Когда "дело ЮКОСа" только начиналось, бурные его обсуждения быстро вышли на проблему залоговых аукционов. Выяснилось, что эта серия приватизационных сделок, про которую годами почти никто и не вспоминал, не устраивает буквально всех. Раздача лакомых активов, произведенная девять лет назад, оказалась едва ли не большим раздражителем, чем была во время проведения. В. В. Путин, не устававший повторять, что пересмотра итогов приватизации нет и не будет, счел возможным на встрече с РСПП заметить, что нарушали законы при приватизации "пять-семь человек", - говоря, видимо, как раз о победителях залоговых аукционов. На другой встрече президент высказался прямее: "По поводу залоговых аукционов есть вопросы". А у многих участников дискуссий и вопросов не было - сплошные ответы самого радикального свойства. Потом комментаторов захватила конкретика "дела", и впрямь занимательная, и о залоговых аукционах забыли. Но теперь, когда конец "дела ЮКОСа" уже совсем близок и (за исключением деталей второго порядка) понятен, стоило бы вновь про них вспомнить. Слишком уж много черт начала и конца истории ЮКОСа так и напрашиваются на со- и противопоставления.
Нынешние операции с активами бывшего олигарха по смыслу тождественны залоговым аукционам, только направлены в обратную сторону. Тогда государство отдало активы в залог за получаемые у частных структур кредиты; возвращать полученные кредиты оно и не собиралось, а потому менее чем через год разрешило залогодержателям активы продать - и те успешно их продали сами себе по необременительным ценам. В очень схожих терминах можно изложить и нынешние события: государство, как оно теперь считает, все последние годы давало налоговый кредит ЮКОСу; решив, что тот отдавать кредит не хочет, в обеспечение кредита оно взяло в залог (арестовало) ключевые активы должника - и теперь намерено продать их само себе по необременительной цене.
Идеальность симметрии нарушается только второстепенными подробностями. Так, например, невзрачность цен залоговых аукционов была в известной мере естественна: значимо больших денег внутри страны не было ни у кого, а отдавать активы за бугор хотелось не больше, чем сейчас; и потом, в очень уж скверном состоянии были сами активы - на них висели гигантские долги по налогам и зарплатам, а воровство менеджмента было просто невообразимым. Теперь умеренную цену приходится делать буквально руками, и это неприятно.
Но сходства все-таки больше. Вот еще одно: в схеме залоговых аукционов ни одно слово не было равно само себе. То, что там называлось "кредитом", кредитом на самом деле не являлось, "залог" не был залогом, "аукцион" - аукционом. Расхождение между звуками и смыслом было так велико, что враги залоговых аукционов предлагали отменить их результаты по суду именно как результаты притворных сделок. Такое же расхождение есть и сейчас; более всего оно сказывается в судьбе принадлежащего ЮКОСу пакета акций "Сибнефти". Не знаю, удастся ли на этом основании (в случае нового поворота) применить статью 170 ГК, но ведь и с залоговыми аукционами никто на практике в этом смысле пока не преуспел.
Наконец, пожалуй, самое важное сходство. И тогда, и теперь перераспределение активов диктовалось в первую очередь политическими соображениями, а соображения хозяйственные под них только подверстывались.
Различия между залоговыми аукционами и нынешними событиями тоже вроде бы ясны: тогда приватизация - ныне, по существу, ренационализация; тогда обе стороны участвовали в сделках добровольно - ныне одну из сторон не очень-то спрашивают. Но помимо столь очевидных различий (и отчасти базируясь на них) существуют и различия более глубокие.
Залоговых аукционов было всего тринадцать. Они затевались как особые продажи и не стали прецедентными. Нынешние же события (можно назвать их "налоговыми аукционами" - чем не термин?) по всему: по сути, по подаче, по публичному восприятию - очевидно прецедентны. Не думаю, что в ближайшее время пойдут аналоги "дела ЮКОСа" на федеральном уровне, но в регионах они возникнут наверняка - по некоторым сведениям, уже возникают. И ведь тут можно не торопиться: это залоговые аукционы были четко локализованы во времени, начались и кончились за считанные месяцы. Отбор же активов за давнюю недоплату налогов может осуществляться неторопливо, по мере приливов и отливов политической воли (в центре и на местах) и свободных правоприменительных ресурсов - если не в течение многих лет, то достаточно долго.
Залоговые аукционы, спору нет, не были райскими яблочками. Но пороки этих сделок, как родовые (например, мутность самих аукционов), так и приобретенные (например, те же налоговые вольности их бенефициариев) объяснялись ровно одним - слабостью власти, не умевшей в 95-м году обеспечить порядок на раздаче, а в последующие годы добиваться справедливых платежей. В целом же те, девятилетней давности сделки были рассчитаны на подъем: на укрепление немыслимо, по нынешним меркам, шаткой власти; на увеличение немыслимо, по любым меркам, скудного бюджета страны; на рост капитализации продаваемых активов - вообще на экономический рост. На удивление многое из этих расчетов оправдалось, а то, на что прежде у власти не хватало сил, на сегодняшнем уровне зрелости государства вполне поддается выправлению.
Нынешние, "налоговые" аукционы также рассчитаны на подъем, но лишь по части укрепления власти. Насколько эти расчеты оправдаются, возможны разные мнения - посмотрим. С остальных же точек зрения нынешние события явно содержат предпосылки спада. Не буду повторять ни сто раз высказанные сомнения в том, что госкомпании будут распоряжаться активами ЮКОСа с тою же эффективностью, ни банальности насчет того, что научиться грамотно собирать налоги государству проще и выгоднее, чем самому становиться главным налогоплательщиком. Риск создания нефтяной супергоскомпании еще и в том, что она увеличит зависимость российской экономики от трубы. Сказано ведь: где сокровище твое, там и сердце твое. Власть и сейчас только разговаривает о поощрении несырьевого сектора, а тогда вообще о нем забудет.
