При посещении учрежденческих столовок в советское еще время мне нет-нет, да и приходил в голову один и тот же никак не находящий ответа вопрос. "Послушай, - обращался я мысленно к повару очередной рыгаловки, - ты ведь уже пришел на работу. Ты уже заставил себя встать, (может быть) умыться и приперся через полгорода на эту кухню. Сразу потащить домой сумки с продуктами ты не можешь, до вечера придется торчать здесь. Но раз уж ты все равно теряешь золотое личное время, почему бы тебе немного не постараться? Почему не стукнуть пальцем о палец, чтобы эта бурая бурда хоть чем-то напомнила борщ, а это серое убожество - котлеты? Нет, что ты украл, то твое, на это никто не посягает; но оставшуюся картошку можно хотя бы помыть? но не понадобившееся тебе мясо можно не пересаливать и не сжигать? Дай ответ!" - Не дает ответа.
Происшедшие с тех пор перемены в системе общепита сделали этот вопрос в его исходном виде заметно менее актуальным, но в виде обобщенном он сохраняет прежнюю остроту. Раз уж ты все равно вынужден ходить на службу и не можешь все рабочее время посвятить удовлетворению личных надобностей; короче говоря, если ты все равно делаешь какую-то работу, почему не делать ее по-человечески - хоть иногда?
В начале прошлой недели в прессе возникла некоторая паника из-за одной фразы спикера Совета Федерации С. М. Миронова. Он публично высказался за принятие закона о национализации, позволяющего государству отбирать дурно управляемую собственность: "Если владелец предприятия не выполняет обязанностей по распоряжению собственностью, государство должно обладать правом изъять эту собственность и тут же продать ее другому собственнику по льготной цене". Вообще-то народ привык к неожиданным предложениям спикера Совфеда, равно смелым и бесперспективным, и не стал бы очень нервничать, но нечто подобное вроде бы сказал и вице-спикер Думы О. В. Морозов: мол, "Единая Россия" уже готовит как раз такой законопроект. Комментаторы вознегодовали. Для изъятия неэффективно управляемой собственности существует механизм банкротства, а национализация предлагаемого вида станет очередным неиссякаемым источником коррупции.
Паника, к счастью, стихла, не успев разгореться: г-н Морозов пояснил, что его не так поняли и что никакого законопроекта о национализации его партия разрабатывать не намерена. Тут-то и вспомнили, что в Думу уже больше года назад представлен правительственный законопроект на ту же тему и его намечается рассмотреть нынешней осенью. Заодно, раз уж такой разговор зашел, сведущие люди из Думы высказались и об этом законопроекте, причем высказались на редкость единодушно: законопроект сырой, нечетко прописывающий процедуры и вообще никудышный; тем не менее в первом чтении он будет принят - и тогда "мы с ним поработаем".
Правительственный документ, конечно, не страшный. В нем реализуется вполне благопристойная концепция национализации исключительно "для удовлетворения потребности РФ в стратегической продукции, которая (потребность. - А. П.) не может быть удовлетворена без проведения национализации". (Напомню, что по Думе аж с 1995 года ходило несметное множество проектов на ту же тему; иные из них предполагали национализацию по таким, например, основаниям, как "решение общего собрания не менее чем трех четвертей трудового коллектива"; согласитесь, прогресс очевиден.) Крупный вопрос к его авторам, в сущности, один: зачем они требуют снизить уровень решения о конкретном акте национализации с закона, как то предусматривает Гражданский кодекс, до постановления правительства. Никаких белых аргументов тут, по-моему, не просматривается - обыкновенная чиновничья тяга к раздуванию собственных полномочий, здесь почти излишнему: ведь и при законодательном оформлении актов национализации роль правительства была бы ключевой. И этот содержательный ляп замечательно вписывается в общее впечатление депутатов от законопроекта: сырой и неряшливый (в том числе, как мы видели, и грамматически). Почему он таков, спросите у поваров советских столовых.
Непродуманные, небрежно оформленные, на ходу рассыпающиеся законопроекты правительство пропихивает через Думу, оправдывая огрехи спешкой, а спешку - необходимостью поспеть к такому-то этапу бюджетного процесса такого-то года. Классический пример - принятие в декабре 2000 года столь дырявых и невнятных глав Налогового кодекса, что к ним пришлось уже в январе срочно лепить поправки. С тех пор немало налоговых новшеств предпринято по этой доброй традиции. Сейчас точно таким же манером пропихивается законопроект о монетизации льгот: черт с ними, с ошибками и недоработками, успеть бы к бюджету-05. Слабое оправдание для ошибок, но и оно не всегда налицо. С национализацией-то куда они бежали? Что такой закон в принципе нужен, известно уже десять лет. Практической надобности в нем до сих пор не наблюдалось и в скором времени не ожидается. В суматохе какого пожара сырой законопроект вносили в Думу прошлой весной? Что с тех пор непрерывно горело, что некогда было его подлатать? Да ничего не горело. Просто мы так работаем.
И не надо оправдываться тем, что этот закон, мол, далеко от центра текущих интересов правительства. Близко к центру они работают точно так же. Года по меньшей мере два главной темой сначала посулов, а потом похвальбы правительства была знаменитая дебюрократизация (позже еще удачнее поименованная разбюрокрачиванием) экономики. Чуть ли не главным достижением в этой области считается закон о госрегистрации. Поинтересуйтесь у любого хорошего практика качеством этого закона - узнаете много интересного. Вам расскажут, что в соответствии с этим законом вы можете, например, зарегистрировать "Рыбинское акционерное общество по изготовлению еловых экологичных супинаторов", законнейшим образом изготовить печать с надписью "РАО ЕЭС" - и делать с ней все, что умеете. Уверяю вас, многие уже слишком многое в этом смысле умеют.
Можно устроить тотализатор: приведет ли повышение министерских зарплат к более тщательному мытью картошки в борщ. Боюсь только, что все ставки будут на один ответ.
