Частные компании, купившие в ожидании реформы энергетические активы, уже не требуют скорейшей приватизации генерирующих активов. Единственное, что они хотят услышать от правительства, - будет ли такая приватизация вообще, и если будет, то когда. "Правительство должно подать нам хоть какой-то сигнал", - требует заместитель генерального директора СУЭК Сергей Мироносецкий.

- Дальний Восток - проблемный регион в плане стратегии, вообще непонятно, что с ним будет происходить. Как вы считаете, есть там перспективы для развития экономики и энергетики?

- С точки зрения развития промышленности Дальний Восток видится очень привлекательным в силу короткого транспортного плеча до океана. Что касается перспектив развития энергетики, то генерирующие мощности в этом регионе недогружены. А с вводом новых мощностей на Бурейской ГЭС в регионе образуется явный переизбыток электроэнергии. В результате возникает значительный риск для угольной энергетики.

Отказаться же от использования угольной энергетики на Дальнем Востоке невозможно. Во-первых, работа ГЭС сильно зависит от природных факторов - бывают, например, маловодные годы. Во-вторых, гидростанции не вырабатывают тепло, поэтому в регионе может образоваться дефицит тепловой энергии.

Поэтому для сохранения стабильности в энергетическом секторе Дальневосточного региона необходимы новые потребители, которые могли бы потреблять избыток электроэнергии. Здесь возможны два варианта - либо экспорт в Китай, либо строительство новых заводов в этом регионе, а возможно, и то и другое одновременно.

Однако при этом энергии Бурейской ГЭС хватит лишь на приграничную торговлю, то есть на достаточно небольшой проект. Но даже ограниченная приграничная торговля электроэнергией потребует большого сетевого строительства - речь идет о достройке пограничных переходов. А для нормального экспорта энергии надо существенно увеличить генерацию.

- Энергосистема Дальнего Востока останется государственной?

- Ее пока не собираются никому продавать. Сейчас речь идет о том, чтобы создать одну большую энергокомпанию на Дальнем Востоке, которая по установленной мощности станет в один ряд с создающимися территориальными генерирующими компаниями.

Мы считаем, что в этом объединении заложен большой потенциал по росту капитализации. Сейчас на Дальнем Востоке работает пять относительно небольших компаний. Им тяжело добиваться роста капитализации - единой компании будет гораздо проще решать подобные проблемы.

В качестве главного акционера выступит РАО ЕЭС или его преемник и еще ряд миноритариев, которые придут в большую объединенную компанию из региональных энергосистем. СУЭК в объединенной компании будет иметь блокирующий пакет.

- Насколько я понимаю, РАО "ЕЭС России" главной стратегией для дальневосточной энергосистемы считает экспорт электроэнергии в Китай.

- Я говорил, что без экспорта в Китай сделать дальневосточную энергосистему эффективной невозможно, потому что ту же Бурейскую ГЭС сейчас приходится использовать на неэффективных режимах. Это поднимает цену на электроэнергию, и проблемы нарастают как снежный ком. Понятно, что такая перспектива нам не очень нравится, и мы заинтересованы в том, чтобы увеличился рост потребления электроэнергии на Дальнем Востоке - либо за счет экспорта, либо за счет строительства новых промышленных объектов.

- Вы специализируетесь на угольной энергетике, а ресурсы Дальнего Востока более благоприятны для развития гидрогенерации. Это не влияет на ваш интерес к региону?

- Месторождения угля есть в Якутии, Чите, Приморье. Другое дело, что добывать его там дороже, чем западнее, в Сибири, потому что дорого обходится доставка оборудования, запчастей, материалов. Но при этом, учитывая небольшие расстояния, можно организовать рентабельное производство электроэнергии.

Но главное - угольная станция строится гораздо быстрее, чем ГЭС. Мы сейчас как раз хотели бы обсудить с РАО ЕЭС и правительством вопрос о необходимости строительства угольных электростанций для большого контракта по экспорту энергии в Китай.

- Чего вы ждете от заседания правительства восьмого декабря?

- Принятия новых графиков продолжения реформы электроэнергетики. Поскольку первоначальный график сбился, правительству необходимо определиться в новых сроках, чтобы всем было понятно, куда идет реформа, какие ожидания оправданны, а какие - нет. Сейчас никто не понимает, когда будет приватизация генерирующих компаний, или же ее уже никогда не будет, раз обещанный срок прошел. Рынок пребывает в недоумении - куда все идет и чем закончится. Если бы от правительства поступил какой-то сигнал, это было бы положительно воспринято инвесторами.

- Возможно ли, на ваш взгляд, замораживание реформы энергетики до следующих президентских выборов?

- Что значит заморозить реформу? Речь идет об отмене продаж энергоактивов или о возвращении к прежней технологии, когда тарифы устанавливали РЭК? Сейчас компании разделились, поэтому действует иная технология установления тарифов, в корне отличная от той, что была два-три года назад. В этой связи полный отказ от дальнейших шагов заморозит ситуацию в том виде, в котором она сейчас существует, и не даст какого-либо эффекта. Это не будет возвращением к ситуации пятилетней давности, потому что, например, РЭК сегодня не могут распоряжаться перекрестным субсидированием так, как они это делали раньше. Решения, которые уже приняты и воплощены в жизнь, не позволяют энергетике вернуться назад. В этой ситуации я не вижу смысла в замораживании реформы.

- Как отразится на финансовом положении энергокомпаний решение правительства о повышении энерготарифов не выше темпа инфляции?

- На самом деле речь идет о среднем тарифе по стране, а не о фиксации каких-то конкретных тарифов. В принципе это разумно с точки зрения поиска собственных резервов. Действительно, если сейчас сказать, что рост тарифов будет по инфляции и дальше сами генерирующие компании должны изыскать экономию, должны научиться урезать себя в расходах - такое решение оправдано и нормально, это рыночные отношения. К сожалению, правительство ограничивает рост тарифа только "сверху", но при этом оставляет возможность регулирующим органам не принимать во внимание расходы, которые они считают неправильными. Вот этого бы не хотелось.

Идеальным выходом из положения был бы долгосрочный тариф: договорились индексировать по инфляции - значит, по инфляции. Правда, возникает очень интересный вопрос: по плановой или фактической инфляции? Ведь у нас плановая была восемь процентов, а фактическую прогнозируют на уровне одиннадцати. Три процента - это большая разница. Плюс за этот же период выросли цены на мазут и горюче-смазочные материалы на десятки процентов. В этой ситуации сохранить эффективность очень сложно.