Активная дискуссия о том, что необходимо решить проблему утилизации попутного нефтяного газа (ПНГ), тянется уже лет десять. Долгое время она велась только в отраслевой прессе да на борту самолетов, пролетающих над подсвеченной факелами Западной Сибирью, пока не удостоилась упоминания в очередном послании президента Федеральному собранию. На прошлой неделе эта проблема стала отдельной темой заседания правительства РФ, в ходе которого президент снова подверг критике чиновников и менеджеров госкомпаний за неэффективное использование природных ресурсов и недостаточную их переработку. После этого отдельные ведомства начали рапортовать о планах по выполнению поручений начальства: Минприроды заявило, что уже через четыре года в России будет с пользой перерабатываться 95% попутного газа, а Ростехнадзор на днях пообещал уже в этом году начать проверки нефтяников на предмет сжигания газа.
Ситуация действительно плачевная: Россия добилась сомнительного лидерства по объемам сжигаемого ПНГ, в прошлом году перехватив пальму первенства у Нигерии (см. график 1). Так в чем же дело, почему нам приходится сравнивать себя уже не с США и Канадой, а с африканскими странами и почему власти заинтересовались этой проблемой только сейчас?
Что за зверь такой
Попутный нефтяной газ представляет собой смесь летучих углеводородов, растворенную в нефти и выделяющуюся из нее, когда нефть извлекают из недр на поверхность. ПНГ состоит из метана, разбавленного так называемыми жирными фракциями (пропан, бутан и т. д.), поэтому его можно сжигать как обычный природный газ, тем более что теплотворная способность с повышением «жирности» газа только растет. Однако тот же пропан-бутан является ценным нефтехимическим сырьем, поэтому вместо сжигания попутного газа куда эффективнее было бы его перерабатывать.
Переработка двустадийна — сначала ПНГ разделяют на сухой газ, состоящий из метана и этана, и все прочие легкие углеводороды (так называемая широкая фракция легких углеводородов — ШФЛУ). Этот процесс осуществляется на газоперерабатывающих заводах (ГПЗ). Сухой газ по сути является обычным природным газом, соответствующим образом транспортируется и используется. Заметим, что сухой газ по объему составляет более 80% ПНГ. На втором этапе ШФЛУ разделяют на отдельные компоненты на установках фракционирования. Все эти установки принадлежат нефтехимическим компаниям. На выходе установок фракционирования получается пропан-бутан (примерно 75% от объема ШФЛУ), газовый бензин (примерно 15% от объема ШФЛУ), изопентан, изобутан и другие соединения. Пропан-бутан и газовый бензин — ключевые продукты дальнейшего нефтехимического синтеза. Кроме того, пропан-бутан является и конечным потребительским продуктом, используемым, например, в виде автомобильного топлива.
В 1990-е годы вопрос утилизации ПНГ из плоскости «народнохозяйственной эффективности» перешел в экономическое русло. Из-за падения добычи на крупных, но истощенных месторождениях и отсутствия сети для сбора попутного газа с удаленных промыслов мощности сибирских ГПЗ оказались избыточными. Часть из них была законсервирована. Решать проблемы газопереработки вместо «Газпрома», который занимался этим в советское время, должен был созданный в 1995 году на базе сибирских ГПЗ «Сибур». Однако его деятельность оказалась глубоко убыточной, поскольку правительство, желая спасти нефтехимию от коллапса, регулировало отпускные цены на ШФЛУ (то есть на основную продукцию газопереработчиков), но при этом отпустило цены на попутный газ (то есть на основное сырье, закупаемое ГПЗ), которые нефтяники повышали вслед за инфляцией.
Так продолжалось до тех пор, пока бразды правления в «Сибуре» не перешли к Якову Голдовскому, который был не просто собирателем активов, но и знатным лоббистом. Именно ему удалось пролоббировать решение о госрегулировании цен на попутный нефтяной газ и зафиксировать их на весьма низком уровне. Что помогло ему больше — риторика при навязывании общественности идеи о том, что ПНГ является отходом нефтедобычи, или связи в «Газпроме», на деньги которого и происходило превращение «Сибура» в нефтегазохимический холдинг, — неизвестно. Но вот итог его бурной деятельности хорошо известен, и мы не будем его пересказывать.
В общем, решение проблемы с попутным нефтяным газом переложили на плечи нефтяников. Которые от этой миссии стали открещиваться. В этой патовой ситуации отрасль находится и по сей день. А факелы на месторождениях продолжают гореть…
Мы его теряем
Сколько ПНГ сгорает сейчас, сказать нельзя, поскольку доподлинно неизвестно, сколько его вообще добывается. По данным Минпромэнерго, на факельных установках сгорает 14,9 млрд кубических метров попутного газа (добывается 44 млрд, перерабатывается 20 млрд). Российское газовое общество считает, что попутного газа сжигается до 20 млрд кубометров (эти цифры прозвучали и в послании президента), то есть в факел идет все, что не поступает на ГПЗ.
Чем плох такой способ утилизации никому не нужного в России попутного газа?
Во-первых, это выбросы загрязняющих веществ в атмосферу. Их объем оценивается от 322 тыс. до 400 тыс. тонн в год, что составляет 12–15% всего годового объема выбросов в России.
Во-вторых, это упущенная выгода. Одна тысяча кубометров попутного газа по теплотворной способности соответствует 1,07 тонны нефтяного эквивалента. Если бы сожженные на факелах 20 млрд кубических метров газа были использованы как топливо, они сэкономили бы 21 млн тонн нефти, продав которую на экспорт по 70 долларов за баррель, мы могли бы заработать 10,5 млрд долларов. Десять миллиардов долларов в год — такова оценка косвенных потерь от сжигания ПНГ. Эту сумму можно было бы увеличить еще, если заняться оценкой упущенной выгоды от «непоступивших» на химическую переработку объемов ПНГ. Но мы не будем этого делать, потому что картина предельно ясна.
Цены имени Голдовского
Так почему же попутный газ продолжает гореть в факелах? Обычно ссылаются на отсутствие законодательной базы, стимулирующей его переработку. На самом деле, законодательная база есть, однако из-за несогласованных действий разных ведомств и большой размытости объекта действия она ничего не стимулирует. Более того, можно утверждать, что до недавнего времени она «стимулировала» максимальное сжигание ПНГ нефтяными компаниями.
Чтобы побудить недропользователей утилизировать ПНГ, ставка НДПИ на него в 2001 году была обнулена. При этом штрафы за сжигание были фактически нулевыми, а цены на ПНГ при его продаже на переработку зарегулированы. При таком раскладе логика нефтяных компаний была проста и понятна. Платить НДПИ не надо, штрафов нет, продать газ с выгодой затруднительно, в результате все, что сверх собственных нужд, — гори оно синим пламенем! С 2000-го по 2005 год объем сжигания ПНГ, по официальным данным, вырос с 6,6 млрд до 14,9 млрд кубических метров, то есть в 2,2 раза (нефтедобыча в России увеличилась только в 1,5 раза).
Приказом Минэкономразвития от 2001 года единая прежде цена была заменена коридором от 275 до 350 рублей без НДС за тысячу кубометров. Через год коридор цен был заменен максимумом, который в зависимости от «жирности» ПНГ составляет от 73 до 442 рублей без НДС за тысячу кубических метров. С тех пор закупочные цены не повышались — в начале этого года Федеральная служба по тарифам предлагала поднять их до 1017 рублей за тысячу кубометров, однако решение принято не было. Получается, что для нефтяников наибольшая цена ПНГ, по которой они могут продать газ, составляет в нефтяном эквиваленте 2,3 доллара за баррель. Такие цены приемлемы, только если продавать газ самому себе для дальнейшей переработки (что и делают «ЛУКойл» и «Сургутнефтегаз», в свое время выкупившие у «Сибура» ближайшие к их месторождениям ГПЗ). В условиях рыночной экономики эти расценки выглядят, мягко говоря, странно.
Судите сами. Тысяча кубометров ПНГ по госрегулируемым ценам стоит не более 17 долларов. При этом стоимость только двух ключевых продуктов его начальной переработки (природный газ и пропан-бутан) составляет более 85 долларов. О финансовой эффективности бизнеса «Сибура», которому принадлежит большинство ГПЗ и установок фракционирования, на основании этих цифр можно судить довольно точно.
Но если в одном месте густо, в другом — пусто. Пусто в кармане нефтяников.
Игра в одни ворота
Для повышения объемов утилизации ПНГ необходимы инвестиции в создание мощностей по его сбору с месторождений (целой трубопроводной системы) и транспортировке до ГПЗ. Вот этой-то системы и нет. Но если задаться целью погасить факелы, строить ее нужно.
Логичнее всего, чтобы это стало делом нефтяных компаний, которые попутный газ и продуцируют, да и без ПНГ занимаются прокладкой системы трубопроводов на месторождениях (исключая магистральные). Однако при нынешних ценах продажа ПНГ для них если и не убыточна, то весомых доходов точно не приносит. Если сюда добавить и расходы на строительство газопроводов, тогда убытки будут точно, причем весьма ощутимые.
Соответственно, для того, чтобы вся цепочка переработки ПНГ работала в рамках рыночной экономики, все ее участники должны быть мотивированы к инвестированию средств в эти проекты — и кнутом, и пряником. Нефтяные компании должны быть экономически заинтересованы в строительстве газосборных сетей, газопереработчики — в увеличении мощностей ГПЗ, а потребители продуктов переработки ПНГ — в решении проблем с их транспортировкой и сбытом и в создании дополнительных мощностей по выпуску, например, нефтехимической продукции.
Вот кого не надо экономически стимулировать, так это «Сибур». Переработка «бросового» продукта нефтедобычи является основой его бизнеса, приносящего хороший доход (чистая прибыль компании в прошлом году составила почти 800 млн долларов). Но, получая попутный газ по бросовым ценам, нефтегазохимический холдинг лишен каких-либо стимулов к агрессивному поведению на внешних рынках, к активному инвестиционному развитию, реорганизации собственной структуры с отказом от непрофильных и малорентабельных производств. Да и зачем шевелиться, если деятельность основных производств «Сибура» будет прибыльной, даже при росте цен на ПНГ в 3–5 раз?
Проблемы газопереработки правительство предлагает решать силами нефтяников, хотя основные выгоды от этого получат «Газпром» и «Сибур»
В общем виде весь опыт мирового госрегулирования использования попутного газа может быть сведен к нескольким направлениям: ограничениям прав на нефтедобычу, штрафам за сжигание газа, предоставлению налоговых льгот добросовестным недропользователям и прямому участию государства в проектах по газопереработке. Ограничения прав на добычу возникают, если компания не выполняет утвержденные проектом нормы утилизации газа. В этом случае у нее, как правило, отзывают лицензию. Максимизация штрафов за сжигание ПНГ приводит к тому же, поскольку добывать нефть становится невыгодно. В разных странах применяются разные репрессивные меры в отношении нерадивых нефтяников. Так, в США запрещено сжигание более 3% добываемого газа, а в Норвегии его сжигание вообще запрещено — нефтяные компании обязаны закачивать неутилизованный ПНГ обратно в пласт (так называемая газлифтная схема нефтедобычи). В Казахстане с 2004 года тоже действует запрет на сжигание попутного газа, но при этом установлен переходный период для создания газоперерабатывающих мощностей.
Теперь нечто похожее хотят внедрить и у нас. Но позвольте. Почему же при решении проблемы сжигания ПНГ правительство в первую очередь озаботилось лишь репрессивными мерами против нефтяников? Почему же только кнут, почему о пряниках (то есть о повышении отпускных цен на ПНГ) решили не вспоминать?
Главный выгодоприобретатель
Напомним, что у «Газпрома» есть серьезная потребность в получении дополнительных объемов газа для выполнения экспортных контрактов. Потушить факелы на нефтяных месторождениях — значит наполнить газотранспортную систему «Газпрома» 15–20 млрд кубометров природного газа, полученными из ПНГ. Газовому монополисту эти объемы придутся ой как ко двору. В крайнем случае, они могут сгладить нарастающий дефицит газа на внутреннем рынке в течение ближайших трех-пяти лет. Тем более что приобретать эти объемы «Газпром» будет не у строптивого туркменского руководства, а у подконтрольной лояльной дочки, то есть у «Сибура». Сколько для «Газпрома» стоит сухой газ, производимый на ГПЗ «Сибура», неизвестно, зато известна закупочная цена для независимых производителей — 20–30 долларов за тысячу кубов. Напомним, что на внутреннем рынке потребителям по коммерческим ценам этот газ обходится уже в 80–90 долларов, а если его продать в Европу, то и все 290. Неплохая рентабельность.
Согласитесь, вполне можно было бы поделиться ей с теми, кто будет обеспечивать поставки, — с нефтяными компаниями. Ан нет. Хотя двух-трехкратное повышение закупочных цен на ПНГ не отразится катастрофически на здоровье «Сибура», однако интерес «Газпрома» к патронированию своей нефтехимической дочки в этом случае существенно снизится. По крайней мере, долг почти в миллиард долларов материнской компании «Сибур» будет выплачивать точно в два-три раза дольше.
Поэтому-то тушить факелы и приказано руками нефтяников.
Технология репрессий
В середине 2005 года были введены новые нормативы платежей за выбросы в атмосферный воздух. В пределах допустимых нормативов выбросов ставка увеличилась с 5 копеек до 50 рублей за тонну загрязняющего вещества, а при превышении нормативов — с 20 копеек до 250 рублей. Платежи за сжигание ПНГ стали экономически ощутимы, их резкий рост (в 1 тыс. раз) привел к тому, что добыча газа сначала снизилась (его сжигание стали утаивать), а затем нефтяные компании начали активнее его утилизировать (см. график 2).
Сейчас штрафы уже стали экономически чувствительными для нефтяных компаний. Но не смертельными. При заранее объявленном поэтапном увеличении штрафов до обременительного уровня на протяжении трех-четырех лет бизнес в нормальном режиме сможет спланировать и осуществить инвестиции в переработку ПНГ. Так, по крайней мере, считают в правительстве.
Тем не менее у нефтяников все еще остаются лазейки, чтобы не платить за сжигание попутного газа. Главная из них — не фиксировать это сжигание. Штрафы зависят от неких допустимых нормативов выбросов и допустимых лимитов выбросов. При этом половина месторождений устройствами замера сожженного газа не оборудована. Сейчас с этим предлагают бороться так: снимать месторождения со спутника и фиксировать все горящие факелы. На наш взгляд, проще и эффективнее заменить нормативную систему, имеющую большой коррупционный потенциал, на простой принцип: штраф за сжигание ПНГ на факеле, не обеспеченном достоверным приборным учетом, кратно превышает аналогичный штраф на оборудованной приборами учета факельной установке. Это сразу решит проблему «неучтенного» газа. А при достижении высокого (97%) уровня утилизации ПНГ по месторождению вполне возможно ввести снижение ставки НДПИ на добываемую нефть или льготы по налогу на прибыль при реализации продуктов переработки ПНГ.
В качестве еще одной меры, принуждающей к утилизации, предлагается восстановить ненулевой налог на добычу ПНГ. Не замечается очевидная бессмысленность этого предложения, ведь налог на добычу ПНГ платится в любом случае, сжигается ли газ на факелах или используется полезным образом. Если же он будет взиматься только на сжигаемые объемы ПНГ, то это уже по своей сути штраф или налог на сжигание. Брать одновременно налог на сжигание и штраф за сжигание — довольно экзотичная мера регулирования.
Впрочем, среди множества репрессивных мер нет-нет да и появляются стимулирующие. Министр МПР своим приказам поручил департаменту экономики и финансов дать предложения в Минфин «по экономическому стимулированию рационального использования ПНГ в части налоговых механизмов». Вариант льготы по налогу на прибыль уже предложен к обсуждению на правительственной комиссии по ТЭКу.
Либерализация по согласованию
Минприроды РФ провело в Ханты-Мансийске 18–19 июня специальное совещание, посвященное проблеме использования попутного нефтяного газа. Было заявлено о поэтапном увеличении штрафных санкций за сжигание попутного газа до 2011 года. Федеральной службе по тарифам предложено разработать и утвердить льготные тарифы на транспортировку сухого отбензиненного газа (хотя этот газ ничем не отличается от обычного природного). От Минпромэнерго требуется внесение изменений в законодательство, обязывающее компании оснастить факельные установки счетчиками для учета сжигаемого попутного газа. Для расшивки узких мест в реализации продуктов переработки ПНГ министр природных ресурсов РФ Юрий Трутнев обязался провести переговоры с ОАО «Газпром» и РАО «ЕЭС России» о либерализации доступа продуктов переработки ПНГ в распределительные газовые и электрические сети. Речь, очевидно, идет о сухом газе, сбыт которого сейчас единолично контролирует «Газпром».
Про вторую, куда более важную, «нефтехимическую» составляющую вспомнили только во время недавнего заседания правительства, когда было сказано, что попутный газ нужно не только собирать, но и перерабатывать во что-то полезное. К примеру, позиции России сильны в части производства тех же синтетических каучуков. Однако любой инвестор, желающий заняться этим бизнесом, вскоре обнаружит, что в России только пять полноценных установок по глубокой переработке ШФЛУ (а именно там по большей части производятся каучуковые мономеры), и четыре из них принадлежат «Сибуру». На них же «Сибур», кстати говоря, получает и сжиженные газы, ресурсы которых он толком не может использовать, потому что потребности его предприятий существенно меньше. Избыток продается с приличной маржей на экспорт либо сжигается в конфорках бытовых потребителей или в двигателях автомобилей. Если попутного газа будет перерабатываться в полтора раза больше, то все дополнительные объемы скорее всего отправятся в том же направлении, а не на развитие нефтехимии. Иными словами, расширение узких мест газопереработки — это необходимое, но отнюдь не достаточное условие развития нефтехимии. Сырья для нее и сейчас более чем достаточно. Проблема в способности произвести из него нефтехимическую продукцию и выйти с ней на мировой рынок. Если этого не в состоянии сделать «Сибур», это должны делать другие компании, в том числе западные. А для них работа в России в нынешних условиях засилья монополий малопривлекательна.
Симптоматично, что слова о либерализации рынков продуктов переработки ПНГ соседствуют с предложениями окончательно лишить недропользователей возможности выбирать, как использовать этот ресурс. На стадии проектирования разработки и обустройства месторождений углеводородов предлагается согласовывать сроки и способы утилизации попутного газа. Основной контрольной точкой выбран четвертый год с момента ввода в промышленную эксплуатацию нефтяного месторождения. В этот год объем использования должен составлять не менее 95% от объема ресурсов попутного газа. Чем в российских условиях оборачивается необходимость согласования проектов с чиновниками, тоже хорошо известно: не исключено, что нефтяникам будут диктовать не только, как утилизировать попутный газ, но и кому и по какой цене его продавать.
Спасение утопающих — дело рук самих утопающих
Что остается делать нефтяникам? Можно построить газосборные сети и продавать газ по низким закупочным ценам, мирясь с убытками. А можно попытаться сыграть по-крупному. То есть не ограничиться постройкой сетевых газопроводов, но создать у себя полный цикл переработки ПНГ, включая ГПЗ, установки фракционирования и пиролизные печи. Расходы будут кратно больше, зато конечную продукцию можно будет продавать по рыночным, а не регулируемым ценам, а значит, работать с прибылью, а не в убыток. И похоже, нефтяники пойдут именно по этому пути. «ЛУКойл», ТНК-ВР и «Роснефть» уже объявили о ПНГ-инвестпроектах на 0,5 млрд, 1,3 млрд и 1,8 млрд долларов соответственно. Если к ним присоединятся и остальные нефтяники, то уже через несколько лет «Сибур» останется без сырья. Последний, видимо понимая это, поспешил подстраховаться. В ноябре прошлого года «Сибур» создал газоперерабатывающее СП с ТНК-ВР. Это значит, что большая игра за ПНГ началась.
