В рамках исследования "Предэлита" мы не спрашивали наших респондентов об их политических взглядах напрямую. Политические вопросы касались их воспоминаний и их отношения к недавней и текущей политической истории России, а также представлений предпринимателей о перспективах развития страны. Тем не менее простейший анализ высказанных мнений говорит о том, что это поколение предпринимателей спокойно совмещает в себе и консерватизм, делающий ставку на естественный ход вещей, и либерализм, не мыслящий общественную жизнь без свободы. И то и другое для них очень естественно. Консерватизм в политике - отсутствие стремления навязать общественной жизни какую-нибудь схему, укорененность именно в этой стране, восприятие всего произошедшего в истории как ценности - является органическим продолжением их реализма. В то же время весь опыт их взрослой жизни связан со свободой и частной собственностью, этими главными новациями постсоветской России, и они, естественно, желают их закрепления на нашей почве. Иначе говоря, они по факту ближе всех прочих слоев российского общества к тому, что называется новым консерватизмом, консерватизмом, естественно впитавшем в себя либерализм. Удастся ли реализовать им эту линию в реальной политике, зависит в том числе и от того, захотят ли они политикой всерьез заниматься. Однако благодаря их реализму у них больше шансов и войти во власть, и удержаться в ней, чем было у их предшественников.
Кстати сказать, в своем либерал-консерватизме наши предприниматели идут в ногу со временем. Если попытаться кратко сформулировать различие между либералами и консерваторами, то можно сказать, что либералы склонны к социальному конструированию и, соответственно, радикальному преобразованию общественных институтов. А консерваторы уповают на органическое развитие истории и предпочитают общественные институты не ломать, а лишь при необходимости насыщать их новым содержанием. Последние десятилетия провести границу между западными либералами и консерваторами становится все сложнее, поскольку происходит интенсивная конвергенция идей и в идеологии, и в практической политике. Поэтому в современном мире говорят в основном не о чистых либерализме и консерватизме, а о либерал-консерватизме. Либерал-консерватизм заимствует у либерализма идею прогресса как неотъемлемой части человеческого развития, а у консерватизма - защиту органического отношения к истории. Можно сказать, что либерал-консерватизм - это движение, интегрировавшее свободу в традицию. И именно либерал-консерватизм стал во второй половине прошлого века главной идеологией партий, считающихся буржуазными.
Стихийные либералы
Человеческая память коротка. Некоторые из наших респондентов уже даже не отличают 1991 год от 1993-го и смутно вспоминают, что такое ГКЧП. Скорее всего это связано с тем, что почти никто из них, даже москвичи, не принимал участие в тех событиях - кто в силу молодости, кто в силу полной аполитичности. Но оценивают они произошедшее в 1991 году очень серьезно: "В 1991 году мы получили свободу".
- Давайте вспомним 1991 год, приход Бориса Ельцина, начало экономических реформ. На чьей стороне были тогда ваши симпатии, идеи и надежды?
- На стороне Ельцина, вне всякого сомнения. Хотя симпатии мои были более эмоциональны, нежели осознанны. Я была совершенно асоциальной студенткой. Не ходила на баррикады и не очень-то разбиралась в политических коллизиях. Но меня привлекало в Ельцине многое. Он был энергичен, ярок. В нем было что-то бунтарское и что-то искреннее. Члены же ГКЧП очень сильно напоминали палату маразматиков. Они были неприятны на физиологическом уровне. Но говорить о том, что я мечтала о демократии, равенстве и братстве... Нет, этого не было. (Анастасия Зотеева, "НИКойл", рынок ценных бумаг, 33 года.)
Из сорока человек только один был у Белого дома в 1991 году и осознанно относился к происходившим в политике изменениям.
- Когда путч случился, я был у Белого дома. Нельзя сказать, что я очень хорошо относился к Ельцину. Я до реформ работал в комсомоле и помню его еще руководителем горкома партии. Было видно, что он очень импульсивный, любит эффектные, но неэффективные решения. То есть все его минусы были видны. Но, может быть, только такой человек и мог стать революционером. Другой не залез бы на танк в 1991 году. Именно харизма Ельцина, его решительность позволили случиться тому, что случилось. Поэтому, несмотря ни на что, мы все были за него. (Борис Ким, e-port, компьютерный перевод денег, 40 лет.)
- А как вы относились к распаду СССР?
- Распад СССР - это было ужасно. Этого нельзя было одобрить. Пусть это была империя, но это было реальное разрушение, откат назад. Конечно, эти господа - Шушкевич, Ельцин, Кравчук - что-то не то придумали. Причем придумали они не потому, что переживали за свой народ. Они просто боролись за то, что лучше быть первым президентом, чем первым секретарем. (Борис Ким)
Власть нужно удерживать
К 1993 году, моменту конфликта между Ельциным и парламентом, уже практически все наши респонденты сформировали и понимание своего социального интереса, и более четкую политическую позицию. К расстрелу парламента они отнеслись, как и к распаду СССР: неприятно, но неизбежно.
- Если говорить о событиях 1993 года - расстрел Белого дома, первые выборы в Государственную думу - на чьей стороне в то время были ваши симпатии?
- Это просто была схватка двух кланов. Конфликт плохого и очень плохого. Я не могу сказать, вел себя Ельцин в этой ситуации правильно или неправильно. Ситуацию довели до той черты, когда уже ничего, кроме как палить из пушек по Белому дому, предпринять было нельзя. (Борис Ким)
- К 1993 году у меня уже были совершенно сформированы частнособственнические инстинкты. И они говорили о том, что власть нужно удерживать, чтобы продолжать праволиберальную политику. Поэтому, несмотря ни на что, в 1993 году я был целиком на стороне власти. Но то, что происходило, временами напоминало просто фарс. Немного было стыдно перед миром за это шоу в таком русском духе - если свадьба, то как без поножовщины. (Илья Борзенков, бывший генеральный директор компании Nord, сейчас депутат законодательного собрания Свердловской области, 35 лет.)
"Я был убежден, что Ельцин - наш президент. Я был абсолютно убежден, что с приходом левых на бизнесе будет поставлен крест, потому что те лозунги, которые они декларировали, были вызовом для таких людей, как я".
Владимир Головнев
- Это были самые неоднозначные дни. Было такое ощущение, что мы стоим на грани или даже уже перешли за грань гражданской войны. После этого можно было жить только одним днем. Это было, конечно, самое страшное, и слава богу, что это закончилось для России малой кровью. (Илья Кондратьев, "Феликс", производство мебели, 38 лет.)
- Если говорить о 1996 годе: вторые выборы Ельцина, противостояние с коммунистами. Как тогда вы ощущали себя?
- Я был убежден, что Ельцин - наш президент. Я был абсолютно убежден, что с приходом левых на бизнесе будет поставлен крест, потому что те лозунги, которые они декларировали, были вызовом для таких людей, как я: все отнимем, загоним студентов в армию, инженеров - в НИИ. А в связи с тем, что моей компании на том этапе было уже четыре года, я переживал и за интересы моего личного бизнеса. (Владимир Головнев, "Восток-Сервис", легкая промышленность, 33 года.)
- Я понимал, что Ельцин позволил нам мыслить совершенно в других рамках. Он позволил нам работать, зарабатывать деньги, выезжать за границу. Он позволил десяткам тысяч людей начать работу, строить свою жизнь так, как они хотят. Это важно, хотя об этом почему-то люди сейчас не думают. Я полагаю, что через десять-пятнадцать лет это скажется очень сильно. Президент Ельцин создал фундаментальные принципы нашего свободного существования. (Олег Жеребцов, компания "Лента", розничная торговля, 35 лет.)
Итоги реформ
Большинство наших респондентов при всех нюансах их позиций относятся к свои предшественникам по либеральной ветке с уважением и пониманием, отдавая себе при этом отчет, что время реформ всегда сопровождается трудностями.
- Как бы вы оценили итоги прошедших реформ?
- Идеи реформаторов были понятны. И на самом деле они не были далеки от того, что происходило в жизни. Ничего принципиально негативного я не видел. Просто был такой период в жизни страны и всех нас, который надо было прожить. Мы уже понимали, как все должно быть устроено, но нужно было, чтобы все люди осознавали себя участниками этого процесса, а не относились к жизни инфантильно, как их воспитала советская власть. (Сергей Кузнецов, председатель совета директоров сети продовольственных магазинов, 37 лет.)
- Знаете, мне всегда казалось и продолжает казаться сейчас, что та плеяда либеральных реформаторов многое делала правильно. Они у меня вызывали гораздо больше симпатии, чем представители советской партийной номенклатуры, которые совершенно точно не понимали, как в новых политических условиях жить и развиваться. (Евгений Кабанов, компания "Мир", торговая сеть, 31 год.)
Из отношения к реформам вытекает и отношение к людям, которые эти реформы проводили. Один из наших респондентов дал такое определение либеральной части российской элиты: "Это люди, которые волею судеб или в силу своих способностей оказались в нужное время в нужном месте. Они проявили все свои возможности и таланты, свою неординарность на благо и страны, и людей, которыми руководили. В этом безусловно был элемент удачи, но был и элемент пахотной работы".
Впрочем, звучали и более критические оценки политики реформаторов.
- Назовите, пожалуйста, положительные и отрицательные стороны прошедших реформ.
- Положительная сторона это то, что принцип "от каждого по способностям, каждому по труду, а не по потребностям" наконец-то начал работать. Поэтому в целом реформы я оцениваю положительно. Но сама организация реформ была во многом неправильной. Страна не понимала, что делается, и никто ничего не объяснял. Ведь раньше никто не осознавал, что такое собственность. Максимум, что у нас было, - это машина, шуба и шесть соток. А тут ваучеры, приватизация, бизнес. Кто помог людям разобраться во всем этом? (Кирилл Поляков, бывший гендиректор ЗАО "Агро-Петмол-Инвест", ныне председатель областного законодательного собрания Ленинградской области, 31 год.)
- Не было программы. Было много хаотичности. От этого почти все нынешние беды. Сделано было только одно - произошла либерализация. А после этого не хватило ума, сил, ответственности, любви к стране, чтобы из этого хаоса сделать что-то осмысленное. (Александр Аладушкин, "Ленстройматериалы", "Петмол", "Росзернопродукт", Петербургский мельничный комбинат, 37 лет.)
Путин vs Ходорковский
Как это ни парадоксально, но более цельная по сравнению с Ельциным фигура Владимира Путина вызывает у наших респондентов более противоречивые чувства. С одной стороны, все признают, что Путин за первые годы своего правления придал стране большую стабильность, с другой - все озабочены ситуацией вокруг "дела ЮКОСа" и, более широко, проблемой собственности. Почему так? Потому, что революционная для России идея незыблемости собственности для наших респондентов является основой столь ценимой консерваторами стабильности.
"Пусть некорректно была проведена в свое время приватизация, но я считаю, что сегодня неправильно пересматривать решения тех вопросов, которые в свое время были уже решены".
Анастасия Высоткина
- Как бы вы охарактеризовали нынешнее состояние России?
- В принципе мне нравится то, что сейчас происходит в России. Есть, конечно, некоторые вопросы, но мне нравится сильная и уверенная позиция человека, который сейчас руководит государством. Я думаю, что сейчас стране нужны только время и стабильность. (Анастасия Зотеева)
- Чем мы обязаны Путину? Тем, что он реально вдохновил людей и заставил их работать на благо государства. До 2000 года вся страна жила одним днем. Пришел человек, который встал во главе предприятия, называемого Россия, и сказал: у нас есть будущее, и мы теперь будем заниматься им. (Олег Савченко, владелец Европейской подшипниковой корпорации, депутат Госдумы РФ, 37 лет.)
- А отрицательные моменты в современной политике есть?
- По моему мнению, самое опасное - это новый передел собственности. Купил кто-то завод, а ему говорят: ты неправильно его купил. То есть может возникнуть ситуация, когда придут люди и скажут, что все, что было до нас, делали неправильно. (Сергей Малодушный, директор фабрики "Сладко", 39 лет.)
- Самые страшное, к чему можно прийти, - это скатывание к полицейскому государству, к государству с коррумпированной властью. (Валерий Кучканов, банк "Приоритет".)
Этот страх не случаен. В деле Ходорковского многие увидели угрозу не только для себя лично, но и для страны в целом. Как сказал один из наших респондентов, "ситуация с ЮКОСом меня просто подкосила. Стало ясно, что откат назад возможен".
- Я бы сказала, что те изменения, которые происходят сейчас в России, достаточно позитивны, но мне не нравится, как развивается ситуация вокруг Ходорковского. Пусть некорректно была проведена в свое время приватизация, но я считаю, что сегодня неправильно пересматривать решения тех вопросов, которые в свое время были уже решены. (Анастасия Высоткина, компания "Регент", канцелярские товары.)
- События вокруг ЮКОСа и его владельцев очень сильно изменили отношение инвесторов к нашей стране. Я это знаю не понаслышке, не из газет, а из совершенно конкретных разговоров с конкретными людьми, представляющими зарубежное общество, которое сегодня сильно взволновано дальнейшей судьбой России как демократической страны. Все, что было сделано за последние десять лет для создания в России демократического общества, для развития сильной и инвестиционно привлекательной экономики, было перечеркнуто в один день. Правосудие должно быть, с этим никто не спорит, но такие "медвежьи" методы, которые используются в отношении Ходорковского, Лебедева и их коллег, далеки от законных и справедливых. (Евгений Кабанов)
Основы процветания
Несмотря на негатив по поводу "дела ЮКОСа", в долгосрочной перспективе оценка будущего страны у наших респондентов определенно позитивная. На чем это держится? Скорее всего, на том чувстве оптимизма и опоре на собственные силы, которые вообще присущи предпринимателям. Пожалуй, самый короткий, но и самый выразительный ответ на вопрос о будущем России дал Валерий Кучканов. В этом ответе - квинтэссенция настроений практически всех наших респондентов.
- Что вы можете сказать о будущем России?
- Все будет хорошо.
- Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы будущее было таким?
- Трудиться.
Это и есть формула стихийного консерватизма. Формула отношения к жизни, в которой все зависит от самого человека. Все будет хорошо не потому, что выдуман очередной идеологический фетиш, а потому, что человек трудится и созидает свое будущее.
Вторая составляющая успеха - уважение к частной собственности.
- Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы у России было будущее?
- Частная собственность должна быть превыше всего. Люди должны научиться ценить и уважать чужое имущество. Надо вернуть то чувство, которое у нас за семьдесят лет полностью извели. (Борис Иткес, "Пласткомпозит", 39 лет.)
Россия и мир
Хотя распад СССР наши респонденты восприняли как откат назад, сегодня они весьма спокойно относятся к интеграционным процессам. Конечно, сохраняются ностальгические мотивы, понимание культурной и человеческой близости. Но практически никто не думает о политическом объединении. Ближнее зарубежье для них - это пространство, которое российский бизнес будет осваивать исходя из прагматических соображений. Как сказал Борис Иткес, "если интеграция будет выгодна, значит, она состоится. Если нет, то не состоится". Значительно больший интерес наши респонденты проявляют к зарубежью дальнему. Как к образцу, как к конкуренту, как к рынку сбыта.
"Конечно, как и любому нормальному человеку, иногда стабильности хочется, но ситуации, когда приходится кардинально менять свою жизнь, не пугают. Я не боюсь упасть. Я знаю, что у меня найдутся силы, чтобы начать все заново".
Владимир Дунайцев
- Как, на ваш взгляд, будут складываться взаимоотношения России с ближним зарубежьем?
- Я думаю, что большинство стран ближнего зарубежья будет подтянуто в сферы российского интереса с помощью российского бизнеса. Не секрет, что российские предприниматели активно участвуют в скупке активов стран СНГ, а значит, они будут влиять на позицию предприятий, потом на позицию городов, в которых предприятия находятся, потом на позицию этих стран. Уверен, что именно таким образом будет развиваться влияние России в ближнем зарубежье. (Илья Борзенков)
- А если говорить о взаимоотношениях России с Западом, то как они будут развиваться в ближайшие десять лет?
- Мне кажется, что в ближайшие годы взаимоотношения будут трудными, потому что для Запада Россия остается областью неопределенности. Для многих мы остаемся дикой, непредсказуемой страной с бескрайними просторами и забитыми людьми. Даже те страны, с которыми мы давно работаем, считают ведение бизнеса в России и с Россией высокорискованным. Вот почему Запад в ближайшие пять-десять лет не будет готов полностью открыться для нас. (Евгений Кабанов)
- А как вы думаете, какая страна будет наиболее сильной державой через десять лет?
- Россия не будет. Россия будет развиваться, но за десять-пятнадцать лет она передовой не станет, то, что было порушено, не позволит нам пройти путь к успеху так быстро. Я думаю, что в течение десяти-пятнадцати лет передовой страной останутся США.
- Почему?
- Потому что американцы четко ориентированы на результат, они оценивают, какой объем усилий нужно прилагать, чтобы достигать определенных результатов. Европейцы слишком вальяжны, у них более консервативный тип, а американцы более гибкие, подвижные и агрессивные, поэтому они и достигают успеха.
- А Россия какое место будет занимать?
- Сначала США, потом Европа, затем Япония. Россия сегодня уступает даже Китаю. Но в первую десятку Россия будет входить. (Анастасия Высоткина)
Путин дал им передышку
Большинство наших респондентов говорят о себе как о людях аполитичных. Но, анализируя истории их жизни, легко увидеть, что студенческая пофигистская аполитичность десятилетней давности сменяется аполитичностью вынужденной, в силу деловой загруженности. При этом чем дальше, тем больше у них растет понимание связи предпринимательства и политики. Некоторые были готовы вступить в политику на переломе 1999-2000 годов. Как сказал один из наших респондентов, "в 1999 году Ельцин был настолько плох, что нам стало казаться, что страна может развалиться. Мы с грустью подумали, что, может быть, придется идти в политику. Слава богу, не понадобилось. Путин дал нам передышку".
Кажется, передышка закончилась. И мысли о политике приобретают все более конкретные образы. Один из предпринимателей так рассуждает о возможном входе бизнеса в политику: "В ближайшее время вряд ли. Хотя мысли в последние два-три года появляются. Я сам не публичный человек. Но в городе есть несколько бизнесменов, таких же молодых, как я, и, если объединиться, мы будем иметь значительный вес в местной политике. Один из нас готов баллотироваться в мэры или в депутаты краевой думы, потому что очевидно, что кто-то из бизнеса должен присутствовать во власти. Сам же я года четыре еще не готов участвовать". Рассуждая так, наш предприниматель ведет себя, как английский сквайр в начале XIX века на выборах в английский парламент. Тогда английские партии представляли собой просто собрания уважаемых людей, поддерживающих в каждом из округов своих представителей. Из них впоследствии выросли сначала объединения таких групп, протопартии, а потом и партии.
Что касается ныне существующих партий, то любопытно, что, рассуждая о политике, никто из наших респондентов их не упоминает, за исключением КПРФ, которую они воспринимают как угрозу. При этом многие говорят о необходимости появления настоящих партий с интересами, программами и реальным стремлением к власти.
Станет ли предэлита элитой
Таким образом, мы видим, что первое поколение предпринимателей уже понимает, что им как классу необходимо политическое представительство, и некоторые из них готовы пойти в политику. Если этот процесс начнет приобретать массовые формы, он, безусловно, окажет огромное влияние на российскую политическую жизнь. В политику придут люди, которые знают, что такое реальная ответственность, так как они уже десять лет развивают собственный бизнес. Соответственно проблемы они будут поднимать не книжные, а реальные. Эти люди владеют современными навыками управления, и внедрение этих навыков в политическую практику тоже будет небесполезно. Наконец, эти люди по-настоящему ценят свободу - зная, чего она стоит, все равно от нее не отказываются. То есть либерализм, преждевременную гибель которого оплакивает либеральная общественность, жив и здравствует в тех людях, о которых мы пишем. Да, идеология и практика революционного либерализма 90-х, бесспорно сыгравшие выдающуюся роль в истории России, ушли, но им на смену естественным образом пришел новый консерватизм, закрепляющий ценность свободы.
