Только что мастер зомби-кинематографа Джордж Ромеро снял «Дневники мертвецов» — фильм о видеокамере как об инструменте истребления легкомысленного человечества. Французский клипмейкер и режиссер («Вечное сияние негасимого разума», «Наука сна»), лауреат «Оскара» Мишель Гондри посмотрел на видеокамеру иначе. Для него это — волшебная палочка, способная возродить умирающий кинематограф, не больше и не меньше. Свидетельства тому — в фильме «Перемотка», выходящем на российские экраны на этой неделе.
Хотите увидеть «Робокопа» длиной всего 20 минут, снятого двумя придурками-дилетантами на любительскую видеокамеру за пару часов? Если даже не хотите, желающие найдутся — об этом с удивлением узнали Джерри и Майк, клерки из видеопроката, своими силами воссоздавшие по памяти золотой фонд мирового кинематографа. Узнали — и на следующее утро проснулись знаменитыми. В «Перемотку», балансирующую на грани между синефильской изысканной шуткой и грубым hand-made абсурдом, режиссер Мишель Гондри явно заложил автобиографический подтекст. Ведь сам он тоже когда-то нарезал видеоклипы из картона и клеил декорации из цветной бумаги: в этом качестве он сделал карьеру исландской музыкальной экстремистке Бьорк, успел поработать с Daft Punk и The White Stripes, а также со звездами для аудитории постарше — Кайли Миноуг и самими The Rolling Stones. Но Гондри влекли не деньги и слава, а кинематограф. Сегодня он — автор четырех фильмов и лауреат «Оскара», участник Берлинале и Канн.
Как в такой ситуации не дать себе засохнуть, сохранив былой задор? Рецепт — на экране: хулиганить напропалую и плевать на критиков с высокой колокольни, изобретая один велосипед за другим. Жорж Мельес же обходился без критики — и ничего. Гондри явно числит себя учеником гения-соотечественника, придумавшего три четверти спецэффектов мирового кино в промежутке между 1896-м и 1913 годом. За это время бывший фокусник изготовил порядка пяти с половиной сотен фильмов. Пользуясь технологией Джерри и Майка «sweden» (непереводимая игра слов: название страны превращено в наукообразное причастие — «ошведенное» кино), вечнозеленый Гондри к своим 45 годам мог бы родить заново не меньше шедевров. Он, впрочем, уже будучи виртуозом короткометражного музыкального формата, предпочел одну полнометражную «Перемотку».
Бывают фильмы, о которых начинают кричать сразу после запуска съемок — и кричат вплоть до премьеры, сопровождаемой масштабной рекламной кампанией и переполохом в прессе. Никто никогда не скажет заранее, какой будет их дальнейшая судьба: с треском провалиться, с грохотом собрать гигантскую сумму, войти в историю или быть забытыми навсегда. Бывают и фильмы иного рода: о них помалкивают и выпускают втихаря, на них никому не удается обогатиться — зато потом они навсегда прочно входят в репертуар видеопрокатов и ночных телеканалов, понемногу приобретая мифический ореол «культовых» и наращивая аудиторию из года в год, из десятилетия в десятилетие. «Перемотка» — из второй категории.
Формально есть тысяча поводов придраться к этому программно несовершенному, будто сделанному на коленке фильму. И откровенно клоунская, совсем не актерская игра Джека Блэка (комика) и Моса Дэфа (рэпера), рядом с которыми ветераны Голливуда Дэнни Гловер и Миа Фэрроу кажутся мхатовскими стариками, случайно заглянувшими на глупый студенческий капустник. И пустяшный сюжет: якобы после аварии на электростанции Джерри (Блэк) получил мощный магнитный заряд и стер записи на всех видеокассетах, что заставило приятелей снимать кино своими силами. В финале они так истово уверуют в свой творческий потенциал, что попробуют спасти старенький домик, где расположен видеопрокат, сняв первый полнометражный фильм уже по собственному сценарию. Этим фильмом окажется биография когда-то проживавшего в стенах здания Фэтса Уоллера — который был, конечно, гениальным пианистом золотой эпохи американского джаза, но вот здесь он — явно пятое колесо в телеге (понятно, автор очень любит музыку — ну и что?).
Однако об интриге Гондри перестал заботиться с тех пор, как расстался с былым соавтором-сценаристом Чарли Кауфманом. Кино его интересует лишь как опытная площадка для испытания бесконечных самопальных изобретений, позволяющих повторить и переплюнуть хрестоматийную классику видеосалонов — «Люди в черном», «Час пик», «Кинг-Конг», «Властелин колец»… Число участников — от двух до пяти. Подручные материалы явно найдены на помойке и по-быстрому приспособлены для высокохудожественных целей. И тут Гондри нет равных. Он, пожалуй, единственный сознательный кустарь современного кино. Потому ему, как вундеркинду, прощаешь любой грех. Не будешь же ругать первоклашку, только что собравшего из подручных деталей двигатель внутреннего сгорания, за то, что он написал слово «кенимотогроф» с четырьмя ошибками?
Если и есть в этом постпостпостмодернистском перформансе подлинное чувство, то это — ностальгия. По непрожитому американскому детству, по канувшему в небытие образцовому джазу, по беззаботному развлекательному кино 1980-х. По исчезнувшим видеокассетам, наконец (Джерри и Майк понятия не имеют, что такое DVD). Россия, пережившая в 1990-х мощный бум нелицензионного видео, благодаря которому в рекордные сроки многие из нас освоили весь массив мирового кинематографа, разделит ностальгию Гондри. И правда, куда все катится?! Только что все мы смотрели фильмы, записанные на пленку, а вот они истончились до серебристых дисков, а вот и вовсе исчезают в компьютерных дебрях, обратившись в невидимые мегабайты…
Существует ли способ вернуть былое? Гондри утешает: конечно, существует. Камеру в руки — и вперед.
