Замедление китайской экономики не состоялось. Рост ВВП Китая в этом году составит 10–11%, и с такой скоростью экономика Китая растет уже пятый год. Не нужно напоминать, сколь большое значение для мирового хозяйства имеют эти цифры. Именно этот выдающийся рост стал причиной разворачивающейся ныне борьбы за энергетические и другие сырьевые ресурсы мира. Но этим Китай не ограничился. На Западе предполагали, что за стремительной индустриализацией и внешней экспортной экспансией Китая последует затишье. Китай займется внутренними проблемами и перестанет диктовать Западу новые правила мировой игры. Но масштаб страны оказался столь велик, что, даже занявшись внутренним рынком, Китай будет оказывать едва ли не доминирующее влияние на мировое хозяйство. По сути, растущий внутрь Китай создает совершенно новую структурную ситуацию, которая заключается в том, что сегодня ни одна экономика мира не может рассчитывать на появление у себя сильных и крупных компаний, если не будет действовать на открытом рынке. С включением Китая в глобальную экономику глобализация стала абсолютной.
В прежние времена сравнимые друг с другом по численности населения государства Запада могли позволить себе стратегии выращивания сильных компаний на национальном рынке с последующей их экспансией вовне, потому что натуральные масштабы национальных рынков были в принципе сопоставимы. У США были преимущества, но не подавляющие. С Китаем это не так. Каждый сегмент его внутреннего рынка в потенциале сопоставим с аналогичным сегментом мирового рынка, а значит, у китайских компаний есть исключительный гандикап — работая у себя дома, они могут иметь заметный эффект экономии на масштабе, создавая эффективные предпосылки для конкуренции на рынке любой другой страны мира.
Для остальных стран, включенных в мировое хозяйство, это означает то, что, желая вырастить своих национальных лидеров, они должны быть сразу же ориентированы на присутствие на мировом рынке, иначе им никогда не переиграть китайцев в эффективности. Похоже, что это абсолютно новая для мира ситуация, причем ситуация, являющаяся настоящим вызовом для западных экономик. В том числе для российской.
Невступление в ВТО в надежде защититься таможенными барьерами, удерживание сверхнизких цен на газ и электроэнергию в расчете чуть повысить эффективность хозяйствования неэффективных предприятий — это меры из арсенала прошлого. Похоже, что новые решения лежат в совершенно иных областях.
Первое из них — глобальная экспансия наших компаний. Она уже происходит, причем интенсивно. В этом году Россия стала третьей среди развивающихся стран мира по объему внешних прямых инвестиций, вчетверо обойдя тот же Китай (правда, вчетверо же уступив и Гонконгу). Среди отраслей лидируют нефтегазовая, металлургическая и телекоммуникационная. Недавно о планах внешней экспансии заявил ВТБ. И все это, вопреки нашим привычным страхам, не ослабляет, а усиливает экономическое положение страны.
Собственно, не только крупные компании развиваются за счет внешней экспансии. Все эти годы те компании среднего бизнеса, которые чувствовали себя на рынке уверенно, так или иначе использовали в своих стратегиях внешние рынки. Из этого следует, что всем успешным российским компаниям требуется внешнеэкономическая политика страны нового качества, облегчающая им доступ в чужие экономики.
Второе решение — институциональная защита на внутреннем рынке. На прошлой неделе произошло сразу два скандала, связанных с экспортом в Россию. Речь идет о некачественном рисе и слишком низких ценах на Panasonic. Российские ведомства бросились защищать свободную конкуренцию, фактически ущемляя интересы российского капитала. Но в новых условиях сверхоткрытости возникает вопрос: а стоит ли так радеть за совершенство конкуренции? Не должны ли государственные российские институты больше заботиться, прямо и косвенно, о своих?
Из прежнего арсенала средств незыблемым остается лишь необходимость сильных национальных финансов. До тех пор пока у отечественного бизнеса нет возможности строить свои планы на десятилетие, думать не о точечном, а о сетевом росте, рассчитывать на успех в условиях абсолютной глобальности можно, но трудно.
