Стивен Спилберг едва не снял "Войну миров" почти десять лет назад. Тогда ему пришлось отложить проект. В 1996 году на экраны вышел супербоевик "День Независимости", собравший гигантскую кассу и на некоторое время закрывший тему вторжения ужасных инопланетян на мирную землю. Сейчас этот фильм Роланда Эммериха воспринимается как апофеоз стопроцентной, ни с чем не сравнимой глупости; грядущие поколения наверняка будут вспоминать его как один из самых ярких примеров жизнерадостного трэша, на который так богата была эпоха 90-х. Гигантские летающие тарелки терзают ни в чем не повинную миролюбивую Землю - пока в истребитель не залезает сам президент США и не сокрушает мерзких осьминоговидных гадов.

Спилберг - режиссер чрезвычайно чуткий; в него как будто встроен прекрасно функционирующий культурный барометр, позволяющий без малого тридцать лет быть одновременно и живым символом, и главной действующей силой Голливуда. Во многом именно благодаря Спилбергу американское кино до сих пор не превратилось в неодухотворенный конвейер, в космической пустоте выпускающий игрушки для давно забытой цивилизации. Неудивительно, что Спилберг тогда, десять лет назад, и не подумал конкурировать с Эммерихом. Вместо "Войны миров" он снял историческую драму "Амистад" (1997), затем достаточно жесткого, при всей его упрощенности, "Рядового Райана" (1998), потом и вовсе сместился в сторону практически авторского кино ("Искусственный интеллект", 2001). Далее последовали психопатологическая фантастика "Особое мнение", сентиментальные комедии "Поймай меня, если сможешь" и "Терминал". От оптимистичного идиотизма эпохи Спилберг предпочел держаться в стороне. Ведь "День Независимости" был не просто одноразовым выплеском олигофренического патриотизма - скорее свидетельством царящего в то время в западном обществе гипертрофированно-победительного настроя: мы всех лучше, мы всех краше, даже империю зла мы победили, а кто придет к нам со звездолетом, тот от него и погибнет.

Кинематографическая история взаимоотношений человека с инопланетянами вообще достаточно точно характеризует состояние общества в разные эпохи. Космические пришельцы всегда были метафорическим воплощением главных страхов человечества, вытесненным из глубин психики и обретшим сюжетное оправдание в образе условного глобального Врага. Первоначально кинофантастика была родственницей стандартного хоррора; в 30-40-е годы инопланетянин не сильно отличался от привычного вампира-зомби-носферату. Такой подход максимально, со свойственной трэшу законченностью проявился в знаменитом "Плане 9 из открытого космоса", снятом Эдом Вудом в 1957 году и официально признанном худшим фильмом всех времен и народов: негодяи-пришельцы, пожелав захватить Землю, превращали здесь мертвых хороших людей в ходячие трупы.

Затем наступили куда более сложные времена: психоделические 60-70-е расширили горизонты восприятия и пробудили к жизни мощную культурную толерантность. Инаковость перестала казаться проявлением враждебной стихии: с чужеземцем теперь можно подружиться, ну или по крайней мере надо попытаться его понять. В "Космической одиссее" Кубрика (1968), например, межпланетный разум перебил множество космонавтов - но в чрезвычайно благородных, сложно-философских целях; в "Близких контактах третьего рода" Спилберга (1977) на летающих тарелках к нам прилетела какая-то вечная, светоносная мудрость. И наконец, знаменитый "E.T." все того же Спилберга подвел итог эпохе мирных взаимоотношений землян со Вселенной: сказочная космическая зверушка не просто подружилась с ребенком, но и заменила ему одновременно и мягкую игрушку, и отца.

Добросердечный E.T. улетел, чтобы никогда больше не возвращаться. В "Войне миров" Спилберг изобразил совсем иной инопланетный разум - бессмысленно-злой, целенаправленно человекоубийственный. Завершив эксперименты с авторским кино и комедиями, Спилберг вернулся к нам во всей своей мощи - создав поразительный, необыкновенно цельный и жесткий фильм. Показательны переделки, которым подвергся при написании сценария роман Уэллса: на этот раз инопланетные машины не падают с Марса, а вылезают из-под земли, где они таились миллионы лет в ожидании подходящего момента для истребления человечества. Иными словами, враждебная стихия всегда рядом; если она еще не сломала тонкий лед цивилизации - так это она только дремлет. Персонажи Уэллса то и дело демонстрируют нам примеры героизма и широты человеческой души - так что финальная гибель захватчиков выглядит вполне оправданно. Спилберг между тем снял фильм, совершенно не подходящий под привычные нам голливудские стандарты: ни добродетельных героев, ни внятного хеппи-энда здесь нет. Самое страшное в картине - не издающие грозный рык боевые инопланетные машины и не паучьи пришельцы-кровопийцы - которых, собственно, мы и видим-то пару раз, - а массовые сцены с охваченной безумием, потерявшей человеческий облик толпой беженцев, картины стремительной моральной деградации общества, пробуждения в людях первобытных, лишь малость сглаженных привычной благоустроенной жизнью инстинктов. Цивилизация исчезает одномоментно - как только чудовищная гроза, сопровождающая появление монстров, отключает всю электронику. Культура - лишь тонкий налет, сочетание технического прогресса с привычками мирной жизни, этакое убежище в огромном и страшном мире - убежище, из которого мы боимся высунуться.

Главный герой фильма Рэй Ферриер (роль которого на удивление адекватно исполнил Том Круз) без особых угрызений совести предает друзей, убивает людей, чтобы спастись самому и спасти дочь. Даже после счастливого избавления от инопланетной угрозы его ждет тоскливое одиночество: бывшая жена с детьми не собираются возвращаться к работяге-раздолбаю. Инопланетяне вымерли сами по себе - и кто знает, что там еще ожидает своего срока под землей или в небесах. Поразительное отличие от блокбастеров восьмидесятых и девяностых - когда всевозможных Чужих, Хищников и прочих монстров уничтожал гордый человеческий разум, вооруженный мощным кулаком Брюса Уиллиса или Шварценеггера, а за победой сил добра следовало всеобщее удовольствие. Детская героика кончилась, чему примером отнюдь не только новый фильм Спилберга. Достаточно вспомнить недавний фильм-катастрофу "Послезавтра" (что показательно, того же Эммериха), в котором стихия заведомо непобедима - в отличие от хитов аналогичного жанра 90-х, где в "Апокалипсисе" или "Столкновении с бездной" человечество доблестно побеждало враждебный мир. Кинематограф явно взрослеет - вслед за западной цивилизацией, которая осознала в двухтысячные, что балансирует на узкой доске над первозданной бездной, что никакой глобализм не поможет ей заполнить все поры мира европейской культурой. В "Войне миров" Стивен Спилберг зафиксировал новый образ Врага. Теперь это не потусторонний монстр, метафорический иноплеменец. Это скорее весь окружающий нас мир явлений, способный в один прекрасный момент превратиться в ревущий хаос; это неизвестное нечто, живущее в глубинах нашей души и подстерегающее нас за гранью нашей устойчивой, расчисленной, размеренной жизни.