Начало нового года всегда сопряжено с оценкой перспектив и новых возможностей. Один из признанных источников нового -- образование. Системы образования порождают технологические и социальные инновации. Они формируют новые индивидуальные характеристики и новые качества жизни больших групп людей. Они делают людей мобильными. Это в идеале. Фактически же все перечисленное может стать реальностью, а может так и остаться потенциальными возможностями.

Какие изменения происходят с мировым образованием, которые мы должны учитывать? К каким нововведениям приведут национальные образовательные проекты? Что нужно перестраивать в нашем образовании, чтобы оно задавало изменения, а не подстраивалось под них? Эти вопросы мы обсуждали с Андреем Волковым, помощником министра образования и науки и руководителем экспертной группы по образованию в рамках председательства РФ в странах G8.

Глобальные инициативы

-- Наша страна в этом году впервые председательствует в "большой восьмерке". На саммите, который пройдет в Санкт-Петербурге, страна -- хозяин саммита по сложившейся традиции имеет право выдвинуть глобальные инициативы, важные для всего мира. Президент уже заявил, что будут выдвинуты инициативы в области энергетики, медицины (инфекционных заболеваний) и образования. Что Россия планирует предложить в образовании?

-- Россия выдвигает три образовательные инициативы. Ключевая из них связана с тем, что экономика становится все более глобальной и общей, специалистов же готовят национальные системы образования, сложившиеся на совершенно разных исторических и культурных основаниях. И встает вопрос: а как измерять результаты образования, для того чтобы во всем мире понимать и принимать эти результаты? Диплом ведь не показатель. Тематически это звучит как "Качество профессионального образования как фактор глобального развития", а конкретно нужно создать международный консорциум для разработки принципов и механизмов оценки результатов образования. Речь вовсе не идет об унификации или единых международных образовательных стандартах. Страны сохраняют свои системы профподготовки в том виде, в каком считают нужным. Речь идет о создании системы сопоставимости, а значит -- о прозрачности и взаимопризнании результатов обучения.

-- То есть совместными усилиями будет создаваться мировой перечень современных квалификаций и компетенций?

-- Скажу мягче: общий. Мировой -- значит, все ему должны следовать. А общий -- он для всех, но не обязательный. Вы можете приводить свою квалификационную систему в соответствие с ним, а можете не приводить. Ведь как было с PISA (Programme for International Student Assessment -- международная программа оценки знаний и умений школьников, проводимая ОЭСР в 32 странах мира. -- "Эксперт")? Когда ее начали проводить, все страны сразу увидели, как выглядят их системы общего образования в глобальном зеркале. Нужно сделать такие глобальные зеркала и для профессионального образования.

-- А вторая инициатива?

-- Мы присоединяемся к существующей международной программе "Образование для всех" (Education for all), которая нацелена на ликвидацию безграмотности, в первую очередь в беднейших странах. Это большие финансовые обязательства стран "большой восьмерки". Россия ранее не участвовала в этой программе. Мы хотим сделать акцент на качестве общего образования, предложив построение системы оценки качества, а не просто строительство школ в Африке. В первую очередь оценки качества начального образования.

-- Планируется ли в рамках этой инициативы выводить наше развивающее обучение на международный уровень?

-- Безусловно. Мы подготовили предложения, связанные с использованием в международном масштабе лучших техник и технологий образования.

-- И третья...

-- ...в области образовательных программ для адаптации мигрантов. Для многих стран прием и интеграция мигрантов являются и условием устойчивого экономического роста, и одновременно большой проблемой. Прошлогодние события во Франции это наглядно продемонстрировали. Поэтому мы присоединяемся к решению задач социокультурной и профессиональной адаптации мигрантов образовательными средствами.

-- Как мировое сообщество относится к предполагаемым инициативам? Вы ведь наверняка уже проводили первичные согласования.

-- Переговоры, которые мы проводим, указывают на всеобщую поддержку акцента на качество начального образования в программе Education for all и удовлетворение от того, что Россия присоединяется к этой глобальной программе. Многие страны поддерживают и наши инициативы в области профессионального образования. Конкретно -- американцы, канадцы, англичане и итальянцы. Более осторожную позицию пока заняли французы, немцы и японцы.

Открытость и прозрачность

-- Часть сегодняшних проблем российского образования -- следствие закрытости от международного образовательного пространства. Можно смело говорить о нашем нулевом присутствии на мировом рынке: РФ контролирует полпроцента мирового образовательного оборота. Ставится ли задача освоения мирового пространства?

-- Мы очень нуждаемся в международном формате нашего образования. Не секрет, что с распадом СССР мы сильно утратили позиции в области экспорта образования. А ведь сегодня по миру перемещается около двух миллионов студентов, рост иностранных студентов опережает по динамике иные миграционные потоки.

Моя гипотеза заключается в том, что лет через тридцать-сорок образование будет самой дорогостоящей и самой актуальной деятельностью. Гипотеза пока подтверждается: цены в образовании растут, капиталоемкость растет, число занятых дорогостоящих специалистов растет. А основания гипотезы простые. Так сложились технические обстоятельства, что мир стал глобальным. Технологии и производства распределились по всему мировому пространству, и в совместную деятельность сейчас включены люди разных культур, конфессий и национальностей. Это первое обстоятельство, которое резко усложняет, а значит, удорожает конструирование образовательных программ.

Второе -- в любых технологических цепочках по изготовлению продукта стоимость человеческого труда резко возрастает. Просто в силу сложности операций и процедур, которые мы производим. То есть стоимость человеческого труда (а не металла, станков, энергоносителей) становится самой большой в бюджете затрат. Соответственно, и вложения в подготовку человека становятся самыми дорогими.

И в-третьих, если рассматривать само образовательное производство, то и там технологическая сложность, а значит, и стоимость становятся все выше. Ведь вдумайтесь: мы учим человека почти двадцать лет! Двадцать лет -- пожалуй, самая длинная технология из всех имеющихся, поэтому даже очень маленький шаг в улучшении технологической цепочки дает гигантский социальный эффект. Упомянутая вами система развивающего обучения изменила способы обучения, и сразу произошел рывок вперед.

Те, кто будет занимать лидирующие позиции на мировом рынке производства знаний, умений и компетенций, те и будут обеспечивать экономическую конкурентность стран и регионов

Те, кто на мировом рынке производства знаний, умений и компетенций будет занимать лидирующие позиции, те и будут обеспечивать экономическую конкурентность стран и регионов. Это к вопросу о необходимости нашего выхода на мировой рынок. Поэтому размышлять о нашей системе профессионального образования, исходя исключительно из внутристрановых интересов и тенденций, уже невозможно. Надо смотреть шире, учитывая мировой контекст.

-- А какие есть ниши на мировом рынке для российского образования?

-- С одной стороны, будет жалко, если Россия утратит свое историческое преимущество, сложившееся в области инженерного и, я бы сказал, инновационного образования. Речь вовсе не идет только о фундаментальной или научной подготовке. Речь идет о подготовке специалистов, которые обеспечивают всю инновационную цепочку от идеи до внедрения.

С другой стороны, пребывание в условиях быстроменяющегося рынка дает нам историческую возможность сложить конкурентоспособное управленческое и бизнес-образование. Многие считают, что не нужно ничего придумывать, а нужно скопировать сложившиеся образцы, например, англосаксонской традиции управления. Я не разделяю эту точку зрения. Я считаю, что нужно строить свою отечественную управленческую школу.

-- Что нам нужно сделать, чтобы достойно войти в мировую систему образования?

-- Первая проблема -- язык. В последние годы сложилась иллюзия, что лидеры бизнеса придут и скажут, чему и как надо учить. Этого не произойдет. Думаю, что предметом договоренности могут стать только результаты обучения. Должны встретиться интересы сторон: тех, кто использует -- потребляет -- квалификации выпускников, и тех, кто их готовит. Пока эти стороны не слышат друг друга. Одни говорят: вы ничего не понимаете в организации учебного процесса, а другие: вы все равно не подготовите тех, кто нужен. Диалог этот разворачивается несколько лет, и постоянно наблюдается одна и та же картина. Я думаю, что основная проблема в отсутствии языка. Ни идей, ни ресурсов, а именно языка. Языка, на котором мир академический и учебный может разговаривать с миром технологическим и производственным.

Эта проблема очень жестко поставлена в Европе, и совсем недавно. Европа, интенсивно пытаясь соединить экономическое, социальное и образовательное пространство, стала разрабатывать так называемую метаструктуру человеческих компетенций и квалификаций.

-- Это что по форме? Матрица?

-- Это таблица 8 на 3, где по одной оси прописаны профессиональные уровни (от неквалифицированного рабочего до суперпрофессионала), а по другой -- знания, навыки и компетенции. Всего получается 24 позиции. Смысл в том, чтобы и работодатели, и государство, и граждане, и образовательные институты могли говорить на одном языке. На языке получаемых квалификаций и компетенций.

-- Что заставляет европейских педагогов искать общий язык с представителями других сфер?

-- Ни одна страна мира уже не содержит систему высшего образования исключительно за счет бюджетных денег. И если цинично: деньги из бизнеса никогда не придут в образование, если оно не продемонстрирует инвестиционную привлекательность, если не покажет, каких результатов для экономики и лично для человека может реально достичь.

-- А еще какие проблемы?

-- Прозрачность. Раньше Госплан брал на себя задачу просчета, сколько и кого готовить. И в общем-то решал ее целенаправленно и осмысленно. Сейчас Госплан замещен рынком. В этой замене есть определенное лукавство: с моей точки зрения, никакого рынка образовательных услуг в нашей стране нет. Именно потому, что нет прозрачности: вы как потребитель не знаете, что вы покупаете; вы не знаете, как вас будут учить; вам никто не скажет, какие квалификации, навыки и компетенции вы точно приобретете. Единственное, что вам гарантируют, -- диплом, а это продукт на социальном рынке, а продукта на образовательном рынке нет. Поэтому, кстати, так быстро растет рынок тренинговых услуг. Он растет гораздо быстрее, чем рынок образования, потому что там пытаются говорить об умениях, о квалификациях, о навыках, которые человек получит. А в образовании говорят: вы получите статус, вы будете умным, культурным, фундаментально образованным человеком, причем не поясняя, что это такое.

Итак, чтобы попасть на мировой рынок, нужно как бы распаковать систему образования. Она должна стать открытой и прозрачной для своих потребителей и восприимчивой к требованиям экономики, а не быть вещью в себе. Как только система образования с рынка производства дипломов попадет на рынок производства знаний и квалификаций, сразу запустятся другие процессы. Внутри системы они не запускаются. Внутри продвигается один тезис: дайте больше денег вузам, большие зарплаты преподавателям, и все у нас само собой настроится. Я не верю в такие ходы.

Наша позиция председательства в "большой восьмерке" это хороший повод как-то встряхнуться, оценить себя в глобальном контексте.

Принципиальная сложность

-- Образовательная реформа тоже хороший повод.

-- Реформа -- это тактическая задача, которую нужно решать в обозримые сроки. Если мы с вами через пять лет будем говорить на эту же тему, то тогда потребуется уже совсем другая реформа, поскольку многое изменится. А если задать вопрос: как принципиально должна выглядеть система образования? Вот на этот вопрос интересно отвечать.

-- И как вы на него отвечаете?

-- Есть четыре разные модели учебных заведений (см. "Модели учебных заведений"). По сути, это четыре разные образовательные системы. Когда мы обсуждаем образовательную реформу, то о какой из этих систем образования мы говорим? Ответа на этот вопрос пока нет. Повсеместный лозунг последнего года -- нам нужно качественное и доступное образование. Но ведь в разных моделях образования формируется совершенно разное качество и разная доступность. Ясно, что и образовательные технологии будут везде разные. И цена. Самая экономичная -- индустриальная модель. Она и была задумана как дешевая, когда возникла необходимость массовой подготовки. Более дорогая -- модель супермаркета, появление которой было спровоцировано избыточным ресурсом университетов. А самые дорогие -- ремесленный и проектный вузы. Один -- в силу штучной подготовки, другой -- в силу сложности учебного процесса.

Когда мы обсуждаем финансовые инструменты образования, то очевидно, что в разных моделях работают разные финансовые схемы. И ломать копья -- нормативно-подушевое финансирование или именные финансовые обязательства -- просто смешно. То, что будет хорошо для элитного Физтеха, совсем не подойдет для массового вуза.

-- А как мы можем отвечать на вопрос о доле каждой модели образования, например, в нашей стране?

-- Отвечать надо исходя из того пакета программ развития, который разрабатывает общество. Если строится индустриальное общество, то нужна вторая модель. Если общество хочет в инновационном направлении двигаться, то нужно проектное образование.

-- Кто отвечает за формирование пакета программ развития?

-- Элита должна отвечать за такой пакет, для того она и существует. Не демократическим же голосованием принимаются стратегические программы.

-- Значит, ключевая проблема кроется в наличии программ развития нашей страны и в проекции этих программ на образовательную систему?

-- Не все так просто. У образования три основные функции. Социальная, обеспечивающая включение человека в общество. Культурная, которая отвечает за передачу человеку определенных культурных норм. Она же отвечает за постановку мировоззрения. И третья -- профессиональная. Человека нужно подготовить к какой-то деятельности.

Естественно, что каждая из четырех образовательных моделей эти три функции выполняет. Но выполняет по-разному, в разном формате, с разной интенсивностью, с разными акцентами.

Мне кажется, что мы хотим слишком просто рассуждать об образовании. Мы упрощаем его принципиальную сложность. В разные периоды в разных образовательных моделях нужно решать разные задачи, удерживая при этом и всю целостность национальной системы образования, и все горизонты развития.

Форма реформы

-- Вы реформу трактуете именно как смену формы, по сути дела, как смену технологических и институциональных условий. И это один из основных предметов критики со стороны оппонентов: вы меняете инструменты -- ЕГЭ, ГИФО, бакалавриат, а когда же до содержания доберетесь? Вопрос: почему ставка делается на институциональный и технологический ходы?

-- Содержание реформы не предмет администрирования со стороны государства. Мне кажется, мы, как и весь мир, дожили до времени, когда не федеральным правительством должно определяться, сколько часов надо тратить на преподавание биологии.

-- Не утрируйте, не только же в часах дело. Можно спросить: а что должно в биологии изучаться? И надо ли вообще биологию изучать? На эти вопросы кто должен отвечать?

-- Содержание -- это предмет особого консенсуса, договориться должны разные стороны: государственные управленцы, региональные лидеры, работодатели, профессиональное педагогическое сообщество, менеджеры образования, родители и т. д. В столкновении интересов этих сторон, в их договоренностях содержание и определяется. Все мнения учесть невозможно, но позиции основных игроков должны быть согласованы. Роль образовательных политиков в этом и состоит, чтобы организовывать между ними коммуникацию и готовить консолидированные решения.

-- Как достичь такого консенсуса?

-- Знаете, как американцы выкрутились из этой ситуации? Они отдали контент на уровень графства. Даже не на уровень штата. По нашим меркам это уровень района. И графство само определяет структуру общешкольного учебного плана. Community, фактически делегация выборщиков от тех, кто отдает своих детей в школы, через сложные процедуры согласований консенсусно определяет учебное содержание. И нет никакого единого учебного плана на всю страну, в каждом графстве свой.

-- А как же сохраняется единство национального образовательного пространства?

-- У тамошнего правительства есть переживания на эту тему. Но у них, мне кажется, хватает ума понять, что если вывести все это на федеральный уровень и вменить один стандарт для всех, то они многое потеряют. Впрочем, для США школы вовсе не являются предметом гордости, хотя и в высшем образовании то же самое происходит: университеты гораздо сильнее, чем у нас, интегрированы в среду работодателей, в среду элиты, в среду лиц, принимающих решения. И нет никакого государственного стандарта образования. Есть профессиональные ассоциации (машиностроители, врачи, юристы), которые задают вектор изменений; есть попечительские и наблюдательные советы; есть академическое сообщество университета, все вместе, в конце концов, и определяют содержание.

Конечно, возникает сильное искушение перейти в такую систему. Но нужно быть осторожными. История американских университетов, как и история всей Америки, пропитана духом протестантского общества, когда свободные граждане определяли, чем они будут заниматься на своей земле и чему их дети будут учиться. Наша история совсем другая, поэтому простые переносы здесь не срабатывают.

-- И все-таки, почему технологический ход? Для вас вопросы, чему и как учить, сводятся к одному вопросу -- как?

-- Вопросы, чему и как учить, в современном мире не отдельные вопросы, потому что содержание всегда оформлено, а форма всегда содержательна. В этом смысле в понятие образовательной технологии входит и то и другое.

Мой ответ о современном образовании такой: человек должен освоить четыре базовые компетенции. Первая -- техническая компетенция. К ней относится владение компьютером, знание иностранных языков, умение водить машину и т. п. Все это для того, чтобы быть и социализированным членом общества. Если вы приезжаете с электронным билетом в аэропорт, то должны понимать, как с этим электронным билетом зарегистрироваться на рейс. Я говорю примитивные вещи, но многие этого не знают. Люди должны разбираться в простейших финансовых схемах, должны различать страховые, пенсионные и ипотечные операции. Если на улице опросить подряд сто человек, в какой пенсионный фонд выгоднее вложить деньги, то дай бог, если один из них даст внятный ответ.

Второе. У человека должна быть какая-то профессиональная компетенция, чтобы он мог продать свой труд. Профессиональная компетенция осваивается достаточно долго, два-четыре года. Очень смешно и порой стыдно слушать выступления некоторых ректоров о том, что за четыре года они смогут готовить только недоучек-бакалавров, как будто они за пять лет готовят высококлассных специалистов! Эффективность обучения зависит от способа обучения, а не от времени, можно за два года сделать больше, чем за пять.

Профессиональной компетенции мы учим, но учим плохо, путая это с общей культурой, фундаментальной подготовкой и прочими словами. А поскольку размазываемся в понятиях, то и в деле тоже. Поэтому выпускник вуза и не может четко зафиксировать: я умею делать это.

Третья компетенция -- управление собой. Это умение оперировать такими устройствами, как я сам, собственные представления, собственное сознание. Нужно уметь перестраиваться, переучиваться, формировать у себя новые навыки.

Наконец, четвертая компетенция -- менеджерская. Управленческие компетенции нужны огромному числу людей. Даже если с вами работают всего три или четыре человека, то нужно уметь распределять функции, делегировать полномочия, организовывать работу, ставить задачи и т. д.

Вот мой ответ про содержание современного образования: нужно освоить эти четыре базовые компетенции. А если меня спросят, а где же знания, ведь знания и есть содержание образования, то я отвечу, что это глупости. Осведомленность не делает человека конкурентоспособным, и знания уже давно не являются содержанием образования. Учебный акцент сместился с умения запоминать на умение размышлять и действовать, поэтому современные образовательные технологии и заточены под компетенции.

Сегодня мы не можем просчитать такой ресурс, как квалификационный капитал нации. Понятно, что количество дипломированных людей в стране и количество людей квалифицированных — это не одно и то же. А раз мы не имеем возможности этот капитал оценить, то не имеем и возможности его полноценно использовать

Ускоренные позитивные сдвиги

-- Приоритетные направления развития образования в РФ разработаны до 2010 года. Какие, на ваш взгляд, за эти пять лет должны быть созданы заделы, которые работали бы на будущее?

-- Я полагаю, что следует осуществить реформу методов и способов подготовки людей. Это ядро. Здесь как раз мы и встречаемся с той самой принципиальной сложностью, о которой я выше говорил. Разобравшись с ядром, надо понять, какие институциональные условия этому будут адекватны: какая схема финансирования, какая схема управления, какие оргправовые формы, какая структура этапов и дипломов и т. д. И эти институциональные изменения нужно синхронизировать со сменой способов преподавания. А мы пока не трогаем ядро, избегаем сложности, говорим, что со способом у нас все нормально: идут лекции и семинары в вузах, даже дистанционное обучение появилось. И сосредотачиваемся в конце концов на том, что система финансирования что-то изменит. Мне кажется, это ошибка.

-- Какие функции в таком случае должны выполнять национальные образовательные проекты?

-- Национальные проекты нужны для того, чтобы в ряде секторов происходили ускоренные позитивные сдвиги. В системе образования должны быть выделены элементы, которые быстрее и мощнее других, и ресурс должен быть вкачан в этих лидеров. На самом же деле в стране есть школы и вузы, работающие очень интересно. Как сделать массовым метод высококлассного педагога? Вот в чем подлинная сложность и вызов. Необходимо выделить технологии работы лидеров и предложить эти технологии к распространению.

Кроме того, страна попробует проектный режим развития. Это очень важно -- получить такой опыт. И еще одна важная функция национальных проектов -- поддержка инноваций.

-- Максимальная сумма гранта, который могут получить вузы, победившие в конкурсе инновационных проектов, -- полмиллиарда рублей. Для вуза это большие деньги?

-- Большие. Бюджет среднего вуза на десять тысяч студентов примерно миллиард рублей. За год освоить полмиллиарда и предъявить весомые результаты -- достаточно сложная задача.

-- Инновационные вузы -- это какие? Какими характеристиками они должны обладать?

-- Это вузы, которые включены в инновационный сектор экономики. Вуз на своей базе (технопарки, конструкторские бюро, опытные производства) осуществляет инновационные исследования и разработки, которые переводятся, во-первых, в систему производства продуктов той или иной степени массовости, а во-вторых, в образовательные технологии, поскольку студенты должны быть включены в процесс разработок.

У нас в стране всего 650 государственных вузов. Даже если десять процентов из них выйдет на мировой уровень, это будет колоссальный прорыв вперед, который вытянет за собой всю систему образования. Разве в стране не найдется 65 толковых менеджеров?

-- Как будет замеряться инновационность?

-- Сколько денег вы зарабатываете на НИОКР? Сколько вы реинвестируете в инновационную инфраструктуру? Сколько у вас работает иностранных профессоров? Какую студенческую миграцию вы поддерживаете? Если суммировать, то вуз должен быть включен в реальный сектор экономики, инновационные разработки и международную деятельность.

Экспертными группами разработаны критерии отбора инновационных проектов (одну из версий см. "Критерии оценки инновационных проектов"). Один из предметов дискуссий -- надо ли отбирать по легкоизмеряемым и легкосчитываемым показателям, то есть все перевести в очки, голы и секунды. Я считаю, что это достаточно опасно, так как степень мимикрии многих наших организаций высока. И быстро будет насчитано все что нужно, как говорил Жванецкий, за счет постукивания пальцем по прибору. Мне представляется, что гораздо важнее указать вектор, задать тренд и дать свободу в написании проектов. Да, оценивать по качественным показателям сложнее, и, наверное, будет много возмущенных. И есть риск экспертной субъективности. Но если изначально все описать в численных показателях, то тогда может начаться игра в изготовление бумажек.

-- Сколько вузов реально могут получить эти гранты?

-- Речь идет о десяти-тридцати вузах, проекты которых будут удовлетворять заявленным критериям.

-- У нас так много инновационных вузов?

-- У нас есть очень хорошие вузы, в том числе и те, которые не у всех на слуху: Таганрогский радиотехнический университет, санкт-петербургские политехнический и электротехнический университеты, в Томске, в Омске есть эффективно работающие вузы. Кроме того, во многих вузах инновационная деятельность представлена фрагментарно, что вовсе не значит, что институт не может участвовать в конкурсе. Я потому и говорю, что важно тренд задать: конкурс -- это повод, чтобы вузы подумали, как они хотят развиваться, и предложили программу развития. А государство готово профинансировать эти программы. Только программы развития, а не текущие потребности вуза.