Несколько месяцев назад "Ультра.Культуру" подверг гонениям Госнаркоконтроль: из книжных магазинов изымались выпущенные издательством книжки, зачастую вполне невинные. В результате "Ультра.Культура" немедленно приобрела ореол мученика, какого-то коллективного Джордано Бруно. Выпущенный здесь только что сборник "Сто запрещенных книг" (краткое описание наиболее известных книг, когда-либо преследовавшихся цензурой) - явная попытка осмыслить себя в новом статусе, вписать историю своих бедствий в общемировой контекст.
По сути перед нами натуральная история мировой литературы - видимо, мало существует на свете книжек, которые хоть у кого-нибудь не вызывали желания их уничтожить. Злоключения "Архипелага ГУЛАГ", "Сатанинских стихов" Салмана Рушди или "Лолиты", конечно, широко известны; однако встретить в сборнике, например, эпос народов майя "Пополь-Вух" (его сжигали испанские миссионеры), предельно гуманистическую "Бойню номер пять" Курта Воннегута (которая изымалась из американских школьных библиотек как "орудие дьявола") или более чем невинного "Оливера Твиста" (Диккенса обвиняли в антисемитизме - уж больно неприятным у него вышел еврей Феджин) - все-таки некоторая неожиданность. Запрещалось (или подвергалось текстовым искажениям) буквально все - не только какие-нибудь радикальные Генри Миллер с Кеном Кизи, но и Фолкнер (за излишнюю эротику), "Гекльберри Финн" (потому как Марк Твен "не осуждает рабство"), даже "Дневники Анны Франк" (за "чрезмерную депрессивность"). Судьбу "Кентерберийских рассказов" Чосера еще недавно в США решали на многочисленных судебных заседаниях; мало связанного с политической реальностью "Крокодила" Корнея Чуковского пыталась истребить с лица земли самолично Крупская.
Вывод можно сделать только один: история литературы практически совпадает с историей цензуры. Чем ярче книга, тем больше она вызывает ненависти. "Ультра.Культуре" явно есть чем гордиться - издав "Сто запрещенных книг", они поставили своих авторов в один ряд с Грибоедовым и Набоковым, а Госнаркоконтроль - с испанскими инквизиторами.