Еще недавно казалось, что грандиозные "стройки века" наподобие БАМа, Беломорканала или Красноярской ГЭС навсегда останутся в прошлом. В текущей повестке дня у федерального центра национальные проекты иного содержания - совершенствование ЖКХ, развитие здравоохранения, образования и сельского хозяйства. Все они, безусловно, важны для всех граждан нашей страны. Но для того чтобы Россия могла совершить индустриальный скачок, модернизировать производство, создать транспортную инфраструктуру и эффективно конкурировать на мировом рынке, нужны не только масштабные социальные программы, но и крупные проекты в промышленности. И они, как выясняется, есть. Самый амбициозный - развитие Нижнего Приангарья - разработан в Красноярском крае. О том, как планируется реализовать этот проект и что это даст экономике России, в интервью "Эксперту" рассказал губернатор Красноярского края Александр Хлопонин.
- Александр Геннадиевич, давайте начнем с укрупнения регионов. Через год на карте России появится новый субъект федерации, в который помимо самого Красноярского края войдут еще Таймыр и Эвенкия. В чем смысл этого объединения?
- Смысл сугубо экономический: кто-то должен реализовать богатейший ресурсный потенциал Таймыра и Эвенкии. Они сами - глубокие реципиенты с крайне малочисленным населением - сделать этого не могли. Не было бы объединения - не было бы и освоения Ванкорского месторождения, а оно уже идет полным ходом.
Наша региональная политика сегодня базируется на принципе выравнивания бюджетной обеспеченности, что позволяет решать исключительно политические задачи. Мы забираем у регионов-доноров налоги в Минфин и отдаем их дотационным территориям в виде трансфертов. Желание центра перераспределять максимум ресурсов через федеральный бюджет понять можно. Таким образом государство снимает социальную напряженность в дотационных регионах, поддерживает политическую стабильность и прочее. Но стимулов для развития территорий такая система не создает, скорее, их разрушает. Возьмем для примера Таймыр и Эвенкию. В общей сложности там проживает немногим более пятидесяти тысяч человек. Заметного влияния на государственную политику они не оказывают. Государство выделяет им средства только на текущие нужды, чтобы поддерживать жизнедеятельность. Да и то чиновники постоянно спорят, не много ли туда уходит денег. Между тем Эвенкия и Таймыр - богатейшие территории с огромными запасами нефти, газа, леса, цветных металлов и проч. А Красноярский край - крупный промышленный центр с мощной энергетикой, развитой промышленностью и инфраструктурой. Но для продолжения индустриального развития нам не хватало ресурсной базы. Зато она есть на Таймыре и в Эвенкии. Край становится девелопером индустриального развития поглощаемых округов. Поэтому объединение трех субъектов диктует сама логика развития региона.
Первый крупный проект на границе Таймыра и края мы уже запустили - "Роснефть" начала масштабные инвестиции в Ванкорский проект и до 2009 года вложит примерно 5 миллиардов долларов.
- Укрупнение Красноярского края разрешит наиболее острые вопросы межбюджетных отношений внутри региона. Но как изменить эту систему в масштабах страны?
- Для начала нужно признать, что у России сегодня нет современной экономически эффективной региональной политики. От этого надо плясать. Реципиенты постоянно будут тормозить развитие регионов-локомотивов, а значит, и всей страны.
Региональная политика базируется на принципе выравнивания бюджетной обеспеченности, в основе которого лежит исключительно политическая задача - поддержание стабильности. Мы забираем деньги у богатых регионов и отдаем их бедным. Но стимулов для развития территорий такая система не создает, скорее она их разрушает
Простой пример. Есть Красноярский край - регион-донор с хорошим кредитным рейтингом, с продуманной инвестиционной программой. Мы тратим миллиарды рублей на капитальное строительство, заработную плату, инвестиционные проекты, развитие инфраструктуры и проч. Но наши ресурсы ограниченны, и, скажем, резко повысить зарплаты или увеличить расходы на капитальное строительство мы не можем. А в это время администрация дотационной Кемеровской области объявляет, что с первого января она повышает зарплаты на 22 процента. Спрашивается, как такое вообще возможно? Это же дотационный регион, и собственных средств на повышение зарплат у них точно нет. Но все просто: они пришли в Минфин, объявили там о своем решении и получили деньги из федерального бюджета. А Красноярский край позволить себе этого не может, потому что деньги из федерального бюджета нам, как донорам, не положены.
- Но ведь дотационным регионам нельзя совсем не давать денег, в противном случае они просто загнутся.
- Правильно, в региональной политике любой крупной страны необходимо найти баланс между экономической эффективностью и территориальной справедливостью. Чтобы обеспечить территориальную справедливость - то есть конституционный социальный минимум вне зависимости от места проживания человека, - региональная политика любой страны предполагает некоторый уровень перераспределения средств от лидеров к аутсайдерам. Но принципиально важно, чтобы обеспечение территориальной справедливости не угнетало экономический рост и не подрывало основы экономической эффективности региональной политики. У нас же происходит именно это. Нынешняя региональная политика не создает стимулов к саморазвитию ни донорам, ни реципиентам, она стимулирует только иждивенчество. Баланс нужно резко смещать в сторону экономической эффективности.
Главное, что нужно сделать для этого, - четко отделить в федеральных инвестиционных расходах программы выравнивания от программ развития. Это нельзя смешивать. Нельзя под видом проектов экономического развития производить явно политически обусловленные многомиллиардные инвестиции в Татарстан, Башкирию и Калининградскую область. Нам надо развивать открытые конкурсные механизмы по реализации проектов регионального развития.
Второе: надо четко разграничить предметы ведения и полномочий между федеральным центром и регионами. Например, содержание милиции общественной безопасности - функция центра. Так прописано в законе. Почему же ее должен финансировать регион? Более того, центр самостоятельно определяет численный состав милиции, сам решает, когда и на сколько милиционерам повышать зарплаты. Ну раз так, то финансируйте эти расходы из федерального бюджета, а не из краевого. То же самое касается всевозможных гидротехнических сооружений, дамб и прочего. Сегодня на эти цели из краевого бюджета уходят десятки и сотни миллионов рублей, которые очень бы пригодились нам для реализации инвестиционных проектов, развития инфраструктуры.
- Проект развития Нижнего Приангарья претендует на средства федерального инвестиционного фонда с 2006 года. В чем он заключается?
- Мы считаем, что нам удалось разработать образцовый проект частно-государственного партнерства по комплексному развитию территории. Проект, который можно включать в учебники. Нижнее Приангарье - богатейшая ресурсная провинция, для освоения которой необходимы две составляющие - энергетическая и транспортная инфраструктура. Как только они там появляется - открыт шлагбаум для строительства крупных энергоемких производств. Инвестиционная привлекательность металлургии, лесопереработки и прочего возрастает в разы.
В 2009 году будет пущена первая очередь Богучанской ГЭС, так что с энергетикой там полный порядок. Поэтому мы считаем, что инвестиционный фонд мог бы профинансировать подготовку зоны затопления станции, построить и реконструировать ряд автодорог, небольшой участок железной дороги, мост через Ангару. За несколько лет всего порядка 550 миллионов долларов расходов. Расшив таким образом "узкие места" в инфраструктуре, государство немедленно получает инвестиционный бум в регионе: обязательства частного бизнеса по инвестициям в новые предприятия Приангарья составляют в ближайшие четыре года свыше 4 миллиардов долларов. Это 1 миллиард 200 миллионов долларов в Богучанскую ГЭС, 2 миллиарда 100 миллионов долларов в алюминиевый завод, миллиард долларов в целлюлозно-бумажный комбинат. Это мы называем мероприятиями первого этапа программы, не включающими вопрос развития нефтегазового комплекса юга Эвенкии.
Как только определится правопреемник ЮКОСа, а значит, и инвестор по разработке Юрубчено-Тохомского месторождения, программа развития Приангарья автоматически прирастет крупным нефтегазовым комплексом, где на 3 миллиарда долларов инвестиций в нефтепроводы нефтяники и газовики готовы вкладывать в освоение месторождений до 15 миллиардов долларов в ближайшие десять лет. То есть у нас по обоим разделам программы соотношение государственных и частных средств составит один к пяти. В результате ежегодные доходы бюджетов всех уровней от реализации программы начиная с 2016 года составят 9,7 миллиарда долларов. А объем производства в Нижнем Приангарье достигнет 3 процентов ВВП России.
- Вы сказали, что все проекты предполагается реализовать с использованием механизма частно-государственного партнерства. Как это будет выглядеть на практике?
- В рамках частно-государственного партнерства принципиально важно, чтобы не чиновники выдумывали, что б им такого за государственные деньги построить, а бизнес определял, какие инфраструктуры ему нужны для реализации его проектов. В основе нашей программы лежит глубокая проработка с крупным бизнесом - "ГидроОГК", "Русалом", "Роснефтью", Внешэкономбанком, представителями лесопромышленного комплекса и др. - всей системы их интересов в Приангарье. Получив от них полную картину, мы попытались вместе с Минэкономразвития максимально экономно расположить по территории района транспортную и социальную инфраструктуру, чтобы, потратив немного денег, тем не менее сделать все необходимое для запуска этих предприятий и прибыльного их существования. У нас получилось. Довольны и в министерстве, и в регионе, и компаниях.
Следующий важнейший вопрос - кто будет заказчиком всего блока инфраструктурных проектов на территории Приангарья. Мы считаем, что если федеральный инвестиционный поток пойдет в Приангарье традиционным образом, то есть через многочисленные разрозненные программы соответствующих профильных ведомств и монополий, мы будем строить инфраструктуру очень долго, дорого и неэффективно. Администрация края и бизнес заинтересованы в том, чтобы заказчик по всей инфраструктуре был один, и специально для этого создаем частно-государственную структуру под названием Корпорация развития Красноярского края. В ней государству будет принадлежать блокирующий пакет, а оставшиеся акции планируется распределить среди отраслевых интересантов проекта. Такая структура просто по факту своего создания предельно мотивирована на то, чтобы быстро и качественно подвести всю инфраструктуру ровно туда, куда надо, чтобы отраслевые предприятия ее акционеров - от алюминиевого завода до ЦБК - были построены и заработали в срок. В создании корпорации мы опираемся на международный опыт, например, Южной Кореи. Там создано четыре таких корпорации - агентства развития по отраслевому признаку.
- Вы уверены, что некоммерческое партнерство - самый эффективный способ контроля за такими крупными инвестпроектами? Мировой опыт показывает, что организационный альянс власти и бизнеса складывается только тогда, когда предприниматели сами прорабатывают все рамочные условия партнерства.
Нижнее Приангарье - богатейшая ресурсная провинция, для освоения которой необходимы две вещи: энергетическая и транспортная инфраструктура. Как только она появится - открыт шлагбаум для строительства крупных энергоемких производств
- Абсолютно с вами согласен. Именно поэтому мы идем строго в фарватере интересов бизнеса и видим свою миссию в создании оптимальной инфраструктуры для реализации их проектов. Логика здесь простая. Компаниям нужна инфраструктура, а государству - налоги. Поле для взаимодействия есть. Если мы построим дорогу от Карабулы до Байкита и возведем мост через Ангару, то "Роснефть" получит возможность протянуть свой нефтепровод вдоль автодороги от Юрубчено-Тохомского нефтяного месторождения до нефтебазы в Карабуле. Естественно, "Роснефти" крайне важно, чтобы инфраструктура соответствовала ее требованиям и была построена в срок. А государству важно, чтобы "Роснефть" побыстрее начала добычу в Юрубчено-Тохомской зоне и его затраты на создание инфраструктуры окупились.
- Но начинать развитие Нижнего Приангарья вы, наверное, будете все-таки с энергетики?
- Строительство Богучанской ГЭС - действительно базовый объект программы. Но подход к развитию проектов должен быть комплексный. У каждого инвестиционного проекта свой срок строительства. Если первая очередь Богучанской ГЭС будет введена в конце 2009 года, то к этому времени должны быть сданы в эксплуатацию энергоемкие предприятия, которые вырабатываемую электроэнергию будут потреблять. Это прежде всего завод по переработке алюминия в Карабуле мощностью 600 тысяч тонн в год и ЦБК в Богучанском районе. Площадки под оба предприятия выбраны, идет привязка проектов к местности. Исходя из этой логики, в следующем году уже должно быть начато строительство этих предприятий. А уже начиная с 2009 года нужно будет строить и второй ЦБК в районе Лесосибирска с учетом ввода второй очереди Богучанской ГЭС. Примерно в это же время можно будет приступать и к освоению Юрубчено-Тохомской зоны с нефтепроводом.
- Государство будет финансировать инвестиционные проекты напрямую из бюджета?
- Государство будет финансировать только инфраструктуру. Проекты финансирует бизнес и только бизнес. Ни копейки денег инвестиционного фонда в коммерческие проекты вкладывать не надо. Нигде не надо, не только в Приангарье.
А вот как бизнес будет выполнять свои обязательства по реализации проектов - вопрос его компетенции. Буквально на прошлой неделе мы подписали соглашение с Внешэкономбанком о развитии лесопромышленного комплекса края, в рамках которого будет построен ЦБК в Богучанском районе стоимостью около одного миллиарда долларов. Мощность завода - 700 тысяч тонн целлюлозы в год. Срок окупаемости проекта банк оценивает примерно в 7-11 лет. ВЭБ организует финансирование этого проекта. Сколько там будет его денег, сколько денег зарубежных банков, сколько денег отраслевых инвесторов - вопрос второй. Схема прорабатывается, в частности, с китайскими госбанками, с "Базовым элементом" и Евразхолдингом. Главное, что у нас появился ответственный партнер по организации финансирования ЦБК, а значит, государство может смело строить необходимую для функционирования ЦБК инфраструктуру - мост через Ангару и 45 километров железной дороги.
- Агитируя избирателей за создание единого Красноярского края в апреле этого года, вы нещадно эксплуатировали фактор китайской угрозы. Насколько она велика в действительности?
- Угроза, на мой взгляд, очевидна и недооценивать ее нельзя. По их сторону границы - 10-12-процентный рост экономики и инвестиций, стабильный демографический рост. По нашу - инвестиционный кризис, 2-4 процента роста, убыль населения. Китай и страны Юго-Восточной Азии рассматривают Россию исключительно как сырьевой придаток. В Сибири и на Дальнем Востоке - самых низкозаселенных территориях страны - можно добывать до 200 миллионов тонн углеводородного сырья в год. Поэтому азиатские компании с готовностью участвуют в любых сырьевых проектах на территории России, активно поставляя в нашу страну свои людские ресурсы и вывозя сырье для обеспечения своего экономического роста. Но о переработке сырья в России, о создании здесь добавленной стоимости речи не идет. Простой пример: за последние несколько лет китайцы построили у границ России четыре ЦБК и вовсю осваивают наши лесные ресурсы. В результате получается, что Сибирь и Дальний Восток укрепляют промышленный потенциал не России, а Китая и других стран ЮВА, что в принципе недопустимо. Давление с юга с каждым годом становится все сильнее. Поэтому кардинальные меры нужно принимать немедленно. Реализация программы по развитию Нижнего Приангарья - одна из них. В рамках этой программы мы будем всячески стимулировать миграцию квалифицированных специалистов, рабочих и населения из других регионов России и стран СНГ. Но для решения глобальной геополитической задачи - сохранения экономического суверенитета и территориальной целостности России - этого недостаточно. Необходимо разработать новую экономическую стратегию России, в основе которой должен быть принцип движения на Восток. Таких проектов, как Приангарье, нам в ближайшие 10-15 лет необходимо запустить на Востоке страны не менее двадцати-двадцати пяти, и это по предварительным подсчетам может дать к 2020 году дополнительно не менее 50 процентов ВВП.
Правительство должно в конструктивном взаимодействии с бизнесом срочно сформулировать набор крупных частно-государственных проектов в Сибири и на Дальнем Востоке, согласовать с бизнесом свои инфраструктурные приоритеты и создать тот масштаб экономики, который позволит нам лет через двадцать на равных разговаривать с Китаем.
