В далеком уже 1988 году корреспонденту "Эксперта" (тогда еще и "Эксперта"-то никакого не было, и страна была другая - СССР) довелось побывать на первом концерте киевской группы "Вопли Видоплясова" в Москве. Всех тогда поразила их песня "Танцы". И конечно, нынешнюю беседу с Олегом Скрипкой, создателем, руководителем и солистом этого выдающегося музыкального коллектива, мы начали с воспоминаний о том концерте.
- С каким настроением вы ехали тогда в столицу?
- Разорвать! Конечно, рок-столицей тогда был Питер, но Москва по сравнению с Киевом все равно была метрополией. В Киеве тогда все только начиналось, вырастало, как всюду, из хипповских тусовок. Сначала, году в восемьдесят шестом, возник рок-клуб, потом он развалился, организовалась рок-артель. С несколькими группами из этой артели - "Коллежский асессор", "Раббота Хо" - мы тогда и приехали в Москву.
- Помимо вашей какие-нибудь тогдашние киевские группы дожили до нашего времени?
- В виде коллектива не осталось никого. Музыканты есть, они работают в разных проектах - кто в студиях, кто пачкает руки попсой. Сейчас вот мы все горим надеждой, что снова соберутся "Братья Гадюкины". Физически все они в наличии, они даже творчески активны, хотят вот-вот сыграть концерт. Мы бы почли за честь сыграть вместе с ними.
- Почему тогдашняя киевская рок-волна исчезла? Что происходило в Киеве в девяностые?
- То же самое, что везде, - "Ласковый май", ларьки, бандиты, отсутствие бензина, света. Все талантливые люди уехали за границу, большинство из них там осталось. Кто-то нашел себя, кто-то нет. Многие уехали и в Москву - произошло такое культурное донорство.
- Вы тоже уехали - но почему-то вернулись.
- Мы вернулись, потому что мы счастливчики. Нам всегда очень везло. С самого первого концерта в восемьдесят седьмом мы стали гиперпопулярны в Киеве. После первого концерта в Москве мы стали гиперпопулярны здесь. Потом мы выступали в Вильнюсе, был там такой "Рок-форум", там мы стали известны на весь СССР. Выехали во Францию - и в первый же приезд попали на "Весну в Бурже", это такой крупнейший рок-фестиваль. Мы прямо-таки баловни судьбы. Тут совок, разруха - а у нас контракты во Франции, автобус "мерседес", который возит нас по Швейцарии, Италии. Мы пережили эту холодную экономическую зиму, как перелетные птицы - в центре Парижа: третий аррондисман, богемная жизнь, крашеные волосы и ногти, участие в современной хореографии, в двух авиньонских фестивалях. То есть полный шоколад. А потом в девяносто шестом вроде здесь все чуть-чуть оттаяло - и мы сразу же записали альбом во Франции, привезли его в Москву, подписали контракт.
Тогда тут, и на украинском, и на российском телевидении, был полный информационный вакуум - а мы появились с клипом "Весна", достаточно профессионально сделанным. На Украине мы точно вызвали культурный шок. Началась новая волна популярности, машина закрутилась, мы смотали удочки и переехали сюда, в Киев. Здесь нам опять повезло: как раз пришла новая короткая волна поднятия рок-движения, до двухтысячного года сохранялись иллюзии, что рок будет жив. Потом дверка захлопнулась, попса всех расставила по своим местам - но теперь нас подцепить очень сложно. Мы уже известный коллектив, имя на нас работает.
- Что вам дала Франция?
- После Франции мы знали, как себя вести в масс-медийном пространстве. Первые шаги - выпуск альбомов, подпись контрактов - мы сделали правильно: я уже читал французские контракты, знал, на что смотреть и как себя вести. Ну и второе - богемная тусовка, очень большой поток информации. Мы сколько угодно можем тут эстетствовать, но такой исконной, подвальной, андерграундной европейской жизни здесь мы знать не можем. А когда ты погружаешься в эти тусовки, ты знаешь музыку завтрашнего дня, то, что через MTV к нам когда-нибудь докатится - а то и не докатится вовсе. Какие-то страшно эстетские коллективы, которые только сегодня до нас дошли, - мы вместе с ними тусовались, играли, я видел, как они организовывались. Кроме того, масс-медиа всегда замазывают глаза всякими мифами и иллюзиями, а нас сложнее обмануть, мы европейскую культуру знаем не из книжек, нас так просто не разведешь.
- А возвращение сюда не было для вас культурным шоком?
- Да нет, когда ты приезжаешь на родину, тебе здесь все так мило, любая собачья какашка у тебя вызывает умиление. Негативных сторон особо и не замечаешь. Кроме того, когда мы вернулись, было время больших возможностей. А сейчас наступило время разочарования. Момент реализации - и у моего коллектива, и у культуры вообще - уже произошел. Теперь уже понятно, что нормальной, европейской культуры у нас не будет по крайней мере ближайшие тридцать лет. То культурное общество, которое построено, подлежит очень сильной критике. На Западе тоже есть массовая культура, но там есть и планка качества, дозволенная законом и обществом, ниже которой просто нельзя опускаться. А здесь ватерлинии не существует. Я имею в виду Сердючку и прочих таких же персонажей.
- Как украинский шоу-бизнес взаимодействует с российским?
- Во-первых, существует вассальная зависимость масс-медийного пространства Украины от России. Мы не имеем своих героев, все наши герои - чужие. Идет вялая борьба, которую Украина безнадежно проигрывает. И второе: происходит очень мощное пассивное донорство в пользу России. Москва осталась центром, и туда уезжают лучшие люди - лучшие музыканты, аранжировщики. Есть статистические данные: в нашем эфире украинского продукта - четыре процента. А в российском эфире наших музыкантов, наверно, вообще полпроцента. В Киеве есть всего одна станция - из, наверное, пятидесяти, - которая играет украинскую музыку. На Западной Украине и того хуже - во Львове, например, таких станций вообще нет.
- То есть украинцы по-прежнему воспринимают Москву как метрополию?
- Понятно, что Советский Союз по документам закончился, но ведь история консервативна. Присутствует, конечно, сильная инерция. Тем более у нас сейчас выборы - еще неизвестно, как карта ляжет. То ли обратно соединимся, то ли все-таки Украина будет строить свою историю. Так уж сложилась, что Украина территориально всегда находилась между Европой и Великой Степью, и поэтому привычка сидеть одной задницей на двух стульях - это не дурное свойство украинцев, это историческая необходимость. В культуре происходит то же самое - Украина разрывается между Россией и Европой. Как всегда, прогрессивная часть общества - рокеры - пытаются играть западную музыку, а попсеры воспроизводят музыку старую, советскую. Недаром культурное общество так четко разделилось перед выборами - попсеры все за Януковича, а рокеры - за Ющенко.
- Но есть же люди, которые занимаются собственно украинским фолком. Даже у Русланы какие-то этнические гуцульские мотивы появились...
- Ну так ведь это ж ресторан! В ресторане всегда существовала народная музыка, и гуцульская тоже. Сердючка тоже в полный рост использует какой-то ресторанный фольклор. Конечно, у нас множество настоящих, серьезных фолк-коллективов. Есть такой бандурист Роман Гринкив - международная звезда, он выступал с Элом Ди Меолой, с Питером Габриелем. Есть симферопольский гитарист Энвер Измайлов, он играет крымско-татарскую музыку. Вообще у нас куча фольклорных коллективов, я даже сам недавно сделал фольклорный фестиваль. Для такой музыки главный рынок - за рубежом. Мне вот для одного выступления нужен был цимбалист - просто нормальный, профессиональный цимбалист, не мегазвезда. Я не мог в Киеве найти ни одного - они все были за границей, все играли по фестивалям.
- Откуда у вас такое внимание к национальным корням? Вы ведь родились и выросли совсем не на Украине.
- Да, первые семь лет жизни я провел в Таджикистане, а потом жил в Лапландии, в Мурманской области. Но Украина всегда присутствовала в моей жизни - родители говорили по-украински, литература дома была украинская. И в отпуск мы всегда ездили на Украину - в Киев, в Полтавскую область, в родное село, где дедушка, бабушка. Вот эти детские впечатления - село, гульки с пацанами, яблоки-груши, арбузы с бахчи - очень врезались в память. Я всегда бессознательно тянулся к Украине, сюда поступил учиться, потом вернулся сюда из Франции... На селе у деда я не был двадцать лет - а в этом году наконец туда заехал. И подумал: ни фига себе! Понятно, почему я так сюда стремился. Я ж объездил весь мир, могу ответственно заявить: вот это село, где жил мой дед, оно просто нереально красиво. Хатка деда сохранилась - я зашел в нее и прослезился, как в кино. То есть музыкальные воспоминания у меня из Мурманска - там я в рок-клубе начал играть, там всегда было много иностранцев, которые привозили свежую музыку. А этническое самосознание - целиком из украинского детства.
- Ваше творчество - это уже часть украинской культуры...
- Да, конечно. Даже в учебниках о нас написано. Дети теперь изучают "Вопли Видоплясова", это обязательная часть школьной программы.
- Как Тарас Шевченко?
- Ну, может, не совсем как Шевченко. Зато о нас еще и в консерватории читают лекции, рефераты о нас пишут, кандидатские защищают.
- Для вас принципиально важно петь на украинском?
- Во-первых, у меня это лучше получается, чем на других языках. А во-вторых, это важно для Украины. Да и для меня важно: исполнители, которые поют по-русски на Украине, имеют очень сомнительный статус. Это люди, грубо говоря, без патриотизма. Люди, которые поют на злобу дня или на карман свой работают. Если украинец поет не по-украински - это что значит? Либо он не до конца интеллигент, недостаточно развитая личность, либо ему просто насрать, где он живет, - что еще хуже. Понятно, что девяносто процентов киевлян разговаривает на русском, но, когда артист начинает петь по-русски, это очень плохо воспринимается.
- Популярность "ВВ" и "Океана Эльзы" в России вызвала ведь целую волну подражаний...
- Ну да, тогда все заговорили об украинской волне. Но тем, кто пришел за нами, было сложнее: к украинцам стали настороженно относиться. Приезжают, мол, у местных хлеб отнимают. Вообще "Океан Эльзы" - это коммерческий проект. Они все правильно построили, проводили определенную политику, совершенно целенаправленную. Хотели попасть в Россию в нашем шлейфе, за паровозом. Вошли успешно, так что даже затоптали сам паровоз. Это вообще их стиль. А мы особых продвижений не делали, да и сейчас не делаем. Сейчас экономически это стало просто невыгодно. Украинцам в России платят меньше денег, чем на родине. Наш гонорар в России в три раза меньше, чем здесь. То есть смысла туда ездить просто нет.
- Скучно же сидеть на месте. Обычно люди ищут подходящую им тусовку.
- Надо ездить, конечно, надо. Только куда? Раньше в Москве были рок-клубы - сейчас их практически нет. Раньше там были фестивали - "Максидром", "Нашествие", "Крылья", - но теперь это сплошная коммерция. Вот в Париже была настоящая тусовка - богемные места, сейшны, альтернативные мероприятия, в которых порой участвуют самые модные артисты. У нас такого нет, понятия творческой тусовки в СССР не было. Разве что питерцы - мастаки общаться, они постоянно устраивают какие-то совместные проекты. В Москве этого чуть-чуть меньше, у нас совсем мало. А вот у французов потрясающий творческий обмен, сумасшедшая быстрота реакции. Поиграли вместе, потусовались - смотришь, человек уже написал проект, пошел с ним в Министерство культуры, ему уже выдали бюджет на него, через два месяца ты уже репетируешь и выступаешь в Авиньоне. Там деньги выделяются даже на совершенно безумные проекты. Мы тоже пытаемся организовать какие-то пространства, что-то порой получается.
- Клуб эстетической непокоры - пример такого пространства? Что это вообще такое?
- По-русски "непокора" - "непокорность", "сопротивление". У нас есть такой культовый человек киевской тусовки, семидесятник, Лесь Подеревянский. Он художник, отлично продается в Америке, чуть меньше в Киеве. А еще больше он известен у нас как драматург - он переписывает с матюками Шекспира, "Гамлета", например. У него очень смешно получается, он работает с вульгарной культурой, но на уровне Беккета. Вот он и является главой Клуба эстетической непокоры. Как-то я ехал на машине, чуть не наехал на человека. Гляжу - это Лесь. Он мне говорит: "О! Олег! А вот у нас как раз есть вот такой клуб. Давай к нам!" Мы, как эстеты, возмущены - попсовыми эфирами, Сердючками, Русланами и так далее. Это возмущение и выливается в организованные формы. Вот такие вот, например, формы - мы собираемся и дружно говорим: "Мы не согласны! Мы не хотим! Долой Сердючку!"
