- Российская целлюлоза на мировом рынке продается с большим дисконтом. Почему?
- Безусловно, российские ЦБК торгуют целлюлозой по ценам заметно ниже мировых индикативных. Одна из причин - несовершенство российской системы торговли. Но есть и базовая причина - низкое качество российской продукции. И разрыв по этому показателю с лидерами мировой индустрии весьма значителен. Мы в России производим все виды целлюлозы по стандартам, уступающим лучшим мировым. В частности, чтобы варить качественную целлюлозу, надо использовать качественную древесину. Но из-за структуры российского лесфонда и особенностей его освоения невозможно обеспечить качественное разделение разных видов древесного сырья. Вот, например, Котласский или Архангельский ЦБК в один котел кидают и осину, и березу. В то время как на Западе процессы разделены: целлюлозу в основном варят из березы, а осина идет на другие виды продукции, например на производство термомеханической массы.
Разрыв между индикативными мировыми ценами на целлюлозу и фактическими ценами реализации наших заводов довольно долго уменьшался. Сейчас он вышел на постоянный уровень. Почему? Разрыв в ценах снижался, пока мы имели резервы для улучшения качества российской продукции. Но как только эти резервы были исчерпаны и мероприятия потребовали дорогостоящих инвестиций, их проводить перестали. С этого момента разница в мировых и российских ценах на целлюлозу стала константой.
- Странно, ведь хвойный лес у нас хорошего качества. Почему же из него не получается варить хорошую целлюлозу?
- В России самое "современное" предприятие по производству хвойной целлюлозы было построено двадцать два года назад в Усть-Илимске. Остальные ЦБК еще более старые. Российская хвойная целлюлоза уступает более качественной западной - у нее и прочностные показатели, и белизна хуже, и сора в ней больше. На старом оборудовании нельзя, как правило, попасть в те узкие коридоры качества, которые заложены в западных сертификатах. Нам нужна принципиально новая варка. По сути это означает необходимость коренной реконструкции или строительства нового завода.
К сожалению, сейчас в России это очень дорогостоящая затея. Мы не сможем конкурировать с подобными проектами, которые один за другим запускаются в Чили или в Индонезии. В этих странах существенно меньше затраты на само строительство. У них, к примеру, над варочным котлом стоят простые навесы - климат позволяет. У нас же придется строить отдельные железобетонные корпуса. У них затраты на условную тонну мощности составят порядка 800-900 долларов. В нашей же стране считается, что затраты на создание новых мощностей по производству целлюлозы составят 2000 долларов на тонну. Правда, по моим подсчетам, если серьезно проводить проектные работы и обдуманно работать с поставщиками оборудования, то эту цифру можно уменьшить до 1600-1700 долларов на тонну. Но не меньше. Теперь давайте считать. Современной считается производственная линия, мощности которой рассчитаны на 700 тысяч тонн целлюлозы (для сравнения: в России установленные линии рассчитаны максимум на 250 тысяч тонн). Получается, что нам необходимо 1,1-1,2 миллиарда долларов. В бразильских джунглях строительство аналогичного по мощности завода обойдется всего в 600-700 миллионов долларов. Окупаемость такого рода проектов в Бразилии - одиннадцать-двенадцать лет. В России же срок окупаемости будет составлять лет пятнадцать-семнадцать. При нынешних условиях получить кредит в миллиард долларов на пятнадцать лет нереально даже такой компании, как "Илим Палп".
Поэтому наша стратегия связана с расширением производственных мощностей и сокращением затрат. До 2009 года мы планируем инвестировать в развитие 700 миллионов долларов, как за счет собственных, так и за счет привлеченных средств.
Кто заказывает музыку
- Но ведь леса у нас много, и он дешевый. Вроде есть и другие конкурентные преимущества.
- У нас есть существенный недостаток по линии логистики. Где-нибудь в Бразилии заводы строятся вблизи морского побережья и чуть ли не по конвейеру целлюлоза в трюм загружается. Два километра галерея, по которой целлюлоза идет прямо в трюм корабля.
Теперь о преимуществах. Вот, например, дешевая электроэнергия. Здесь нам не выгадать, ведь у ЦБК, как правило, своя собственная энергетика. То есть наш дешевый газ не является преимуществом перед энергией, вырабатываемой из сжигаемых отходов производства. Плюс энергосберегающие технологии, широко применяемые на Западе.
Далее, говорят, что у нас низкие затраты на персонал. Да, в Бразилии готовы работать за семьсот-восемьсот долларов в месяц, а в России за четыреста. Но там, где у них работает один человек, у нас работают пять-десять. Однако уровень жизни у нас растет, и к запуску нового завода наши зарплаты вырастут до уровня бразильских.
Теперь о сырье. Россия, конечно, может конкурировать здесь лишь со Скандинавией и Северной Америкой. Но с латиноамериканскими странами - нет. В Чили затраты на сырье для производства хвойной целлюлозы составляют 102 доллара на тонну. У нас в Архангельской области эти затраты составляют 110 долларов, в Сибири и вовсе около 130 долларов. Так что не мы заказываем музыку.
С 1985 года на рынке целлюлозы главенствует понижающийся тренд. Все крупные лесопромышленные корпорации новые заводы все чаще строят в зонах с низкими затратами, сначала в Испании и Португалии, затем в Южной Африке, а теперь - в Бразилии, Чили и Индонезии. В результате затраты крупнейших мировых компаний на производство целлюлозы неуклонно падают, падают и цены. Постепенно снижается и конкурентоспособность нашей целлюлозы на мировом рынке. Вот, скажем, экспорт в Китай. Казалось бы, наши сибирские заводы - под боком у китайцев и экспорт в эту страну должен быть максимально эффективным. Только на границе с Россией находятся низкоразвитые районы КНР, поэтому мы возим наш товар в средний Китай (в Шанхай, например), где мы действительно конкурентоспособны. А вот поставки в южные части Китая уже дороги, так что здесь нас обыгрывают по логистике чилийцы, индонезийцы и южноафриканцы.
- Подождите-ка. А как это вообще может быть, что в Сибири древесина дороже не только чем в Бразилии, но даже и в европейской части России?
- Леса-то в Сибири много. Только конкуренции среди заготовителей нет никакой, поэтому балансовой древесины (баланс - отдельная часть дерева, пригодная для варки целлюлозы. - "Эксперт") там производят меньше. У них Китай под боком, который закупает большое количество пиловочника, то есть толстые части бревна. По логике вещей, остальная часть дерева, куда относится и баланс, должна быть чрезвычайно дешевым, почти бросовым сырьем при нормальном лесопользовании. Но в Сибири это не так. Надзора за лесом практически нет, хищническое лесопользование - сплошь и рядом. Вырезается пиловочник, а баланс просто закатывается, задавливается, сжигается или остается брошенным. Слишком мала доля добавленной стоимости в балансах по сравнению с пиловочником, а хлопот много. Так и становится эта древесина в прямом смысле бросовой.
Понятно, что на своей заготовке мы такого не допускаем. Для обеспечения себя более дешевым сырьем мы проводим серьезную реструктуризацию лесозаготовки: создали лесную полицию для борьбы с нарушителями, но ответ на все вопросы лежит в области экономики.
Все ниже, и ниже, и ниже...
- Получается, что "Илим Палп" развивает свое деревообрабатывающее направление. Для чего компании низкие переделы, ведь максимальная добавочная стоимость - в высоких?
- Очень просто. Работа с лесозаготовкой снижает риски в основном сегменте производства целлюлозы. Плюс эффективная обработка срубленного дерева. Знаете, в чем секрет снижения цен на древесину в Котласе? Дело в том, что котласский лесозаготовительный блок уже в этом году треть доходов будет получать не от поставки на комбинат баланса, а от продаж на сторону пиловочника. Если бы мы не запустили в Котласе реформу лесозаготовки, то эти деньги, примерно семь миллионов долларов, в этом году легли бы в наши затраты на сырье. Так что чем более глубокую переработку вы в своем лесозаготовительном сегменте заложите, тем большую эффективность при производстве целлюлозно-бумажной продукции на выходе вы получите.
- А введение частной собственности на лес могло бы увеличить эффективность вашего бизнеса?
- Естественно, с таким активом можно быстрее развиваться и планировать долгосрочные инвестиции. Ведь до последнего времени у нас не было длительных договоров аренды лесных угодий. Так, лет на пять-десять, то есть много меньше сроков воспроизводства древесины.
- Так сейчас вроде до пятидесяти лет аренда разрешена.
- Такие договоры аренды у нас есть, но только на небольшое число участков. Очень много проблем.
- А что за проблемы?
- Вот, например, в Архангельске мы столкнулись с тем, что конкурсы по аренде лесфонда у нас постоянно выигрывают фирмы-однодневки. Получается, что вроде как ты добросовестный лесопользователь, но при этом не получил те участки лесфонда, где расположены твои активы. Поэтому сейчас леспромхоз, который лишился лесфонда, находится под угрозой закрытия.
- А вы не боитесь, что эти фирмы-однодневки скупят вообще все сырье в округе вашего комбината?
- Они скупить-то могут. Но лесозаготовка не является бизнесом с какой-то там выдающейся рентабельностью. Я думаю, что они скупают активы в расчете на дальнейшую перепродажу или сдачу в аренду нам. Но мы опытные люди и не будем перекупать. Сейчас мы пробуем решать такие ситуации через суд, но наработанной практики еще нет.
- В мировом целлюлозно-бумажном бизнесе наиболее доходные компании работают непосредственно с потребителем. Такие компании, как Kimberly-Klark, производят бумажную продукцию типа прокладок и салфеток. А почему бы российским ЦБК не двинуть в этот интересный сегмент?
- Мы все время рассматриваем возможности выхода на конечного потребителя. Что касается tissue (tissue - общее название для продуктов сангигиены, салфеток, туалетной бумаги и т. п. - "Эксперт"), то еще два года назад мы были ограничены объемом рынка. Дорогой, высококачественный tissue производится из высококачественной целлюлозы. Строго говоря, объем потребления в этом сегменте два года назад, когда мы его оценивали, был недостаточен для строительства хотя бы одной машины под производство основы для сангигиенической продукции. Ведь те производства tissue, которые сегодня работают в стране, тот же Procter & Gamble, просто импортируют эту основу из Европы. Для нас же строить бизнес с того, чтобы возить эту основу из Европы, было бы глупо. Сейчас этот бизнес записан в стратегии развития "Илим Палпа", хотя и не проработан на уровне бизнес-плана.
