Великие советские стройки эпохи индустриализации еще живы в памяти у многих. Самотлор, целина, БАМ - этими проектами страна рывком решала или пыталась решить задачи общегосударственного масштаба. Сейчас стране тоже не помешал бы такой проект. Таковым может стать освоение Восточной Сибири, где сосредоточены колоссальные запасы нефти и газа. Кроме финансовых дивидендов, связанных с экспортом углеводородов, оно сулит нам решение целого комплекса макроэкономических, геополитических и социальных задач от регионального до национального уровня. Цена вопроса - суверенитет над половиной территории страны.
Затравка: нефть
Ресурсы углеводородов на востоке России огромны - 17,5 млрд тонн нефти и 60 трлн кубометров газа, то есть около четверти всех наших запасов. Хотя восточносибирские месторождения расположены в местах с непростыми природными и горно-геологическими условиями, их разработка экономически обоснованна. Отраслевые специалисты и работающие в регионе компании едины во мнении: нефти и газа здесь хватит на любые, самые смелые проекты их транспортировки.
Экономический эффект от освоения нефтегазовых месторождений региона обещает быть колоссальным. Только за счет развития добычи углеводородов до 2030 года при текущих ценах можно произвести дополнительной продукции на 700-800 млрд долларов, то есть в течение следующих 25 лет наша экономика сможет ежегодно получать "довесок" в 30 млрд долларов, или 7,5% от прошлогоднего ВВП. По оценке Института геологии Сибирского отделения РАН, совокупные инвестиции в эти проекты должны составить около 130 млрд долларов (см. таблицу 1), из которых значительная часть может прийти из-за рубежа. Это почти втрое больше валового регионального продукта восточных регионов и в 14 раз больше объема прямых иностранных инвестиций в Россию за прошлый год.
Создание на востоке России нового центра добычи углеводородов имеет стратегическое значение для нашего ТЭКа. Таким образом мы избежим спада в отрасли, который может произойти из-за истощения ресурсов в старых районах добычи.
Основное блюдо: экономический суверенитет страны
Однако наибольший эффект от освоения восточносибирских углеводородов будет связан с развитием местной транспортной и индустриальной инфраструктуры.
Ориентация только на экспорт может привести к эффекту простого "транзита" нефти и газа через экономику Восточной Сибири и Дальнего Востока. Такой риск действительно есть. Ведь основная часть "ресурсных" доходов у нас поступает в федеральный, а не в региональные и местные бюджеты, оборудование и материалы для обустройства месторождений и строительства трубопроводов в основном будут произведены в других регионах страны, да и прибыль компаний в пределах региона вряд ли задержится. Чтобы этого не произошло, необходима комплексность в освоении Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Разработка месторождений и строительство трубопроводов, например, должны сопровождаться не только прокладкой подъездных путей, но и реконструкцией и расширением действующих железных дорог и строительством новых (см. таблицу 2). Недавно подписано соглашение о модернизации и трехкратном увеличении пропускной способности БАМа, который на начальном этапе строительства нефтепровода планируется использовать для поставок больших объемов нефти в Китай и на Дальний Восток. Можно будет наконец хорошо заработать на уникальном преимуществе нашего географического положения между двумя мировыми экономическими центрами - странами АТР и Европой.
Особенно интересным представляется транзит контейнеров по Транссибу, ведь при использовании кратчайшего маршрута через Россию сроки доставки промышленных товаров из одного мирового экономического центра в другой сократятся вдвое. К тому же поток подобных грузов по этой транспортной магистрали может многократно возрасти, если будет реализован проект строительства транскорейской железной дороги. Она позволит без перегрузок доставлять южнокорейские грузы в Европу прямо со складов производителей. Как отмечает политолог Александр Горянин, "преимущества по скорости весьма интересны для японских и корейских компаний, поскольку сейчас обновляемость многих моделей электротехники и других высокотехнологичных продуктов значительно ускорилась, порой сократилась до месяца".
В регионе можно развивать переработку углеводородов, в первую очередь богатого ценными примесями природного газа (см. "Потеряем время - потеряем Сибирь"). Например, представляет серьезный интерес получение из природного газа гелия, который сейчас извлекается лишь на Оренбургском месторождении. В восточносибирском газе концентрация гелия на порядок выше; более того, этот показатель, как и размеры запасов, у нас один из самых высоких в мире (см. таблицу 3). И это преимущество мы до сих пор никак не использовали. В среднесрочной перспективе мы можем стать крупнейшим в мире производителем этого стратегического продукта, основная сфера применения которого - вовсе не воздушные шарики, а высокотехнологичные отрасли, в том числе аэрокосмическая. Кроме гелия в восточносибирском газе в больших объемах содержится пропан, бутан, этан, другие ценные газы и конденсат. Их комплексное извлечение и переработка позволят создать целый ряд химических производств, включая производство ПВХ и полимеров, которое можно организовать на базе действующих мощностей в Саянске, Ангарске или Богучанске.
Как отмечает сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН Мирон Ягольницер, развитие железнодорожной инфраструктуры будет стимулировать освоение и других полезных ископаемых. Подавляющее большинство крупных рудных и угольных месторождений региона, кстати, расположено вблизи действующих или проектируемых железных дорог (см. карту). Местный коксующийся уголь был бы востребован нашими уральскими предприятиями, энергетические угли могли бы поставляться на Дальний Восток и экспортироваться в соседние страны. Концентраты железных руд, по мнению ученого, было бы целесообразно поставлять на метзаводы Кузбасса, сырьевая база которых с ростом сроков отработки месторождений и из-за увеличения глубин залегания руд становится неконкурентоспособной. К тому же восточносибирские концентраты содержат ванадий, что позволяет производить качественную рельсовую и трубную продукцию, столь нужную сейчас региону. К этим и другим проектам давно проявляет интерес частный капитал, однако этот интерес должен стимулироваться - как в виде создания инфраструктуры, так и в виде налоговых льгот (иначе проекты по разработке сибирских месторождений не выдержат конкуренции с проектами в других странах, где природные условия менее суровы).
Еще один сильнейший стимул для развития получит лесная индустрия. Сейчас потенциал региона используется крайне слабо, во многом из-за сложностей с доступом к лесным массивам (см. график 1). Новые дороги, подъездные пути для строительства магистральных и подводящих трубопроводов, железных дорог и освоения удаленных месторождений подтолкнут лесозаготовку (см. карту) и лесопереработку. Уже сейчас в регионе планируется построить три целлюлозно-бумажных комбината (см. таблицу 2).
Освоение региона должно повлечь за собой новые проекты в медной и алюминиевой отраслях, электроэнергетике.
Общий эффект от реализации углеводородных и прочих промышленных проектов должен быть просто фантастическим для экономики восточносибирских регионов, где доходы населения одни из самых низких в стране, а показатели безработицы -одни из самых высоких. Благодаря им валовой региональный продукт вырастет более чем вдвое (см. график 2 и таблицу 4).
Геополитические бонусы
Освоение углеводородных запасов восточных регионов страны имеет важнейшее геополитическое значение.
Как отмечает профессор географического факультета МГУ Владимир Тикунов, создание и укрепление сквозных элементов транспортной инфраструктуры, соединяющих восток и запад страны, позволит скрепить эти две все более отдаляющиеся друг от друга части нашего государства. Последний довод имеет реальное подтверждение: основным фактором, который, по мнению историков, позволил удержать за Россией Дальний Восток и Восточную Сибирь, был Транссиб, вокруг которого и поныне концентрируется жизнь в этих регионах. "Скрепление" особенно важно, если учесть, что экономика юго-восточной части страны уже сейчас куда теснее взаимосвязана и зависима от соседних азиатских государств (в первую очередь Китая), чем от Европейской России. Многие ученые и политики убеждены: если в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и в дальнейшем сохранятся тенденции депопуляции и оттока населения, а уровень жизни по-прежнему будет оставаться низким, Россия неизбежно утратит суверенитет над этими регионами. Их колоссальные природные ресурсы весьма привлекают Китай и США, в которых на полуофициальном уровне уже высказываются идеи отторжения этого региона (см. "Потеряем время - потеряем Сибирь").
Освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока поможет решить и еще одну, не менее важную, геополитическую задачу почти тысячелетней давности. Внешнеэкономические и политические связи нашего государства сейчас ориентированы почти исключительно на Европу (см. график 3). Туда направляется основной объем сырьевых товаров, практически весь углеводородный экспорт, служащий основой благосостояния страны. Это делает нас экономически и политически уязвимыми и слишком зависимыми от Евросоюза. С течением времени позиции России на этом направлении могут ухудшиться, ведь интеграция европейских стран в рамках Евросоюза превращает наших западных соседей в единого, фактически монопольного потребителя наших ресурсов. "Монополист" склонен использовать свое положение: можно вспомнить, например, пересмотр европейских долгосрочных контрактов "Газпрома". На оплате транзита углеводородов и скидках монопольным потребителям Россия, по нашей оценке, ежегодно теряет более 10 млрд долларов. Кроме того, экономическая политика Евросоюза предполагает сокращение доли российских энергоносителей в потреблении (см. график 4), а также развитие проектов транзита углеводородов в обход российской территории.
Нефте- и газопровод, которые будут построены на востоке страны, планируется соединить с уже существующей трубопроводной инфраструктурой, а значит, у нас появится возможность выбирать направления экспорта углеводородов. В качестве альтернативы "проблемному" западному направлению уже давно рассматриваются страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), в первую очередь Китай, Япония и Южная Корея.
Надо сказать, что страны АТР как потенциальные потребители наших ресурсов выглядят куда привлекательнее Европы. Во-первых, Дальний Восток лидирует в мире по показателям промышленного роста, увеличению потребления и импорта энергоносителей, в то время как в Европе эти показатели давно стагнируют (см. график 5). Главным "мотором" роста является наиболее близкий к восточносибирским ресурсам Китай (см. график 6). Во-вторых, из-за удаленности от основных регионов добычи углеводороды стоят здесь дороже, чем в других регионах мира: нефть торгуется с значительной премией, а газ импортируется почти исключительно в сжиженном виде - такой газ много дороже обычного. В-третьих, страны региона всячески стремятся диверсифицировать источники и маршруты импорта энергоресурсов, уж слишком они зависимы от нестабильного Ближнего Востока и прохода через кишащий пиратами Малаккский пролив.
Почему проект остается проектом
Речь об освоении углеводородов Восточной Сибири зашла еще в начале 90-х годов. Уже тогда соседние страны предложили нам серьезную финансовую помощь в реализации этой задачи. Причиной длительной задержки стала нерешительность руководства страны, которое долгое время колебалось между тяжелым "суверенным" и легким "концессионным" вариантом освоения природных богатств востока государства. Для выбора второго пути достаточно было принять одно из щедрых предложений соседних стран и выбрать удобные для них маршруты трубопроводов. В таком случае были бы сняты все вопросы с финансовым обеспечением новых проектов, однако платой за это была "концессионная" форма освоения региона и жесткая увязка с одним партнером.
Во времена Ельцина власть стала склоняться к прокитайскому варианту, с азиатским соседом были достигнуты дипломатические договоренности о масштабном экспорте энергоносителей. В 2002 году произошел резкий разворот в пользу "суверенного" варианта. Однако, несмотря на зеленый свет от первого лица государства, чиновники правительственного уровня никакого прорыва в реализации национального проекта сделать так и не смогли.
Причин того, что разговоры об освоении Восточной Сибири крайне медленно претворяются в дела, много. Конечно, это и традиционная для нашей страны чиновничья неразбериха и нерасторопность. Сотрудник Института геологии СО РАН Андрей Коржубаев отмечает, что до сих пор отсутствует программа лицензирования недр, а это сдерживает геологоразведку и разработку месторождений (см. таблицу 5). Задержано лицензирование Талаканского, Собинского месторождений, до сих пор не выдана лицензия на разработку Чаяндинского месторождения, а ведь без ввода в строй этих крупнейших объектов многие региональные проекты становятся нерентабельными. Другая беда состоит в том, что лицензии на ряд крупных месторождений (в частности, Среднеботуобинское, Юрубчено-Тохомское) были выданы мелким компаниям, у которых не хватает средств для их освоения.
Серьезные проблемы возникли и с газовыми проектами. Дело в том, что за основу работы в регионе была принята стратегия комплексного освоения нефтяных и газовых ресурсов, активным лоббистом которой стал "Газпром". Комплексность действительно нужна: из-за геологических особенностей месторождений нефть и газ тут нужно извлекать одновременно и по определенному плану, к тому же при согласованной прокладке трубопроводов куда ниже окажутся затраты на создание транспортной инфраструктуры (см. "Наш ответ Европе"). Однако уже сейчас возник явный диссонанс: газовые проекты, в отличие от нефтяных, практически не движутся. Если строительство нефтепровода уже идет, то для магистральных газопроводов не определены даже маршруты.
Здесь дело в том, что в отличие от газа любое количество восточносибирской нефти можно с приличной выгодой продать за рубеж уже сейчас. По словам президента "Транснефти" Семена Вайнштока, прокачка нефти по восточносибирскому трубопроводу обойдется всего в 6,5 доллара за баррель, так что разработка новых месторождений в регионе оказывается рентабельной уже при цене 25 долларов за баррель. После того как нефть дойдет до портового терминала в бухте Перевозной, о проблемах с ее сбытом можно будет забыть, любая из стран региона с радостью купит это сырье, да и возможности выбора покупателя у нас не будут ограничены.
В газовой отрасли ситуация сложнее. Как пояснили нам в компетентных организациях, одна из основных проблем развития газовых проектов в данном регионе - их "хотя не безнадежная, но тяжелая экономика". По словам одного из отраслевых специалистов, себестоимость добычи газа на большинстве объектов составляет 20 долларов и выше - в два-четыре раза больше, чем на базовых месторождениях "Газпрома"; дорогой в восточной части страны оказывается и транспортировка газа (см. "Потеряем время - потеряем Сибирь"). Сжижать газ здесь (за исключением Сахалина) технологически и экономически очень сложно, а значит, необходимо найти зарубежного партнера, который заранее согласился бы покупать нашу продукцию по приемлемым ценам и на долгосрочных условиях. А вот это совсем не просто. По словам начальника департамента стратегического развития "Газпрома" Влады Русаковой, с наиболее подходящим клиентом - Китаем - договориться о приемлемых ценах пока не удается, из-за чего газовые проекты отодвигаются на отдаленную перспективу. По просочившимся в прессу данным, китайцы предлагают всего 50 долларов за тысячу кубометров российского трубного газа, что приблизительно равно или даже меньше его себестоимости, в три-пять раз ниже цен европейского рынка и стоимости закупаемого Китаем сжиженного природного газа (СПГ). Как отмечает старший научный сотрудник ИПМ РАН Юрий Орлов, российский газ для китайцев не является стратегическим сырьем, ведь экономика этой страны рассчитана на развитие угольной и атомной энергетики, к тому же в странах АТР газ традиционно потребляется почти исключительно в форме СПГ. Чтобы не потерять драгоценное время (страны АТР разрабатывают масштабные проекты доставки СПГ из других регионов мира), нашим чиновникам и газовой монополии придется потрудиться: либо уговорить китайцев на нужную цену, либо найти другие направления экспорта и других покупателей, либо сыграть на интересе азиатов к нашей нефти, увязав друг с другом поставки жидких и газообразных углеводородов.
Не забудьте про частников
Еще одна трудность с освоением Восточной Сибири лежит в управленческой плоскости. Речь идет о выборе непосредственных исполнителей этого масштабного национального проекта. Сделав акцент в освоении региона на "суверенности", государство решило закрепить ключевые позиции за госкомпаниями. В 2002 году координатором программы освоения Восточной Сибири был назначен "Газпром"; законодательно были ограничены возможности участия в этом процессе компаний с иностранным капиталом, в частности, запрещена передача им лицензий на крупнейшие месторождения; фактически было запрещено строительство частных трубопроводов. Консорциум компаний по освоению региона был организован на базе союза "Газпрома" с государственными "Транснефтью" и "Роснефтью". Такое решение, кончено, логично. Через подконтрольные правительству компании легко реализовывать геополитические и социальные задачи, играющие ключевую роль в "политическом" проекте, - от выбора "правильных" маршрутов трубопроводов до газификации сибирских сел и развития местной промышленности.
Но ведь даже Советский Союз в расцвете сил не брался за освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока как за стратегический национальный проект, ясно понимая всю его сложность и капиталоемкость. Поэтому вопрос о привлечении частного капитала в освоение этих регионов, на наш взгляд, является одним из ключевых. Без активной помощи "частников" государство, скорее всего, весь проект не потянет. И не только потому, что госкомпании как главные операторы проекта сталкиваются с дефицитом инвестиционных ресурсов и у них пока не хватает сил и средств, чтобы в одиночку осуществить огромные капиталовложения (см. таблица 6 и таблица 7). Как мы уже показали выше, национальный проект на практике разобьется на большое количество отдельных проектов в самых разных отраслях промышленности. Ни одна из ныне действующих госструктур сейчас не в состоянии ни контролировать все эти отрасли, ни должным образом координировать деятельность их субъектов. Наконец, для всех госкомпаний, участвующих в консорциуме, Восточная Сибирь не может быть основной задачей по технологическим причинам. Бесспорным приоритетом для "Газпрома" является освоение ямальских месторождений, а не Восточной Сибири; "Транснефти" же уже сейчас необходимо расшивать узкие места инфраструктуры на западном направлении.
Даже в добыче углеводородов участие частных компаний крайне важно. Ведь их финансовые ресурсы пойдут не только на разработку мелких и средних месторождений с невысокой рентабельностью (что необходимо для заполнения трубы), но и будут использованы для создания сети подводящих трубопроводов, финансирования проектов по переработке сырья и строительства магистральных трубопроводов. На все это сил госкомпаний не хватит.
Пока же частному капиталу приходится довольствоваться не просто второстепенными ролями, но ролью изгоя - его место в проекте еще никак не определено. Дело даже не в том, что частным компаниям наверняка будет полностью закрыт доступ к наиболее привлекательным месторождениям. Главная проблема для них - неопределенность и высокие риски работы. Правда, частный капитал всегда будет склонять государство к условиям вхождения в проект концессионного типа (понимаемые главным образом как гарантии высоких доходов на инвестиции). Государство же настаивает на "суверенности" проекта, то есть на тотальном управленческом контроле и преимущественном распоряжении его доходами. Пока "частники" с одной стороны и государство и "курирующие" Восточную Сибирь госкомпании - с другой не договорятся о четких правилах игры - от механизма компенсаций за инвестиции в инфраструктуру до условий экспортных поставок, - масштабного инвестирования в освоение региона со стороны частного капитала ожидать не следует. Но консенсус, очевидно, должен быть найден: слишком важен этот проект для развития российской экономики и сохранения суверенитета над востоком страны.
