За последние лет десять интеллектуальный детектив стал настолько распространенным жанром, что даже странно представлять себе современную литературу без поисков тайных шифров в старинных манускриптах, восставших из небытия зловещих тамплиеров, очкастых искусствоведов, гоняющихся за каким-нибудь очередным древним артефактом. Умберто Эко, сочиняя свою литературную семиотику, декорированную детективной интригой, и не предполагал, какой мощный отклик вызовет его творчество. Герои едва ли не каждого третьего нынешнего европейского романа с головой утопают в сложных культурных кодах, трудолюбиво борясь с каким-нибудь очередным проявлением вековечного Зла, скрывающимся то в картинах Брейгеля, то в рукописях отцов церкви, а то и в сонетах, допустим, Гонгоры.
Казалось, никаких откровений и сенсаций этот ставший уже практически родным жанр принести не способен. Однако случилась неожиданность. Роман "Код да Винчи" американца Дэна Брауна - написанный, казалось бы, по всем канонам жанра - стал чуть ли не главным мировым бестселлером последних лет, разошедшимся по всему свету миллионными тиражами, немедленно вызвавшим своеобразный культ: говорят, туристы изучают теперь Париж с помощью не путеводителей, а книжки Брауна. У нас "Код да Винчи" выпустили только что - причем осторожные издатели хоть и предупреждали читателей о готовящейся сенсации, все же решили ограничиться скромным семитысячным тиражом. За несколько дней книгу буквально смели с прилавков.
Надо сказать, что Дэн Браун весьма упорно работал над собственным успехом, трудолюбиво и постепенно прививая на американскую почву модный европейский жанр. Первые два его романа - "Цифровая крепость" и "Точка обмана" - более или менее обычные техно- и политтриллеры, некий усредненный вариант Майкла Крайтона и Артура Хейли; таких мало чем друг от друга отличающихся книжек каждый год в Америке выходит множество. Зато в своей третьей книге овладевший, видимо, секретами триллерного мастерства Браун набрел наконец на золотую жилу. Роман "Ангелы и демоны" (недавно переведенный и у нас, но особого успеха не снискавший) - невероятно серьезная и при этом (видимо, ненамеренно) уморительно смешная попытка переделать Переса Реверте под американский вкус. Главный герой Роберт Лэнгдон, как и положено, средних лет симпатичный гарвардский профессор, специалист по религиозной символике, внезапно оказывается в эпицентре культурного апокалипсиса, разгорающегося в Ватикане. Религия сталкивается с наукой в борьбе за власть над умами человечества, на свет божий выходит какой-то тайный орден иллюминатов, убийца-гашишин, очень своевременно решивший отомстить потомкам крестоносцев, укокошивает ядерных физиков и дряхлых кардиналов, папский камерарий притворяется Мессией. Лэнгдон копошится в культурных кодах, успешно их расшифровывает и восстанавливает вселенскую гармонию, попутно, разумеется, обустраивая личное счастье с помощью прекрасной блондинки.
Самое смешное, что интеллектуальные сокровища и раритетные энциклопедические сведения, которыми, по всем законам жанра, должен изобиловать роман, Браун черпает, видимо, из весьма недостоверных источников - то ли из "Ридерз дайджест", то ли вообще из Weekly World News. Научные откровения гениальных физиков изрядно отдают бредом. Никакого ордена иллюминатов, состоящего из великих ученых, на протяжении многих веков сражающихся с церковным мракобесием, никогда не существовало, да и не могло существовать. Даже итальянские фразы, которыми Браун обильно уснащает роман (действие в котором в основном происходит в Риме), - вопиюще неграмотны. "Ангелы и демоны" более всего походят на очередные, на этот раз перенесенные на бумагу, хроники похождений Индианы Джонса - разве что полностью лишенные автопародийного оттенка.
"Код да Винчи" - по сути, сиквел "Ангелов и демонов", унаследовавший от него всю идейную и сюжетную структуру, а заодно и главного героя. Расторопный гарвардский профессор опять погружается в какие-то конспирологические хитросплетения (на этот раз он, как и положено настоящему Индиане Джонсу, разыскивает Святой Грааль), опять по его следу идет страшный и загадочный асассин, опять католическая церковь сражается с мистическим орденом, наследником тамплиеров. Опять культурные ценности подвергаются тщательной декодировке - великие художники просто так картин не рисовали, все их творчество, разумеется, - лишь способ зашифровать местоположение очередных древних реликвий. Причем весь этот культурологический хаос скрепляет нехитрая и весьма современная феминистическая идея - об освобождении женского начала из-под гнета аскетичной христианской цивилизации, о живительной силе веселого язычества и древних сексуальных практик. Грааль, собственно, и является символом Вечной Женственности, который скрыли от человечества раннехристианские злоумышленники. Мария Магдалина в интерпретации Брауна оказывается первой суфражисткой - собственно, эту интересную информацию и хранили столько веков тамплиеры.
Дэн Браун, тщательно воспроизводя, казалось бы, модный европейский жанр, на самом деле полностью его переделывает. В отличие от европейцев он не барахтается с наслаждением в культурных отложениях, предпочитая извлекать из них простой и здравый американский смысл. Главное его достоинство - не умелое ориентирование в многовековом культурном контексте, а превосходно развитое, совершенно кинематографическое мастерство. Он ловко переносит на бумагу голливудские приемы, ловко монтирует эпизоды, создает, по сути, практически идеальные раскадровки. Интеллектуальный детектив с помощью Брауна превращается в интеллектуальный триллер; удивительное - хоть и весьма закономерное - преображение жанра. Который с помощью "Кода да Винчи" достиг своей максимальной популярности - при этом полностью изменив своей сути.
