Неделю назад ОАО «Сибур Холдинг» и ТНК—ВР объявили о создании совместного предприятия по переработке попутного нефтяного газа на базе Нижневартовского и Белозерного ГПЗ. Доля нефтехимического холдинга в СП составит 51% акций, ТНК—ВР получит 49%. Управление вновь созданным ООО «Юграгазпереработка» будет осуществляться на паритетной основе.
Идее создания совместных предприятий нефтехимиков и нефтяников столько же лет, сколько самому конфликту вокруг переработки попутного нефтяного газа, то есть лет пятнадцать. Этот газ представляет собой смесь легких углеводородных фракций, которая растворена в нефти и должна быть удалена из нее перед транспортировкой. Сейчас большая часть попутного газа в России либо просто сжигается (всем знакомые по телепередачам горящие факелы на месторождениях — это как раз такая незамысловатая утилизация попутного газа), либо сжигается для получения электроэнергии (хоть какая-то польза). На самом деле сжигать попутный газ — это, считай, экономическое преступление. Большую часть попутного газа составляет метан, который после переработки (осушки) ничем не отличается от обычного природного газа. Более тяжелые фракции (ШФЛУ) являются самым дешевым и очень ценным нефтехимическим сырьем для пиролиза, выпуска каучуков и т. д. Бытовой пропан-бутан тоже производится из ШФЛУ.
В большинстве нефтедобывающих стран мира почти весь попутный газ перерабатывается на нефтехимических заводах. В мире есть только две страны, преуспевшие в сжигании этого ценного сырья на факелах: Россия и Нигерия.
И вот только сейчас, похоже, появляется шанс решить эту проблему.
Отходы нефтедобычи
Еще в советское время, когда в Западной Сибири пусть с опозданием, но началось строительство газоперерабатывающих заводов (ГПЗ), вопрос о том, кто и как должен поставлять на них попутный газ, стал предметом конфликта Миннефтепрома и Мингазпрома. Тогда его улаживали директивными методами. После коллапса планово-административной системы выяснять отношения начали уже частные собственники: нефтяные компании, с одной стороны, и «Сибур» - с другой. Нефтехимическая империя «Сибура» начиналась как раз с ГПЗ, доставшихся ему от государства. Идеолог «Сибура» Яков Голдовский убеждал нефтяников в том, что попутный газ является чем-то вроде отходов нефтедобычи и требовать больших денег от «Сибура» за его прием на переработку даже как-то неприлично. Однако, глядя на то, как пропущенный через технологическую цепочку «Сибура» попутный газ превращается в многомиллионные прибыли от продаж полимеров и каучуков, нефтяники резонно замечали, что неплохо было бы поделиться.
«ЛУКойл» и «Сургутнефтегаз» сумели выкрутиться, за бесценок выкупив в 2001 году у «Сибура» два из восьми ГПЗ (Локосовский и Сургутский). Однако на этом конфликт между «Сибуром» и нефтяниками не закончился, ибо ТНК, ЮКОС и «Сибнефть» продолжали требовать повышения закупочных цен на газ до «приемлемого уровня» (каков этот уровень, определить довольно трудно, так как никакого рынка попутного газа у нас в стране нет; тем не менее попутный газ должен быть довольно дорог — его продажи должны по крайней мере покрыть расходы нефтяников на строительство трубопроводной сети по его сбору).
В 2004 году «Юганскнефтегаз» был куплен «Роснефтью». В следующем году «Сибнефть» перешла под контроль «Газпрома», «дочкой» которого является и сам «Сибур». То есть на этих участках фронта вопрос перешел в плоскость выяснения отношений между госкомпаниями, то есть стал делом техники. Последним очагом сопротивления «Сибуру» оставалась ТНК—ВР.
Деньги — ваши, заводы — наши
Для «Сибура» новое СП с ТНК—ВР дает возможность не только устранить конфликтную ситуацию, но и получить гарантии увеличения поставок попутного газа. Нефтехимический холдинг планирует увеличить мощность своего Нижневартовского ГПЗ с 3,2 млрд до 4,8 млрд кубометров, расконсервировав одну из ранее закрытых технологических линий. Но увеличение поставок попутного газа требует инвестиций нефтяников в развитие газосборной сети — строительство трубопроводов от небольших и отдаленных месторождений к ГПЗ. Этим и должна была бы заняться ТНК—ВР. Ранее все такие инвестиционные планы упирались в проблему денег: нефтяники не желали вкладываться в газосборные сети без гарантий увеличения закупочных цен на попутный газ. Теперь сети будет строить «Сибур». На строительство будут использоваться те деньги, которые компания получит от ТНК—BP в счет оплаты доли в СП. Свою же часть капитала СП «Сибур» обеспечит не деньгами, а активами — двумя газоперерабатывающими заводами.
В прессе появлялись оценки суммы, в которую обойдется ТНК—BP покупка 49-процентного пакета СП с «Сибуром»: примерно 400 млн долларов. На наш взгляд, эти оценки завышены. Два ГПЗ тридцатилетней давности не могут стоить 800 млн долларов, строительство таких же, но новых заводов с нуля будет стоить дешевле. Скорее всего, 49% акций «Юграгазпереработки» нефтяникам продадут не дороже 250 млн долларов.
Лишь бы не было войны
Что означает создание СП для ТНК—ВР? Формально компания может претендовать на 49% доходов от деятельности «Юграгазпереработки», компенсировав тем самым низкие закупочные цены на попутный газ. Но вот будет ли доходным это СП — большой вопрос. Из попутного газа производится ШФЛУ, идущая в нефтехимическую переработку, и метан, то есть обычный природный газ. В официальных пресс-релизах говорится, что основной доход СП ожидается от реализации природного газа на рынке. То есть всю ШФЛУ «Сибур» будет забирать себе, платя за это не справедливую, а «нужную» себе цену. Что касается метана, то и здесь не все ясно. Рынка природного газа как такового у нас не существует, а внутренним ценам на него еще предстоит вырасти, но в данном случае все это отягощается еще одним обстоятельством. Оба сибуровских ГПЗ не подключены к магистральной газовой трубе, а сбрасывают газ в изолированный, по сути, газопровод Парабель—Кузбасс. Это значит, что продавать газ придется только тем потребителям, которые питаются именно от этого газопровода. Крупнейшие из них — Кемеровский «Азот» (его аппетит — около 1,5 млрд кубометров в год), Нижневартовская ГРЭС (до 3 млрд кубометров), «Томскнефтехим» (0,5 млрд кубометров). Все они получают газ по дотируемым низким ценам, надеяться хорошо на них заработать не стоит, особенно в свете принадлежности «Азота» и «Томскнефтехима» все тому же «Сибуру».
В общем, особой перспективы заработать на СП с «Сибуром» у ТНК—ВР нет. Тогда стоило ли вообще влезать в этот проект?
Судя по всему, деваться «танкистам» некуда. Соглашение с «Сибуром» они подписали аккурат в то время, когда нефтяная компания подверглась комплексной проверке налоговиков, экологов и правоохранительных органов. Ей насчитали недоимок почти на миллиард долларов. Пригрозили отобрать лицензии у газодобывающей «дочки», «Роспан Интернешнл», и завели уголовное дело на ее руководителя. Напомнили про бездействующий фонд скважин и недостаточно активное освоение Ковыкты… Миллиард долларов налоговикам ТНК—ВР уже выплатила, теперь она отважилась на создание СП с «Сибуром», где вряд ли можно говорить о реальном паритете партнеров. Компанию можно понять. Если такой малой кровью ей удастся защититься от нападок «Газпрома» и отстоять Ковыкту — дело того стоит.
Делай как мы
«Сибур», судя по всему, будет использовать опыт создания СП для достижения аналогичных договоренностей с другими нефтяниками — государственными «Газпром нефтью» и «Роснефтью». Как заявляют представители «Сибура», в СП с «Роснефтью» нефтехимический холдинг хочет отдать Южно-Балыкский ГПЗ, а с «Газпром нефтью» надеется построить новый газоперерабатывающий завод. Сама тратиться на газопереработку компания вряд ли будет — у нее и без этого есть ряд капиталоемких проектов, к тому же «Сибур» еще не выплатил «Газпрому» довольно приличный долг, сгенерированный в свое время Яковом Голдовским. Так что основная инвестиционная нагрузка ляжет на нефтяников, и вряд ли они будут гореть желанием становиться партнерами «Сибура» на таких полукабальных условиях. Тем более что есть опыт частных «ЛУКойла» и «Сургутнефтегаза», которые развивают переработку газа самостоятельно.
Впрочем, склонить госкомпании к сотрудничеству «Сибуру» вряд ли будет сложно. В случае с ними это не конфликт частных интересов, а вопрос госполитики. И если соответствующие органы в Минпромэнерго и других министерствах действительно имеют желание превратить попутный газ из загрязнителя окружающей среды в ценное нефтехимическое сырье (а пока что 40% тюменского газа этой участи не удостаивается), то теперь добиться своего, впрямую надавливая на госкомпании, им должно быть проще. Конечно, это надо было делать намного раньше, но даже сейчас ресурсы попутного газа Тюмени довольно велики, а развитие переработки оставляет желать лучшего (см. график). А о газопереработке на Сахалине, не говоря уже о Талакане и Ванкоре, вообще ничего не слышно.
