2006, № 31 (525)

Не стыдитесь быть третьим миром

Предложение Дана Медовникова пожить скучной жизнью буржуинов и равняться на страны, никогда в жизни не имевшие ядерного оружия, обогатительных центрифуг, собственного авиастроения, собственной космической программы, собственных нобелевских лауреатов по физике и математике больше похоже на журнальную провокацию.

Да, с одной стороны, можно вспомнить, как «американец в России» министр Адамов загубил проект академика Александра Прохорова «Балтийская Кремниевая долина» (в Сосновом Бору Ленобласти, на базе ВНИПИЭТ). Или когда из предприятий советской электронной индустрии делали склады под пиво «Балтика» или шоколадки одной швейцарской компании. Можно вспомнить, как один нынешний министр реализовал свой комплекс обиды перед нобелевским лауреатом и весьма жесткими методами отодвинул последнего от руководства питерским физтехом. Много чего можно вспомнить.

Но ведь можно обратить внимание на тенденцию. И... на Казахстан, который в этой области, как и во многих других за последнее десятилетие, бежит на полкорпуса впереди России.

В России и Казахстане инициированы целый ряд хайтек-проектов, несколько «Силиконовых долин», технопарки и ОЭЗ (некоторые из них уже нашли финансирование). В том же Сосновом Бору проект академика Прохорова не только реанимируется, но реанимируется несколькими академическими и финансово-промышленными группами. Проекту сильно поможет то, что Кириенко именно на базе Ленинградской АЭС в Сосновом Бору будет строить новый реактор.

Поскольку в Казахстане все чуть-чуть быстрее, но типически похоже, я бы выделил лишь важнейшее:

• как правило, речь идет о тесной кооперации с западными и восточноазиатскими компаниями, с контролем государственных и окологосударственных ФПГ (забугорникам нужен доступ к новому хайтеку, национальному хайтеку нужно уйти от изматывающего изоляционизма);
• тем основных две — кремний и нанотехнологии, причем кремний получает деньги лишь после четкой ориентации на электроэнергетику;
• проекты практически никогда не базируются только на существующих НИИ, обязательно в качестве локомотива выбирается рабочий коллектив из НИИ с сопутствующим строительством совершенно нового исследовательского и промышленного комплекса;
• где-то рядом с проектом обязательно тусуется один из монстров «государственно-частного партнерства» (ВПК), но при этом монстр в управление проектом не лезет и частный капитал своей массой не давит.

Сосновый Бор, наукоград Петергоф, Гатчина и другие научные городки Ленобласти, Железногорск Красноярского края, Северск Томской области, Кольцово, Бийск и Академгородок Новосибирской области, Саров в Нижегородской области (холдинг АФК «Система»), Дубна, Троицк, Зеленоград Московской области...

Везде — биение жизни, отсутствие пиетета перед «превосходством Борна», полное отсутствие чван-патриотического изоляционизма. Денег где-то дает государство (МЭРТ и его РосОЭЗ), где-то совокупно западные и российские компании, где-то включаются местные власти. Деньги, на самом деле, наименьшая проблема.

И закончим любимым Казахстаном и его наукоградами, зонами и технопарками в атомной, электронной, авиакосмической, машиностроительной и других отраслях. Как только высокотехнологичный проект обретает плоть, структуру, четкую и подробную программу развития, бизнес и финансовые планы — дальше уже те самые западники и восточноазиаты стразу строятся в ряд, чтобы их допустили. Так что будем считать, что поддался на провокацию г-на Медовникова.

Александр Собянин, Ассоциация приграничного сотрудничества (Москва)

Как нам перезагрузить матрицу

«К началу 80−х годов Советский Союз был третьей электронной державой мира после США и Японии и был в состоянии производить практически любую электронную технику, соответствующую уровню того времени». Мне кажется, что если питаться мифами, то понять в происходящем ничего будет нельзя. Да, в СССР была электронная промышленность, но это была промышленность, отгороженная от мирового рынка железным занавесом и только поэтому и существовавшая. С середины 70-х по начало 90-х годов прошлого века я, как профессиональный программист, работал с различными типами вычислительной техники «от мейнфреймов до микропроцессоров». Причем в оборонных министерствах, где использовались последние ее образцы. Вся эта техника была копией устаревшей американской. В середине 70-х начали выпускать ЕС-ЭВМ — прототип разработанной в 1964 году IBM-360. Аналогично и с СМ ЭВМ. Конфигурации были куцыми, а качество несравнимым. Особенно это стало видно при появлении персональных ЭВМ. Уж как все мучались с «Искрами», ЕС-1840 и т. д. Так и не смогли выпустить нормально работающий «винчестер». Лучшее, что было, — это болгарский, да и тот работал погано. Как только импортная вычислительная техника вышла на наш рынок, нашей тотчас же не стало.

Реально так по-настоящему не заработал и «суперкомпьютер» «Эльбрус».

Благодаря изоляции от мировой конкуренции в России не сложилось центров разработки мирового уровня, а эффективность массового производства существенно ниже, чем в Китае и странах Юго-Восточной Азии. Поскольку затраты на разработку электронных компонентов и систем окупаются при производстве их миллионами, то, не достигнув качества и эффективности мирового уровня, нельзя быть реально конкурентоспособным. Тем более статья показывает, что сегодня «электронными» являются не страны, а крупные международные компании. «Сименс» и «Моторола» уже реально не принадлежат одной стране. Мне кажется, сама постановка вопроса отдает тридцатилетней давностью. Можно стремиться занять свою нишу в матрице, там, где у нас действительно есть что-то конкурентоспособное. Но это не сильно изменит ситуацию, когда «от 90 до 95% электронных компонентов в новейших разработках российской техники, в том числе военной, — иностранного происхождения». Сейчас у всех используются компоненты иностранного происхождения. Мне кажется, что надо решать бизнес-задачи, исходить из их логики. Это более конструктивно, чем ставить задачу «сделать Россию электронной державой». Думаю, что фирма Nokia ставила задачи по работе на рынке и получению прибыли, а не задачу «сделать Финляндию электронной державой». Только теперь мы, как и весь мир, покупаем ее трубки.

Борис Брусиловский