Депутат Госдумы, член фракции "Единая Россия" Михаил Бабич с ноября 2002-го по февраль 2003 года возглавлял правительство Чечни. В беседе с корреспондентом "Эксперта" он поделился своим видением сегодняшней ситуации в республике и особенностей сложившейся там системы власти.
- За четыре года в Чечне сменилось четыре премьера. В чем, на ваш взгляд, причина такой быстрой ротации кадров в республике?
- По мере того как Ахмад Кадыров становился более самостоятельной фигурой, по мере создания силовых структур, которые были подконтрольны и подотчетны только ему, менялось его отношение к роли федерального центра и к тем задачам, которые должен решать председатель правительства.
- Так с кем боролся Кадыров, снимая премьеров?
- Кадыров боролся не "с кем", а "за что". Он боролся за свою самостоятельность, за полный контроль - в том числе над финансовыми потоками, поступающими из Москвы, над экономическими ресурсами республики. Хозяйственная свобода для него, как и для любого руководителя субъекта федерации, была основой той системы власти, которую он выстраивал. Заблуждение многих людей, которые неглубоко знают ситуацию в республике, в том, что произошедшую трагедию они увязывают с каким-то политическим процессом. Не совсем так. Она произошла прежде всего в связи с тем, что Кадыров попытался взять полный контроль над экономическими ресурсами. Этого чеченские кланы и группировки не могли допустить - и не допустили. В этом первопричина, и только потом идут политические и религиозные аспекты. И это нужно себе представлять, планируя дальнейшую политику в республике. Мы должны понимать, что любой следующий президент, выбранный из числа местных политиков, автоматически попадает в ту же самую ситуацию, в какой был Ахмад Кадыров.
- Но стремление Кадырова взять под контроль финансовые потоки вполне логично, потому что до сих пор московская схема финансирования республики была чудовищно неэффективной.
- Во-первых, финансовые потоки в значительной степени были ему неподконтрольны, и, собственно говоря, за это и шла борьба. Федеральная целевая программа по восстановлению Чеченской Республики на 2003 год составляла три с половиной миллиарда рублей. А общий объем ресурсов, которые по различным инвестиционным программам официально зашли в республику, - около двадцати пяти миллиардов рублей, не считая тех средств, которые были дополнительно выделены на компенсации чеченцам за утраченное жилье, а это еще четырнадцать миллиардов. Вот разница между тремя с половиной миллиардами и двадцатью пятью - это программа восстановления по линии "Грознефтегаза", РАО "ЕЭС России", по линии естественных монополий, социальных министерств и внебюджетных фондов. Это те деньги, которые шли мимо правительства республики.
Второе. Было такое промежуточное звено, как дирекция по восстановлению Чеченской Республики. Схема работала таким образом, что три с половиной миллиарда рублей на семьдесят процентов распределялись именно через дирекцию. По отношению к дирекции подход у Ильясова, у меня и у Кадырова был одинаков. Дирекция свою роль на начальном этапе выполнила, и функции государственного заказчика должны были перейти правительству республики. А вот кто в правительстве республики будет контролировать эти финансовые потоки, вот здесь точки зрения как раз и расходились. То есть главе республики в Минфине нужен свой человек, и тогда председатель правительства превращался в номинальную фигуру при нем. Поэтому и получалась такая частая ротация кадров.
Ахмад Кадыров был талантливым человеком, легко обучаемым, способным очень быстро воспринимать и реагировать на любую внештатную ситуацию, и во многом он переиграл своих визави, когда шаг за шагом отвоевывал себе инструменты власти. На момент моего прихода это уже был сложившийся лидер, со своим взглядом на положение вещей в республике, со своими интересами, со своими запросами, своим набором людей.
- За последние два года что-то в схеме финансирования Чечни изменилось принципиально?
- В системе финансирования ничего особенного не изменилось, за исключением того, что федеральный центр утерял последние инструменты контроля. Мы их утеряли в лице правительства, которое лишь формально представляло информацию федеральному центру, а фактически управлялось Кадыровым и его людьми. Мы потеряли его со стороны спецслужб, потому что во многом процессы контролируются чеченской милицией. Покажите мне хоть одного чиновника из федеральных органов власти, который выезжал бы на те места, где должно происходить строительство, и проверял бы, действительно ли там разрушено жилье и действительно ли оно восстановлено сегодня на те деньги, которые получили чеченские семьи. В мою бытность премьером мы начали с того, что стали проводить полную инвентаризацию: что же на самом деле у нас восстановлено на бумаге, а что имеется фактически. Это вызвало большую тревогу и в республике, и у некоторых людей в Москве. Такого подхода мало кто ожидал. Мы реально начали ездить, начали смотреть, начали считать. И увидели весьма удручающую картину.
Есть две точки зрения: Чечня - это проблема чеченцев, и Чечня - это проблема России. Я придерживаюсь второй: Чечня прежде всего часть России. Значит, все процессы, в том числе и управление восстановлением, должны быть подконтрольны соответствующим органам федеральной власти. Та же чеченская нефть добывается, экспортируется, продается. Доходы должны быть получены и учтены в федеральном бюджете, а в рамках программы восстановления введены в республику. Та же нефть должна возвращаться через казначейскую систему и через утвержденные программы, а не просто быть на откупе.
