Из шкафа, с любовью

Галина Юзефович
15 октября 2007, 00:00

Прочитав первые двадцать страниц романа англичанки Дианы Сеттерфилд, читатель имеет право задаться вопросом: а не погорячились ли издатели, выпустив книгу литературной дебютантки немыслимым по нынешним временам тиражом 60 000 экземпляров? Однако уже следующие двадцать страниц рассеют сомнения без остатка: «Тринадцатая сказка» — беспроигрышный бестселлер, ковровым бомбометанием накрывающий сразу несколько читательских аудиторий.

Первыми под чары этого странного романа попадут взращенные на Джейн Остин и сестрах Бронте любительницы неторопливой английской прозы. Именно им адресован собственно сюжет — запутанный и увлекательный. Букинистка Маргарет Ли неожиданно получает письмо от Виды Винтер — величайшей и самой загадочной из современных писательниц. На протяжении многих лет госпоже Винтер удавалось водить за нос биографов и папарацци, не сообщая о собственном прошлом ни одного достоверного факта. Однако теперь романистка чувствует приближение смерти и жаждет рассказать наконец правду о себе и своей семье. Для этого ей и понадобилась мисс Ли — именно этой бесцветной и дотошной старой деве предстоит выслушать жуткую повесть о насилии, инцесте, предательстве, любви и привидениях. Но организуя публичную выемку скелетов из своего гардероба, Вида Винтер не подозревает, что в шкафу ее биографа хранится собственный скелет...

Фабула «Тринадцатой сказки» выстроена мастерски. Но то, что скрывается за мрачноватым викторианским фасадом, превосходит все ожидания: сквозь хитросплетения человеческих судеб в романе Сеттерфилд проступают взаимоотношения... книг. Сплетаясь в темные клубки и отражаясь друг в друге, великие романы XIX — начала ХХ веков ведут на страницах «Тринадцатой сказки» обособленное существование — они то всплывают на поверхность, подкидывая читателю ключи к сюжету (зачастую обманные), то уходят на дно, растворяясь в скрытых и явных аллюзиях и параллелях. И хотя от той глубины, которую подобные литературные игры сообщают книге Сеттерфилд, веет легкой жутью, восхищение она вызывает нешуточное.