Яковлев запустил механизм гласности и буквально заставил советскую прессу писать о том, о чем люди говорили только на кухне. О Сталине, о репрессиях, о свободе, о заграничной жизни, об экономике. От Сталина и обустройства овощебаз дело довольно быстро (возможно, куда быстрее, чем изначально полагали отцы перестройки и сам Яковлев) дошло до Ленина, проблем частной собственности и свободного рынка - идеология, на которой держалась советская система, рушилась на глазах.
Сегодня, спустя почти 20 лет, мы понимаем, что многое из того, что тогда почиталось откровением и наконец-то сказанной правдой, было банально, глупо, а часто и вовсе не правда. Мы повзрослели и поумнели. Однако те нечленораздельные крики были первыми звуками новой России, без которых не было бы ни нашего нынешнего ума, ни нашей взрослости.
Среди других деятелей перестройки Александр Николаевич Яковлев выделялся идеологической целостностью и последовательностью. Он не был похож ни на позднебрежневских партаппаратчиков, ни на деятелей горбачевского призыва. Выходец из крестьян Ярославской области, фронтовик-десантник, впоследствии доктор исторических наук, знающий несколько языков, он представлял тот весьма распространенный в народе, но очень редкий во власти национальный тип человека деятельного, спокойного, но при этом пытливого и жаждущего знаний и правды.
