Казалось бы, нет сомнений, что каждая уважающая себя страна должна иметь собственную достаточно мощную финансовую систему. Наше блиц-исследование шести крупнейших в экономическом смысле стран мира показало, что в составе первой десятки их крупнейших компаний обязательно присутствует три-четыре финансовых института.
Однако именно что "казалось бы". Существует вполне себе респектабельная теория, утверждающая, что для гармоничного развития хозяйства Россия должна присоединиться к океану мировых денег и аккуратно, по закону перетекания жидкостей в сообщающихся сосудах, получить столько финансов, сколько ей положено.
Эта теория совсем даже не бессмысленна, и если к ней присмотреться, то можно вспомнить, что и у "германского чуда" был источник в виде международного капитала, и у "японского чуда", и даже у самого американского. И скорее всего, и им объясняли, что так и должно быть, иначе не избежать инфляции, перегрева экономики или, напротив, дефицита денег. Однако же почему-то все эти страны, с благодарностью или без нее воспользовавшиеся международной помощью, предпочли выстроить собственные мощные финансовые системы. Зачем это нужно - не с политической, а с чисто экономической точки зрения? К настоящему пониманию ответа на этот вопрос мы, следя за логикой развития нашего хозяйства, подбираемся именно сегодня.
Наши финансовые власти все время настаивают на том, что они отвечают прежде всего за инфляцию. Но инфляция - это только параметр, замеряющий уровень нестабильности национальный экономики. Отвечать же исключительно за стабильность - это очень мало. Важнейшей функцией финансовой системы и финансовых властей является управление двумя другими экономическими параметрами - эффективностью экономики и ее ростом. Причем сделать выбор, что в данный момент важнее, бывает крайне сложно, поскольку часто эти два параметра взаимно гасят друг друга.
Именно такая ситуация сложилась сейчас в нашем хозяйстве. В этом же номере опубликовано интервью с топ-менеджерами машиностроительной компании с оборотом порядка 50 млн долларов, причем успешной компании. Они говорят, что для развития компании, адекватного рынку, им нужен кредит под очень низкий по нашим меркам процент. Что скажет упорствующий сторонник эффективности на это требование? "Пусть наращивают рентабельность, потому что, пойдя по пути низких ставок, мы снизим эффективность всей экономики". Но ведь проблема в том, что они никогда не смогут нарастить рентабельность! И либо они умрут, либо финансовая система снизит для них "проходной балл".
Причем сегодня так обстоят дела в восьмидесяти пяти процентах российских компаний. И 85% - это почти точная цифра. "Эксперт" только что закончил исследование "Средний бизнес России", из него видно, что из восьми тысяч предприятий среднего бизнеса только 500 имеют эффективность достаточную, чтобы активно кредитоваться и инвестировать в основные фонды. Прибавим к этому еще 400 крупнейших компаний (рейтинг "Эксперт-400"), вычтем две тысячи компаний, которые обречены на умирание, и получим, что только 900 из 6400 в принципе дееспособных могут развиваться при нынешних нормативах финансового рынка. Мирового, где черпает ресурсы примерно половина из этих 900, и отечественного, где финансовые власти отвечают только за инфляцию.
Но продолжим расчеты дальше, настаивая на эффективности. Мы увидим удивительную вещь. Сжав экономику до зоны высокой эффективности, мы, например с точки зрения занятости, сможем обеспечить работой максимум 15 млн. Остальные 55 млн окажутся не у дел, что, безусловно, приведет к резкому сжатию внутреннего рынка, падению спроса, сокращению ВВП и т. д.
Все это не гипотетическая, а реальная альтернатива, которая стоит перед нашим хозяйством прямо сейчас. И очевидно, что международному капиталу - или чьему-нибудь национальному капиталу - глубоко безразлично, какой уровень эффективности или какая скорость роста более адекватны возможностям и потребностям России. Такой вопрос можно решить только на месте, для чего и нужна собственная финансовая система.
