Наверное, не многие наши читатели имели удовольствие лично и вживую видеть министра экономического развития и торговли России Германа Грефа, поэтому, возможно, наши впечатления о встрече с ним будут для них небезынтересными. Дело происходило в мекке "самых либеральных экономистов России" - Высшей школе экономики. Мы были в зале, когда на сцену поднялся молодой стройный мужчина с прекрасным цветом лица и абсолютно неакцентированным взглядом. Честное слово, в этом взгляде не было ничего, что обычно приписывается государственным мужам, - ни тяжести, ни мудрости, ни жесткости. Именно поэтому, в подсознании угадывая в поднявшемся члена либеральной части команды президента, мы на всякий случай спросили окружающих: "Кто это?" "Да вы что? - законно удивилась элита экономической мысли. - Этот человек уже несколько лет как министр нашего экономического развития". - "Ах вот как. Как удается человеку, отвечающему за развитие хозяйства страны, потерявшей совсем недавно почти половину своего ВВП, сохранять такой замечательный цвет лица?"
На прошлой неделе Герман Греф, чье положение последние месяцы казалось все более шатким, тоже должен был чувствовать себя хорошо. Его министерство представило на суд публики программу социально-экономического развития России на 2005-2015 годы. Всю неделю пресса мусолила два момента, связанные с этой программой. Во-первых, в ней Греф написал, что удвоения ВВП достичь к 2010 году не удастся, а удастся только к 2015 году (дескать, вот она, честная позиция профессионала!), а во-вторых, якобы забеспокоился по поводу появления этого документа премьер Михаил Фрадков, усмотревший в нем угрозу для поддерживаемой им жестко государственнической политики.
Писали даже, будто Фрадков забеспокоился так сильно, что поспешил встретиться с членами совета Госдумы. На встрече с думцами он показал программу и сурово заметил, что в нее "предстоит еще вмонтировать стратегии отдельных отраслей". Думцы, по-видимому, своим видом премьера ободрили, и тогда Фрадков посетовал, что вроде возникла некоторая озабоченность по итогам года, но она не носит определяющего характера. Как сообщала пресса, присутствовавший на встрече спикер Борис Грызлов сюжет легко уловил и премьера поддержал, сказав, что никаких трудностей вообще нет и "осталось только оптимизм в обществе достойно отразить в СМИ". Вот мы и отражаем.
Впрочем, возможно, СМИ действительно искажали факты, поскольку весьма странно, что весь этот процесс взаимного приободрения "государственников" был инициирован абсолютно безобидным и даже полезным для них документом. На самом деле в этом месте мы должны замолчать, потому что рушим равновесную конструкцию вокруг нашего президента, а вместе с ним и внутри всей нашей страны: с одной стороны - либералы, с другой - силовики-государственники. Однако, наверное, все-таки пора сказать правду: Герман Греф и возглавляемое им министерство - никакие не либералы (если в экономической плоскости понимать под таковыми людей, доверяющих развитие экономики прежде всего частному капиталу). Более того, их умонастроения сегодня направлены фактически против капитализма. И если их концепция, изложенная в новой программе, будет принята главными игроками за основу новой экономической политики, она откроет широчайшие возможности для любых - и самых смелых, и самых глупых - государственнических инициатив.
Новый Госплан
На наш взгляд, самая главная часть программы - ее приложение, которое называется "Устранение структурных ограничений экономического роста. Долгосрочный прогноз роста российской экономики". Именно в нем присутствуют какие-то расчеты и графики, и мы попытались извлечь из них реальное, а не номинальное наполнение программы. Сделать это было не просто, потому что, увы, строгой логики в программе нет.
Первый тезис МЭРТ заключается в том, что "возможности стимулирования экономического роста путем дополнительного снижения налоговой нагрузки и занижения курса национальной валюты в основном себя исчерпали". (Господи, как у них язык поворачивается писать о снижении налоговой нагрузки в условиях налогового беспредела. Удивительная страсть к актуальности!) Исходя из этого, авторы программы предлагают рассмотреть три сценария развития экономики и выбрать самый перспективный.
Сценарий базовый "отражает сложившиеся тенденции конкурентоспособности и эффективности экономики и не предполагает реализации новых масштабных национальных проектов и стратегий". Государство будет сокращать инфляцию, стабилизировать бюджетную систему (то есть продолжать линию, которую начало, кажется, еще федоровское правительство), но создавать новые "институты развития", связанные с активизацией роли государства, не будет. По этому сценарию экономический рост останавливается на уровне 4,2-4,4% прежде всего за счет стабилизации экспорта энергоносителей и последовательного вытеснения отечественных производителей импортерами. (МЭРТ этот сценарий не нравится.)
Второй сценарий - инвестиционный и экспортоориентированный - предусматривает реализацию капиталоемких проектов в нефтегазовой отрасли, а заодно "реализацию программы обеспечения населения доступным жильем" и почему-то "преобразования в аграрном секторе". Этот вариант предполагает рост нормы накопления до 22% ВВП в 2008 году (с сегодняшних 16%) и до 28,5% в 2015 году при увеличении размеров госинвестиций до 5% ВВП.
Понять, какие именно инвестиционные проекты видятся авторам программы главными, из текста невозможно. В каких-то местах акцент делается на нефтегазовом комплексе, в других вдруг всплывают колоссальные объемы инвестиций в транспортную инфраструктуру (совокупный объем за десять лет предполагается в 300 млрд долларов). С одной стороны, проекты расписаны на десять лет вперед буквально по названиям, с другой - нигде не сказано, как будут привлекать инвестиции, какие субъекты будут эти проекты реализовывать. Так же неожиданно, не заявленные в одном месте, в другом появляются проекты в области ОПК и авиации.
Главное же, что видно из описания сценария, - делается попытка восстановить работу Госплана, не доверяя рынку практически ничего. В самой программе с искренним торжеством говорится, что в стратегических проектах, о которых идет речь, "концентрируется до 70-74% всех капиталовложений в экономике". Акцентируем внимание: на откуп рынка либеральный МЭРТ оставил всего 26-30% инвестиций.
Несмотря на активную инвестиционную политику, ожидаемые темпы роста экономики во втором сценарии будут все-таки ниже, чем были в 2003-м и 2004 годах: до 2010 года рост не превысит 6,2%, и только после 2011-2015 годов он выйдет на 7,1%. Прямо скажем, мы не очень-то верим в возможность такого долгосрочного прогнозирования, но если авторы программы сами себе доверяют, то они должны были задать вопрос: стоит ли ломать всю экономическую политику, фактически отказываться от свободного капитализма, чтобы достичь тех же результатов, что дал рынок?
Сценарий третий - инновационно-ориентированный - "отбивает" зону для высоких технологий. Авторы предлагают рассматривать его как сценарий "активной диверсификации экономики", как сценарий "развития экономики постиндустриального уклада", как сценарий "открытой экономики". По всем этим названиям видно, что МЭРТ именно этот сценарий нравится. А что? Модно.
Впрочем, ничего конкретного относительно того, какие деньги, благодаря каким механизмам и в какие моменты будут направлены в инновационный сегмент, в программе не сказано. Только общие слова вроде того, что "доля инновационного и высокотехнологичного сектора экономики в инвестициях возрастет вдвое". Все остальные параметры повторяют второй вариант: выход примерно на те же нормы накопления в те же сроки и тот же максимум в 7,1% роста в 2011-2015 годах.
Вообще говоря, в этой внутренней конкуренции двух сценариев видны две важные вещи: во-первых, насколько не подходит госплановская схема работы для решения задачи реальной диверсификации экономики (пока нет перечня проектов, она фактически не работает, а когда уже есть, она оставляет слишком мало пространства для чего-то нового), а во-вторых, насколько более подготовленными концептуально оказались государственники от индустриальной экономики по сравнению с государственниками от постиндустриальной экономики. Это подсказывает, что вторым, видимо, и не надо так уж сильно выступать за лобовое усиление экономической роли государства, но других схем они, увы, не знают.
Что не так
Итак, мы имеем дело с программным документом новой экономической политики. Это уже не беззубый атлас экономических болячек России и нетворчески переведенный с английского конспект их мейнстримовского либерального лечения - именно так можно было охарактеризовать среднесрочную программу Грефа 2000 года, с которой он и возглавил министерство. Дополненная детальным приложением программа образца 2004 года приобретает совсем другие черты. Пожалуй, со времен инициатив кабинета Евгения Примакова нам не доводилось анализировать столь явный образчик программы промышленной политики советского типа. Конечно, от нее можно было бы и отмахнуться, но она важна тем, что ясно показывает, как сегодня экономическая власть, причем, по-видимому, находящаяся в состоянии консенсуса, видит актуальную экономическую политику. И анализ этой консенсусной политики демонстрирует нам все те угрозы, которые она несет для развития капитализма в России.
Первая угроза - ставка на отложенный результат. Все сценарии программы ориентированы на заметный подъем экономики только в 2008-2011 годах. Конечно, Минэкономразвития должно заниматься стратегией, но сегодня именно стратегические интересы требуют акцентировать внимание на текущих проблемах. Потому что, если сейчас в стране нестабильный экономический рост сменится стабильным спадом, то, учитывая некоторое политическое напряжение в отношении частного бизнеса (которое только усилится, когда дело дойдет до спада), может случиться стремительный отток из страны слишком большого объема экономически активных ресурсов - и людей, и денег. Такой своего рода стихийный нефилософский пароход. И тогда министерству придется разрабатывать не программу избавления от структурных диспропорций, а программу выживания.
Вторая угроза - ориентация только на внешний рынок. И второй (индустриальный), и третий (постиндустриальный) сценарии подспудно ориентированы на то, что России необходимо резко улучшить свои позиции на внешних рынках. Это безусловно желательно, но нельзя так упорно игнорировать потенциал колоссального внутреннего рынка, ради которого к нам приходят ТНК. Причем развитие внутреннего рынка - не тактическая, а абсолютно стратегическая задача, так как известно, что только страны, имеющие большие внутренние рынки, успешны в создании и продвижении на рынки внешние настоящих инноваций. То есть разделяемое всеми желание сделать из нашей экономики экономику с большой долей инновационного сегмента может быть реализовано только через увеличение местного рынка. В этом контексте тот факт, что вне сферы интересов разработчиков остались практически все новые потребительские сектора российской экономики, ошибка, так как без них устойчивый рост уже невозможен.
Третья угроза - отсутствие чисто рыночных механизмов стимулирования инвестиционной активности. Конечно, авторы программы сделали максимально возможное количество оговорок и реверансов. О том, что, реализуя стратегические отраслевые проекты, государство не собирается подменять собой и вытеснять частный бизнес, что большинство проектов предполагается осуществлять в рамках частно-государственного партнерства (ЧГП), а в нем основной упор делается именно на частные инвестиции. Но, во-первых, почему мы теперь говорим только о ЧГП, а во-вторых, почему в программе нет ни слова о традиционных рыночных мерах стимулирования этих самых инвестиций: ни налоговых льгот, ни госгарантий, ни даже намека на схемы денежных взаимоотношений государства и бизнеса в этих самых ГЧП? То есть программа негласно предполагает принципиальный отказ от стимулирования государством нормального открытого инвестиционного рынка.
Четвертая угроза следует из третьей. Программа закладывает предпосылки для выкачивания денег из бизнеса на приоритетные государственные проекты с помощью полурепрессивных механизмов. Такая логика, может быть, жестковата, но имеет право на существование, так как если нужны инвестиции, а рыночные механизмы стимулирования не предполагаются, то они, естественно, могут быть заменены нерыночными. Можно, например, насоздавать фондов развития и обязать бизнес делать отчисления в эти фонды, неявно угрожая потенциальными налоговыми претензиями. Кстати, такие идеи уже реализуются на отдельных областных полигонах "эффективного государственничества".
Пятая угроза - слишком широкая зона госконтроля. Как уже было сказано, в программе заявлено о том, что она охватывает своим взором более 70% всех инвестиций, которые будут осуществляться в экономике. Это очень много. И это логически приведет к тому, что, во-первых, правительство, вполне осознав меру своей ответственности, будет считать себя обязанным наполнить реальными деньгами эти проценты, а во-вторых, снизится эффективность инвестиций в стране, а значит, произойдет не рост, а снижение конкурентоспособности экономики, потому что эта самая конкурентоспособность зависит не столько от производительности труда, сколько от производительности капитала.
Наконец, шестая угроза - абсолютная потеря экономикой гибкости. Программа МЭРТ предполагает концентрацию почти монопольной экономической власти у государства на десять лет! Это целый длинный цикл экономической конъюнктуры. Это время, за которое успевают возникнуть целые новые поколения бизнесов. Какие новые возможности просто не увидит наша страна за этот срок, мы не можем даже угадать. Равно как не можем понять, откуда такое пренебрежение к творческим способностям свободной экономики у некогда либерального министерства.
Как может выглядеть иная стратегия
Мы заранее предвидим возражения наших скептически настроенных читателей: дескать, слишком много критики и не по делу. Очевидно, что хозяйству нужны структурные сдвиги. Очевидно, что надо увеличивать инвестиционную активность. Очевидно, что нужно модернизировать экономику. Конечно, все это нужно, но только не надо следовать с таким усердием пословице "Заставь дурака богу молиться...". Для успеха даже небольшому бизнесу, а тем более большому министерству большой страны требуется поддерживать в себе широту взглядов и гибкость подходов, а поддерживаются они творческим и доброжелательным отношением к реальности. В ней, в реальности, надо стараться увидеть зародыши будущего успеха. И тогда никого не придется ломать и загонять пинками в частно-государственное партнерство.
Проблема заключается в том, что МЭРТ, как и слишком многие другие, увидел в подъеме 2002-2003 годов исключительно следствие нефтяной конъюнктуры. На самом же деле тот подъем уже питался в основном инвестиционной активностью бизнеса, а это, в свою очередь, - наличием у компаний стратегических планов. Да, заметную роль в этих процессах играл сырьевой сектор. Но, во-первых, почему бы ему не развиваться, а во-вторых, происходило постепенное переориентирование инвестиционных потоков в новые сектора, в том числе, например, в финансирование жилищного строительства.
Почему все сломалось? Не надо лукавить, все это и так знают. Этот инвестиционный подъем держался прежде всего на позитивных ожиданиях делового сообщества, которое полагало, что в этой стране политика благоволит капитализму. Однако последний год показал, что это было всего лишь заблуждением. Вопреки ожиданиям власть не только не остановилась на "деле ЮКОСа", но с каждым месяцем все усиливает давление на бизнес. Последние недели в этом смысле особенно показательны, и сегодня мы стоим на грани почти мгновенной катастрофы, потому что капитализм для своего развития нуждается, как писал Бродель, в попустительстве, а не в репрессиях.
Исходя из такой логики, мы бы предложили свои пять пунктов устранения ограничений для экономического роста. Возможно, они тоже спорные, но нам хочется показать, что есть для этого дела и другие, более гибкие инструменты, причем совмещающие в себе силу государства и силу рынка.
1. К сожалению, требуются меры срочного порядка. Несмотря на весьма тяжелое психологическое состояние предпринимательства, большинство все-таки еще верит в возможность того, что "дела ЮКОСа" не станут нормой нашей жизни. И верят не потому, что любят деньги, а потому, что любят Россию не меньше "государственников". Но сегодня после предъявления налоговых претензий к "Вымпелкому", после предъявления претензий к новатору на рынке потребительского кредитования "Русскому стандарту" уже пора напрямую остановить силовую машину. Прежде всего политическими средствами. Не надо сейчас лукавить и объяснять, что сама демократическая система должна что-то решить и выработать механизмы защиты бизнеса от необоснованных претензий государства. Сегодня это может сделать только сама власть. Подобно тому как президент внес предложения о реформе госвласти и они в течение нескольких месяцев приобрели законодательное оформление, могут быть внесены и предложения, препятствующие предъявлению налоговых претензий задним числом, предложения, ограничивающие инициативы антимонопольной службы (которые стали причиной претензий к "Русскому стандарту"), и т. д. Кроме того, необходимо законодательное решение вопроса о невозможности пересмотра итогов приватизации. Такие предложения высказывал в свое время Александр Шохин, наверняка они есть и у других людей, но важно остановить волну разговоров о возможности пересмотра.
2. Необходимо принципиальное государственное решение о необходимости развития в стране самостоятельной банковской и, шире, финансовой системы. Сегодня российскому бизнесу для развития нужны инвестиции, а для этого нужна разветвленная финансовая система. Мы не ультрамонетаристы, но без нее развитие капитализма невозможно, потому что именно она задает оптимальный уровень эффективности инвестиций и, как следствие, максимальный уровень конкурентоспособности хозяйства. Без нее все рычаги регулирования экономики будут поневоле оставаться топорными, а тем более закачивание ресурсов в ЧГП. И, что также немаловажно, именно финансовая система наряду с такими инфраструктурными отраслями, как энергетика, связь и транспорт, способна обеспечить реальную экономическую интеграцию страны. Странно, безумно странно, что МЭРТ молчит об этом.
Пока построение национальной финансовой системы не является реальным приоритетом государственной экономической политики, в России формируется офшорная финансовая система, в рамках которой мобилизация и оборот капитала хозяйственными субъектами осуществляется за рубежом. А ведь офшорная модель финансовой системы сопряжена с риском слишком большой зависимости условий доступа национальных нефинансовых компаний от конъюнктуры мирового рынка капитала, не подлежащего нашему контролю и даже сколь-нибудь серьезному влиянию. Кроме того, выход на зарубежные рынки заемного финансирования даже потенциально закрыт для огромного пласта мелких и средних национальных компаний.
Ситуацию усугубляет то, что Россия проводит и не вполне самостоятельную денежную политику. Львиная доля рублевой эмиссии осуществляется Банком России под покупку иностранной валюты, без всякой связи со спросом хозяйства и населения на рубли. Чтобы восстановить эту связь, ЦБ должен выстроить полноценный механизм рефинансирования банков. Как его создать? В принципе основой эмиссии является выпуск обязательств - государственных или частных. Табу на новые государственные займы нужно снять. И на внешнем рынке, и на внутреннем, потому что дефолты приходят и уходят, а без рынка госдолга невозможно построить полнокровный рынок капитала.
3. Сегодня, после года политической неопределенности, для поддержания инвестиционной активности государство должно заявить о старте и реально начать два-три стратегических проекта. Это может быть проект строительства трубопровода в Находку, который, как считают, например, в "Транснефти", уже вполне готов к запуску, или проекты в области военно-промышленного комплекса. Здесь не надо стесняться и делать вид, что государству негоже заниматься бизнесом. Оно, напротив, должно им заниматься в рамках решения своих стратегических задач. Как сказал как-то "Эксперту" вполне либеральный экономист Яков Паппэ, "существует только два игрока, заинтересованных в строительстве трубопровода на Восток, - это Россия и Япония. Вот они и должны начать этот проект". Это нормальная логика и естественное поведение ответственного государства, которое не только не сузит возможности бизнеса, но откроет ему новые стратегические перспективы, укажет на растущую политическую стабильность страны и станет дополнительным рычагом, стимулирующим общую экономическую активность. При определенной фантазии здесь возможны и приятные дополнительные эффекты типа расширения рынка ценных бумаг за счет гособлигаций под такого рода проекты, о чем не устают писать наши постоянные авторы - бывший глава ММВБ, а ныне заместитель председателя Сбербанка РФ Александр Захаров и его коллега профессор Борис Алехин.
4. Следующий напрашивающийся пункт программы - изменение таможенной политики в целях развития игроков внутреннего потребительского рынка. МЭРТ и правительство слишком рано хотят делать ставку на инновационный сегмент, не замечая, что есть другая большая часть несырьевой экономики - компании, обслуживающие наших граждан. Они в непростом положении: с одной стороны, Китай со своим сверхдешевым товаром, с другой - Европа со сверхкачественным. При этом они имеют лояльного внутреннего потребителя в виде среднего класса, причем потребителя с растущими доходами, и уже имеют навык создания качественных товаров. Одно из главных ограничений для них - высокие (не низкие, тут Грефу нечего бояться ВТО!) пошлины на оборудование и комплектующие. Их надо снизить и посмотреть на эффект для экономики. При коротких инвестиционных циклах таких отраслей эффект, в том числе структурный, мы заметим уже через год-два, а не к 2011 году.
5. И наконец, то, что находится под запретом уже лет десять, - решительный переход к льготному налогообложению отраслей, в которых государство видит приоритет. Мы бы, с учетом всеобщего пожелания ускорить рост, предложили такие меры в отраслях с большим мультипликатором, и прежде всего в строительстве жилья и транспортной инфраструктуры. Как уже было сказано, стихийный переток средств в строительство жилья начался еще в 2002-2003 годах, и при явном поощрении со стороны государства он, очевидно, возобновится, создав настоящую базу для реализации столь любимой правительством жилищной программы. Что касается транспортной инфраструктуры, то здесь требуется более явное партнерство со стороны государства, возможно, в виде совместных частно-государственных предприятий, где роль государства будет заключаться не в выкачивании денег из бизнеса в проекты, которыми руководят "приближенные лица", а в предоставлении госгарантий под долгосрочные инвестиции.
На этом стоит уже закончить. И как уже было сказано, все, что написано выше, может показаться спорным, но мы надеемся, что для большинства бесспорно одно: экономическая стратегия развития нашей страны не может строиться на концепции, загоняющей свободный капитализм в гетто.
P. S. За полчаса до сдачи номера в печать приложение, которое послужило основой для данной публикации, исчезло с официального сайта МЭРТ. Нового не появилось.
