— Насколько последние договоренности с Белоруссией выгоды для России?
— Я не думал, что даже этого удастся добиться. В отношениях с Лукашенко мы обычно быстро шли на попятную. Хотя я отношусь к числу тех людей, которые никогда не считали Белоруссию партнерским государством, радикально относились к режиму Лукашенко и полагали, что необходимо прекращение финансовой поддержки этого странного человека. Поэтому я доволен. Дело даже не в том, что мы вернули себе часть экспортной пошлины и получили половину «Белтрансгаза», а в том, что мы избавились от иллюзий в отношениях с этим режимом. Нам уже давно надо было понять, что не было никакого вменяемого аргумента, в соответствии с которым мы должны финансировать белорусский нефтегазовый офшор, кроме метафизической категории «братский народ». С другой стороны, мне кажется, что мы все же не продавили Лукашенко до конца и соглашения по нефти и газу все же оказались гуманными по отношению к нему. Видимо, сейчас у нас на носу выборы, до Лукашенко никому нет дела и нас если что и заботит, так это безопасность углеводородного транзита.
— Может быть, российские власти пошли на сравнительно мягкие для режима Лукашенко условия, поскольку их устраивало его сохранение?
— Как я уже сказал, это отчасти связано с «синдромом выборов» — перед ними никто не хочет делать резких телодвижений: как бы чего не произошло. Но, на мой взгляд, это ошибка. Если уж мы заняли жесткую позицию, стоило идти до конца. Ясно, что белорусская экономика полной ликвидации преференций не потянула бы, да и как она может это потянуть, если по некоторым товарам едва ли не сто процентов рынка — это поставки в Россию? У нас существует порочный миф, что если экономика Белоруссии развалится, то к власти придет какой-нибудь еще более ужасный «оранжевый», и все станет для нас совсем плохо. Но это идеология слабой страны. С Лукашенко нам точно никогда единого государства не построить. Он в отношении нас всегда занимался разводками: Китаем пугал, Европой пугал… Заявлял даже, что, мол, если не дадите нам газ, будем возить его из Венесуэлы — видимо, Лукашенко не знает, что через океан газ перевозят в сжиженном виде.
— Почему же тогда мы так долго тянули с Лукашенко?
— Вначале Путин действовал в русле старой политики, основывавшейся на мифе о братской Белоруссии, да еще якобы с эффективной экономикой. Тот миф активно культивировали многие российские политики, особенно губернаторский корпус. Путин быстро понял реальную политическую сущность Лукашенко — однако возникли более актуальные вопросы типа Украины.
— А насколько для нас значимы преференции белорусов в сферах, не связанных с ТЭК? Например, часто говорится о льготной плате за аренду военных баз.
— Режим Лукашенко получает за эти небольшие по площади базы деньги, вполне соответствующие стоимости местной земли. При этом культивируются очередные сказки о том, что Белоруссия — некая буферная зона для нас по отношению к Европе. Ну и что это за буферная зона? У нас с Европой война, что ли? Мы тут опять же пребываем в плену собственных мифов и никак не хотим понять, что лидер этого государства уже давно никакой нам не союзник и преследует только свою личную выгоду.
