На вопрос «Почему вы решили устроить выставку Дани Акулина?» Емельян Захаров, один из совладельцев галереи «Триумф», ответил просто:
— Потому что нас интересуют художники с перспективой мировой славы и вселенского роста.
Это вторая выставка немецкого художника Дани Акулина в России, вторая в этом году — первая состоялась в мае в залах Московского центра современного искусства на Неглинной, 14, и устроил ее Георгий Никич.
Неглинная, 14 — условно новая площадка, которая обещает стать одной из самых значительных в Москве. Никич — один из главных столичных кураторов, консультант художественных и маркетинговых проектов. Его трудно с кем-либо сравнивать — он стоит несколько особняком, делая вроде бы исключительно то, что хочется, без оглядки на коммерческую конъюнктуру. Тем не менее все его проекты отчего-то на удивление успешны. Никич известен своим интересом к молодым художникам из провинции, ради их продвижения он с середины девяностых занимался Форумом художественных инициатив, выставки которого проходили в Новом Манеже. Но история с эксклюзивной выставкой никому не известного молодого художника из Берлина в таком престижном месте многим критикам и искусствоведам показалась удивительной.
На самом деле Никич всерьез озабочен судьбой современного изобразительного искусства в России — по его мнению, «засилье гламура и прикола» определяет ситуацию в художественной жизни страны со всей вытекающей из этого безысходностью. В лице Дани Акулина он, по собственным утверждениям, обрел наконец воплощение чистого искусства, не обремененного модными глупостями.
Главная проблема современного художника, помимо сугубо творческих, — определиться с тем, какая галерея будет представлять его интересы в той или иной стране. После выставки на Неглинной Даня Акулин мог выбирать любую галерею. Он выбрал «Триумф», в коридорах которого висят подлинники Рубенса, Рембрандта, Ван Гога, а мебель там антикварная. Все те, с кем ставят себя в одну обойму владельцы «Триумфа», уже обосновались на «Винзаводе»; но там нет изысканного паркета, который, по всей видимости, должен служить адекватным антуражем для работ Дани Акулина.
Даня Акулин в этом году окончил аспирантуру в UDK (Берлинский университет искусств), где учился у Георга Базелица (картина которого висела над креслом Шрёдера в бытность того канцлером Германии). Когда Базелиц однажды представил несколько своих любимых учеников Шрёдеру и тот, потрепав каждого по плечу, спросил, может ли он чем-либо им помочь, Даня простодушно попросил вид на жительство.
Когда-то он приехал в Германию, имея за плечами двухгодичный курс немецкого языка, двухгодичный курс в «Мухе» и ряд работ «для души», выполненных гуашью. Их он делал по вечерам в мастерской своего отца, видного деятеля секции монументального искусства ЛОСХа, автора керамических панно (в основном с изображением Ленина), украшавших торцы зданий северной столицы. Этой мастерской уже давно нет, отец Дани уже давно больше не художник, а в Петербурге Даню научили немецкому так, что на собеседовании в UDK он вынужден был отвечать на вопросы письменно, поскольку его ленинградского немецкого никто не понимал; словом, путь в немецкие художники оказался нелегким.
После того как Даню все-таки приняли учиться, ему приходилось за гроши мыть посуду, разносить почту, таскать стиральные машины на пятый этаж без лифта. Потом он более или менее научился говорить по-немецки, и ему стали перепадать кое-какие заказы в сфере дизайна и графики…
А за день до отъезда в Москву на выставку к нему в мастерскую приезжали сотрудники американского издательства, решившего сделать книжку про все самое модное в Берлине. В этом десанте кроме фотографов были повар, готовивший еду, штук восемь манекенщиц, которые должны были изображать Даниных подружек, стилисты-парикмахеры и так далее. Фотосессия продолжалась восемь часов. Из Даниной мастерской в Кройцберге, перед которой выложен кирпичиками след Стены, все отправились в место, где потолки повыше. Накануне Даня отвечал на издательскую анкету. Там он рассказывал, что живет на своей Бернауэр-штрассе, потому что неподалеку обычно бывает множество выставок. На самом деле, скорее всего, потому, что жилье это обходится недорого; а еще потому, что на ближнем углу держат ночной магазин арабы, учившиеся в «Патрисе Лумумбе», говорящие по-русски и всегда готовые открыть кредит; а еще потому, что в кафе на другом углу можно добыть пару бутылок виски по оптовой цене для продолжения вечеринки дома.
Словом, хотя за ответы на издательские вопросы Акулину и платили тысячу евро, понятно, что в финансовый премиум-класс мировой живописи он пока не переместился. Но понятно и то, что «глория мунди» его уже догнала. И, прав Емельян Захаров, с перспективой у него все в порядке.
