Успех или провал -- в этих простых и привычных терминах итоги визита в Китай многочисленной российской делегации во главе с президентом Владимиром Путиным не описать. Прорыв российских энергетиков в Китай или фиксация положения России в качестве сырьевого придатка -- теперь уже и Китая? Однозначного ответа на этот вопрос тоже нет, по крайней мере пока. Комплект пекинских договоров, которые пока скорее рамочные соглашения, чем глубоко проработанные планы, -- это всего лишь первый осмысленный шаг к освоению российских Восточной Сибири и Дальнего Востока, к полномасштабной экономической интеграции в восточноазиатский регион. Регион этот очень непростой -- сплошь "тигры" да "драконы", а потому и работать тут нужно очень аккуратно. Чем спокойней мы будем это делать, тем сильнее будут наши позиции. Глобальные экономические тенденции и динамика экономического развития России таковы, что завтра условия нашего вхождения в регион вряд ли будут хуже, чем сегодня.
Любовь и ненависть
Энергетическое сотрудничество -- пожалуй, ключевая тема в отношениях России и Китая, исключительно важная для обеих стран. Стремительно растущая китайская экономика требует все больше энергоносителей, а поскольку Китай нефтью и газом не так уж богат, их во все возрастающих количествах приходится завозить из-за рубежа. В нынешнем году ожидается, что спрос на нефть в Поднебесной возрастет сразу на 10% -- до 370 млн тонн (в два с половиной раза больше, чем в России). Около половины этого объема будет импортировано. К 2020 году импорт нефти в Китай, как ожидается, достигнет 450 млн тонн, и по этому показателю он обгонит все другие страны мира. Кроме того, в ближайшие год-два страна превратится в нетто-импортера газа.
Но как импортер энергоресурсов Китай находится в незавидном положении. Он критически зависит от Персидского залива, где закупается львиная доля энергоносителей. Маршрут доставки нефти из этого региона оказывается длинным, включает проход через несколько проливов, контролируемых другими государствами, и проходит через несколько районов, где распространено пиратство. Более того, за исключением Ирана Персидский залив контролирует стратегический конкурент Китая -- США, из-за чего китайским компаниям трудно получить здесь права на добычу. Поэтому российская Восточная Сибирь -- близкая и политически стабильная -- это стратегически важный поставщик углеводородов, который в перспективе должен помочь диверсифицировать структуру поставок.
Для России значимость китайского направления тоже трудно переоценить. Сегодня наш углеводородный экспорт идет почти исключительно в западном направлении -- Евросоюз потребляет около 85% российских нефти и газа. При этом европейское направление не самое привлекательное -- потребление энергоносителей растет медленно, конкуренция здесь жестче, а цены, как правило, ниже, чем в Восточной Азии. Растет и давление на наших поставщиков со стороны консолидирующихся европейских потребителей и транзитных держав. А вот на Дальнем Востоке ситуация прямо противоположная, так что мы просто обязаны задуматься о диверсификации сбыта и развитии этого направления.
Важно и то, что наши Восточно-Сибирский и Дальневосточный регионы сейчас одни из самых слаборазвитых в стране, что приводит к быстрому оттоку населения с этих территорий с суровым климатом в европейскую часть России. Экономические связи этих регионов с другими частями страны заметно ослабли. Чтобы сохранить российский суверенитет над востоком страны и улучшить ситуацию в этой части государства, критически важно стимулировать экономический рост в регионе и создавать инфраструктуру, связывающую восток и запад России. Именно освоение Восточной Сибири было обозначено как первый российский национальный проект. А основной его составляющей, на которую предполагается нанизать все другие инвестпроекты -- от развития транспортной инфраструктуры до расширения лесозаготовки, -- должно стать развитие добычи углеводородов и создание инфраструктуры для их транспортировки (подробнее об этом см. "Задача для суверенной экономики", "Эксперт" 24 за 2005 год).
Но если Россия и Китай так нужны друг другу, почему же эти две страны до сих пор не связаны трубопроводами? Почему их энергетическое сотрудничество в последнее десятилетие сводилось к отправке нескольких железнодорожных составов с юкосовской нефтью? Проблема в том, что энергетические отношения России и Китая отягощены целым комплексом проблем из иных сфер двусторонних отношений. В частности, наши политики очень опасаются усиления экономического влияния Китая в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Памятуя о демографической ситуации в России, многие боятся, что десяток миллионов сибирских россиян будут сметены жадным до ресурсов полуторамиллиардом китайцев или же эти регионы окончательно утратят связь с европейским центром страны. Поэтому китайским компаниям не позволяют участвовать в тендерах на крупные российские месторождения. Из-за этого несколько лет назад вместо юкосовского варианта строительства нефтепровода в Китай было решено проложить трубу целиком по территории страны до портов Дальнего Востока.
"Вопрос с нефтепроводом решался так долго, что партнеры уже не раз обвиняли Россию в том, что она затягивает процесс. Вроде это и плохо, но в то же время хорошо -- спешка не нужна. Шаги, совершаемые Россией в восточном направлении, будут определять статус государства и его геополитическое положение на десятилетия", -- говорит аналитик ИК "Брокеркредитсервис" Максим Шеин. Тот же Китай не очень-то заинтересован в приобретении российской продукции с более высокой добавленной стоимостью, первой стадии нефтяного и газового передела (бензин, продукты газопереработки) и тем более сложных химических продуктов (производство ПВХ и полимеров, аммиака). Очевидно, что подход "только сырье и только нам" Россию не очень привлекает. К тому же монополия покупателя, как свидетельствуют газпромовские проблемы с созданным под Турцию "Голубым потоком", чревата неприятными сюрпризами, особенно в стране с повышенным влиянием государства в экономике.
Уже кое-что
Как на этом фоне оценить достигнутые договоренности? С одной стороны, неуместен господствующий в российской прессе оптимизм и разговоры о намеченных планах как о свершившихся фактах. Договоренности еще требуют утряски немаловажных деталей и пока лишь фиксируют намерения и достигнутые компромиссы двух сторон. С другой стороны, и пессимизм, свойственный зарубежным изданиям, вряд ли обоснован: за два дня стороны сообщили много такого, что свидетельствует о явном движении навстречу друг другу и о возникновении новых точек соприкосновения двух держав в энергетической сфере. Впрочем, направления сотрудничества сильно разнятся и по близости позиций, и по стадии реализации, и по объему нерешенных вопросов, так что рассказать стоит о каждом из них.
Пожалуй, наиболее близок к реализации исключительно важный для китайцев проект поставки нефти. "Россия уже поставляет нефть в Китай, так что некий плацдарм для взаимоотношений есть. Это наиболее проработанный вариант", -- говорит Максим Шеин. Ранее китайские чиновники говорили, что готовы потребить любой объем, который захочет поставить им Россия, но при этом заявляли, что проект, предполагающий строительство трубопровода до тихоокеанского побережья, им неинтересен, и очень ревниво следили за действиями лоббирующих его японцев. Теперь их позиция смягчилась, китайцы совсем не против заняться строительством ответвления от российской дальневосточной трубы в китайский Дацин. В ходе поездки стороны подписали протокол о сотрудничестве, включающий договоренности о разработке обоснований будущих инвестиций, а китайская CNPC пообещала предоставить "Транснефти" 400 млн долларов для строительства российского участка, которые в российской компании рассчитывают получить уже в конце этого года. В общем, похоже, что скоро проект перейдет в стадию реализации, хотя сторонам еще придется утрясать вопросы финансирования и тарифов.
Самые же громкие заявления были сделаны в отношении газовых проектов. Инициатором проекта экспорта газа в Поднебесную была Россия. Во-первых, это обеспечит желанный для "Газпрома" выход на восточные рынки. Во-вторых, китайцы помогут нам решить проблему экспорта газа с восточносибирских месторождений -- ведь локальные потребности этого региона значительно меньше планируемой добычи, а ввиду сложности транспортировки покупателем излишков может быть только Китай. Однако до последнего времени Пекин не стремился развивать газовую энергетику и вообще делал ставку на импорт газа в сжиженной форме, а потому такого же интереса, как к нефти, китайцы к газу не проявляли.
Переговоры о поставке трубопроводного газа в Китай, которыми уже многие годы занимается "Газпром", неизменно упирались в вопрос цены -- потребители из соседнего государства были заинтересованы лишь в очень дешевом газе. По информации из компетентных источников, в своих переговорах с "Газпромом" китайцы настаивали на формуле, увязывающей цену газа и угля (уголь занимает ведущее место в структуре энергопотребления Китая), в соответствии с которой стоимость газа на границе должна была составить лишь 70-80 долларов, что близко к себестоимости его добычи и транспортировки. Однако скачок цен на нефть и газ, похоже, заставляет китайцев смягчить свою позицию. "Китай видит, насколько подорожал газ в Европе, и теперь уже готов закупать его по достаточно высоким ценам", -- говорит аналитик ИК "Проспект" Дмитрий Мангилев.
Как сообщалось в прессе, "Газпром" и CNPC договорились о привязке цены на газ не к стоимости угля, а к цене на нефтепродукты. Стороны заявили о сенсационных договоренностях, согласно которым поставки российского газа в Китай должны начаться в 2011 году, а их объем планируется довести до 60-80 млрд кубометров в год (для сравнения: поставки в Западную Европу сейчас поставляют 120 млрд кубометров в год). Если раньше говорилось о возможности строительства газопровода с территории Дальнего Востока или Восточной Сибири, то теперь было заявлено, что в Китай пойдет еще одна труба "Алтай" -- протяженностью 3 тыс. км от Западной Сибири до восточных районов Поднебесной. Мощность каждой из двух труб должна составить 30-40 млрд кубометров.
Впрочем, и громкие заявления о газопроводах дают немало оснований для скепсиса. Стоимость двух трубопроводных проектов оценивается в 10 млрд долларов -- это весьма немалая ноша для отягощенного многими инвестпроектами "Газпрома". Чтобы взвалить на себя еще и китайское направление, российскому газовому монополисту предстоит пройти с китайцами нелегкий переговорный путь -- от общих принципов ценообразования до конкретных цен и условий поставки. Кроме того, пока неясно, за счет чего "Газпрому" удастся добиться прироста добычи, адекватного китайским потребностям. Производственные показатели компании в последние годы почти не увеличиваются, инвестиции в добычу и геологоразведку находятся на низком уровне, работы по освоению газовых месторождений Восточной Сибири "Газпром" вообще, по большому счету, и не начинал. В то же время госкомпания планирует наращивать экспорт в Западную Европу, а внутренний спрос определенно не намеревается падать. "Заявленный в рамках первого этапа объем поставок -- 30-40 миллиардов кубометров в год -- кажется вполне реальным. Главное, чтобы 'Газпром' активно проводил политику замещения своих внутренних поставок поставками независимых производителей газа", -- считает Дмитрий Мангилев.
Энергетические отношения России и Китая отягощены целым комплексом проблем из иных сфер двухсторонних отношений
Пожалуй, самыми неожиданными оказались соглашения двух стран по вопросам проникновения компаний в энергетическую сферу друг друга. Государственные "Роснефть" и CNPC договорились о создании двух СП. Зарегистрированное в Китае займется переработкой и розничной продажей нефти и бензина, а российское -- приобретением лицензий на месторождения и добычей углеводородов. Это очень важный шаг. Таким образом Россия получит и необходимые для развития добычи инвестиции, и выход на конечного потребителя. Впрочем, взаимное проникновение вряд ли будет масштабным. "Россия и Китай -- два сильных государства-соседа. Не стоит ожидать от них очень крепкой дружбы или тесного альянса. Наши страны остаются конкурентами, и наша конкуренция будет жесткой", -- считает Максим Шеин.
"Роснефть" скорее всего ограничится участием в строительстве НПЗ и, возможно, небольшой локальной дистрибуторской сетью -- для масштабных проектов в Китае ей понадобится куда более трепетное отношение со стороны властей и совсем иные финансовые возможности (сейчас долги компании превышают 20 млрд долларов). Ну а с учетом вышеозначенных проблем китайцы наверняка получат лишь ограниченный доступ под патронажем "Роснефти" к далеко не самым крупным восточносибирским проектам, тем более что государство уже решило ограничить доступ иностранцев к стратегическим месторождениям.
