двух, тогда, возможно, и так. Но мы живем в этом режиме уже больше десяти лет, и огромное количество людей за это время успело свыкнуться с бедностью. Мы накопили большой эмпирический материал. Если человек беден всего лишь год, то главное его желание - найти работу. Любую. Трехлетнее пребывание в бедности уже меняет приоритеты: главным становится стремление экономить, которое оттесняет поиски заработка на второй план. Следующая реперная точка - семь лет: человек уже окончательно погружается в заботы об экономии и на предложение заработать реагирует слабо. Это уже социальная деградация - вторая наряду с социальной агрессией серьезная опасность, которую несет с собой бедность. И вот как раз ее-то мы не хотим замечать. В 1993-1994 годах у нас был всплеск смертности - уходили люди, которые не сумели справиться с социальным стрессом. Те же, кто выжил, проживут столько же, сколько и мы.
- Чем же они живут?
- Ресурсы адаптации еще есть: можно уехать из города в деревню. Электричество пока дешевое, пенсия какая-то идет. Многие из них пьют, но уважения к себе не потеряли и требуют его от других. Кстати, сходную с вашей историю мне тоже рассказывали. Один крупный предприниматель приехал в деревню организовывать там какое-то производство. Сказал окрестным мужикам: вот вам по сто долларов, кончаем пить, гулять, завтра - все на работу. К нему никто не пришел! Они ведь прекрасно понимают, что других работников в деревне нет. Отношения им пришлось выстраивать в течение года, и за это время изменились обе стороны. А через год он мне сказал: когда наш человек понимает, за что и для чего он работает, он очень смекалистый и умелый работник.
- То есть конкурентоспособный.
- Да. Президент заявил, что в стране должна быть конкурентоспособная рабочая сила. Вопрос: с кем мы будем конкурировать? С Китаем - вряд ли: у нас нет людей, готовых много и эффективно работать за кусок хлеба и примитивную одежду. У нас ведь был достаточно высокий стандарт жизни, люди это пока не забыли. То, что сейчас происходит в Китае, было у нас после революции 1917 года: тогда мы строили индустриальное общество, сегодня Китай теми же способами строит общество постиндустриальное. А можем ли мы конкурировать с европейскими рынками? С Германией, например? Там другая парадигма. Немцы говорят: мы не хотим иметь на своих заводах плохих рабочих. Мы готовы платить остальным пособия, но на завод возьмем только лучших. Возможно, нам придется делать нечто подобное: хорошо платить за квалифицированный труд, переведя значительную часть населения на социальные пособия.
- Значит, повышение зарплаты - ключевая мера в любом случае?
- Да. Надо понять, что, если мы не станем платить людям, готовым хорошо работать, хорошую зарплату, они из России уедут.
