В штаб-квартире Виктора Успаских в Вильнюсе - партийная суета. В кабинете главы крупнейшего в Литве пищевого концерна Vikonda на столе стоит сувенирный граненый стаканчик, на котором выведено: "Ни шагу назад". На стене - поделенная на избирательные округа карта Литвы, на которой запечатлена мощная партийная структура. По последним социологическим опросам - Партии труда, а она была создана только в прошлом году, победа на осенних выборах в сейм гарантирована. Как заявил мне идеолог литовских социал-демократов Витянис Андрюкайтис, "неидеологические партии пытаются прорваться в сейм, но наша выборная система не даст, чтобы Партия труда Виктора Успаских взяла сто процентов мест в парламенте. Этого у него не будет никак". Кандидат в президенты Литвы Казимира Прунскене была еще более категорична: "У нас все партии объединяются, чтобы не допустить к власти новую силу - Партию труда. Не потому, что Виктор Успаских - русский, а потому, что он блефует. Он популист".
Сам лидер партии и богатейший предприниматель Литвы (первоначальный капитал он заработал торговлей черными металлами и посредничеством в продаже российского газа Литве) бойко говорит по-литовски по телефону; в разговоре слышу знакомые слова "электоратус", "фокус-группус". Его секретарши утверждают, что русского акцента в его литовской речи почти не чувствуется, зато в его русской речи я слышу сильный литовский акцент.
- Вам сегодня на мобильный телефон звонят больше по партийным вопросам, нежели по деловым?
- Скоро начинается президентская кампания - суетимся. А то, что вы видите на стене, - это наша партийная структура, одномандатные округа. В каждом самоуправлении у нас есть отделы партии (всего их шестьдесят), все компьютеризировано, так что на события реагируем мгновенно. В названии нашей партии есть слово "дарбо", что означает "труд", "работа". Но мы так выбирали название, чтобы в нем не было идеологии - социалистической, консервативной или либеральной. С таким же успехом мы могли назвать ее "солнце", "месяц", "Европа". Просто слово "труд" ближе простому избирателю. Члены нашей партии - люди любых социальных направлений и профессий. Идеология для нас не важна. И те же тенденции мы замечаем по всей Европе. Мы поднимаем проблему и делаем акцент на том, как ее решать. А уж дело политологов как-то оценить нашу деятельность.
- В сейме политики признаются, что их идеологии друг от друга практически ничем не отличаются. Вы что, хотите взорвать партийную структуру сейма?
- Они сами себя начинают обманывать, следуя определенной идеологической схеме. Мы вообще добиваемся того, чтобы выборы проходили исключительно по одномандатным округам, но партийную структуру взламывать не хотим. Мы хотим ее усовершенствовать. Те партии, что есть сегодня, - плохие. В них набирают послушных людей, у которых нет никакой связи с избирателями и которые смотрят в рот своим партийным вождям. Сегодня в сейме левые начинают принимать законы правых. Их принуждают так голосовать. Демократии должно быть больше.
- Скажите, вы создали свою партию, потому что никак по-другому не могли стать частью истеблишмента?
- Я возглавлял конфедерацию предпринимателей, от которой мы готовили просьбы и заявления. На эти просьбы никто не обращал никакого внимания. И ничего бы страшного, но в Литве возник какой-то правовой нигилизм. Поэтому кое-кто из нашей организации стал баллотироваться в депутаты. Я прошел по одномандатному округу - прямо в центре Литвы, набрал среди литовского населения семьдесят процентов голосов, это самый большой показатель за всю историю Литвы. Шесть литовцев поделили между собой все остальное. А все потому, что идеи и результаты, которые я мог предъявить, более убедительны для людей, чем голословные заявления литовских политиков.
- А чем ваша тактика отличается от тактики Борисова?
- А чем она похожа? Кем хотел стать Борисов - трудно объяснить. Им завладели нездоровые и нелогичные амбиции. Он сам разрушил ситуацию, при которой ему бы при Паксасе нормально жилось. Как можно желать стать вице-президентом или даже советником президента и не знать литовского? А главное - зачем? Ты что, не видишь ситуацию? Кто такой президент в Литве? На что он может влиять? Жизнь показала: захотели - и сняли его. Вся беда в том, что Паксас не верил, что выиграет. Он не готовился стать президентом и разбрасывал обещания направо и налево.
- Так вы идете другим путем?
- Я иду логичным путем. Стремишься к той власти, которая может больше сделать. Литовский президент по действующей конституции - слабая фигура. Поэтому президентская власть меня не интересует вообще. И даже сильная личность на этом посту вопроса не решит. Что сделал Адамкус как президент? Играл по правилам. Паксас не захотел играть по правилам - его выкинули.
- Вот вы сегодня поддерживаете сразу несколько кандидатов в президенты...
- Это и есть политическая технология. Мы готовы как партия, которая имеет поддержку четверти избирателей, поддержать любого независимого кандидата. Мы остановились на главном европереговорщике Петрасе Ауштравичюсе. Мы показали, что можем свои амбиции отставить в сторону и не играть свою игру. А сейчас все вышли поохотиться. В литовской политике слишком много аморальных людей, и сменой Паксаса ничего не изменить. Коррупция, низкая мораль, протекционизм - все осталось на своих местах. От Паксаса было беды немало, но ведь есть много других литовских политиков, от которых беды куда больше. Парадокс этих выборов заключается в том, что народ уже снова хочет Адамкуса, и на этом желании он проиграет. Он был интересен всем, пока против него играл Паксас. Теперь Адамкус электорату неинтересен.
- То есть они перегнули палку?
- Конечно. Многие политики замазаны этим скандалом. После обвинительного процесса наша партия первая вышла на пресс-конференцию и сказала: "Мы не хотим, чтобы на нас пала тень от этого скандала. Страна много потеряла от всей этой возни. Дело Паксаса раскололо общество. Авторитет страны в Европейском сообществе подорван". Но самое главное - этим скандалом была подорвана вера общества в перемены. Вот почему Адамкус котируется. Люди снова возвращаются к старым политикам, которые не предлагают прогресса, а предлагают стабильность. А стабильность при таком быстром развитии Европы - это стагнация.
- А вам в ходе этого скандала и после него не бросали обвинений, что вы, русский, лезете в литовскую политику?
- Меня все время пытаются свалить с Борисовым в одну кучу. Я все время подчеркиваю: я - русский и родился в России. Тем же американцам трудно понять, кто я. Их ошибка в том, что они заранее, а страх у них большой, ждут от меня каких-то диверсий. Их ошибка - в этой изначальной установке. Мне же Литва нравится, у меня здесь родились дети, живу как нормальный литовец. Они же все время думают - не может быть! Откуда у него такое желание сделать для Литвы что-то хорошее? Когда я первый раз летал в Америку, я посетил штаб Республиканской партии. А они получили много информации от литовских консерваторов, ландсбергистов, что я, мол, бандит, гэбэшник. Я понять не мог, чего они так осторожно со мной общаются? Через неделю мы представляли на Нью-Йоркской фондовой бирже свой концерн - это была первая компания из Литвы, которая разместила там свои акции. У меня в Литве очень много средств инвестировано в сельское хозяйство. Я же интересовался всякими политическими вопросами - и вижу, опять на меня смотрят с подозрением. Когда члены республиканского штаба увидели, что у меня сто тысяч свиней, они за голову схватились: ну зачем, спрашивается, кагэбэшнику еще и свиней растить? (Смеется)
- Вашу политическую стратегию можно сравнить с той гуманной бойней свиней, которую вы организовали в Литве.
- У нас единственная в Прибалтике бойня, где свиней усыпляют. Это гуманное отношение, и тогда получается здоровое мясо. Иначе свинья выпустит в мясо много яда. То же самое и в политической системе - она выбрасывает слишком много адреналина. Они, конечно, все очень нервничают. А чего нервничать? Я ведь Литве хочу только хорошего...
- Так вы политик или политтехнолог?
- Я политик, но меня интересует результат. Главное не занять какое-то кресло, а что-то сделать. У меня нет больших амбиций, и я не претендую на пост премьер-министра. На это кресло можно посадить любого литовца, который бы отвечал элементарным требованиям.
- Вы обращаетесь к услугам политконсультантов, чтобы выстраивать партийную стратегию?
- Партийную структуру мы выстраиваем сами, потому что она не отличается от какой-то другой. Это как предприятие. Но специалистов такого рода мало. Те, кто имеет коммунистический опыт, не подходят - они росли в однопартийной системе, в диктатуре. Там все склеивалось по-другому. Из двадцати коммунистов лишь один может быть толковым организатором. Так что учимся сами на своих ошибках. Идеологические консультанты нам нужны, потому что идеология - это психология. Надо понимать, как влиять на умы, как преподносить информацию. Поэтому мы обратились за помощью к американскому консультанту Джозефу Наполитану. Это единственный американский консультант в Литве, и он работает на нас.
- Для вас, как для предпринимателя, вступление Литвы в ЕС - благо или проблема?
- Если говорить о моей компании, мне Европейский союз нужен был еще вчера. Мы готовились к вступлению в ЕС заранее, работаем по новейшей технологии. Расходы у нас меньше, зарплаты меньше, энергии расходуем меньше, а получаем в свое распоряжение громадный рынок. Мне это интересно. В Литве большого капитала нет, поэтому сегодня идет интеграция не Литвы в ЕС, а Европы в Литву. Эти литовские патриоты могут потерять страну, если допустят дисбаланс между национальным и заграничным капиталом. Быть в Европе и в политике для меня означает обезопасить себя от коррумпированных литовских политиков. Для них всегда было лучше, чтобы политический рынок Литвы был монополизирован. В ЕС любой такой монополист превращается в слабого карлика.
