Умер Джон Фаулз. Автор "Коллекционера", "Волхва", "Женщины французского лейтенанта". Умер в возрасте 79 лет благопристойной смертью всеми признанного литературного патриарха - после долгой болезни, в собственном доме в британском графстве Дорсет. Наверное, для российского интеллигентного читателя, который успел еще побыть советским, эта смерть значит чуть больше, чем для любого другого. "Протащенный" в СССР под маркой изобличения язв буржуазного общества, Фаулз, автор и без того предельно амбициозный, для многих сделался и ворованным (из-за железного занавеса) воздухом, и учителем жизни.
Он и сам вовсе не чурался этой роли. Выходец из приличной предпринимательской семьи, выпускник престижной частной школы, отдавший долг Ее Величеству двумя годами в морской пехоте оксфордский бакалавр, преподаватель университета и частных школ (Франция, Греция, Британия), на мелочи Фаулз не разменивался: в свободное от уроков время взялся сразу за свой opus magnum.
Его реальным, а не официальным дебютом был именно "Волхв" (The Magus). Фаулзовское "все о жизни", пафосная томина с претензией на метафору взросления, постижения истины, избавления от иллюзий... Впрочем, пропустив свое альтер эго через сконструированную на автобиографическом греческом островке "эвристическую мясорубку", Фаулз счел, что результат сыроват. "Волхва" он выпустит лишь в 1965-м, уже полностью уйдя на литературные хлеба; потом переработает в 1977-м... А мировую славу ему принес поджарый, за месяц написанный "Коллекционер" (1963). Вероятно, это все же лучшая фаулзовская вещь: острая, цельная и живая. И умная: прав был Виктор Пелевин, в своем эссе "Джон Фаулз и трагедия русского либерализма" откликнувшийся на выход русского перевода "Коллекционера" под маркой "эротический детектив": "Под видом щей из капусты читателю подсовывают черепаховый суп".
Фаулз, впрочем, и впрямь всегда (за вычетом откровенно трактатного "Аристоса") упаковывал свое претенциозное философское кредо во вполне масскультурные жанры: эротического ли детектива, исторической ли эротики, психоаналитического триллера, мистического... Что, вероятно, и усиливает соблазн прописать бородатого британского классика по одному разряду с каким-нибудь Коэльо. Ну да: "увлекательная форма" плюс легкоусвояемая разжеванная философия, презрение к буржуазности в доступной для буржуа форме... Набоков, вероятно, сказал бы про это: "Poshlost!" Не без того; и все же разница в уме и писательском классе противится такому сопоставлению. Скорей уж есть смысл задуматься о том, что происходит с культурой, в которой нишу всемирного литературного поп-философа после Фаулза может оккупировать писучий бразилец Паоло.
