Эта троица, Владимир Познер, Иван Ургант и защитник лесов и прерий Брайан Кан из Монтаны, прямо скажем, производит странное впечатление. Загорелый бонвиван Познер, которому никак не дашь его семьдесят четыре, напоминающий одновременно буддийского монаха и Михаила Горбачева в его лучшие годы. Иван Ургант Реклама-чудодейственных-бифидокультур, воплощенная «золотая Москва», светский персонаж с сумрачным лицом и не всегда легкими для усвоения шуточками. Обветренный седовласый бородач Брайан Канн Мы-из-Монтаны: ковбойский галстук-шнурок с круглым зажимом подчеркивает самоидентификацию; на наши деньги это что-то вроде косоворотки.
Во время пресс-завтрака в ресторане, принадлежащем братьям Познер и названном в честь их матери-француженки, Познер, Кан и Ургант сидят во главе стола и смотрят на собравшихся с легким недоумением, переходящим в снисходительное сочувствие. Познер и Кан будто никак не могут взять в толк, что здесь делают все эти люди, когда на свете столько прекрасных мест. Ургант выглядит заторможенным и, кажется, не совсем понимает, что здесь делает он сам. Собрание происходит по случаю выхода книги «Одноэтажная Америка» — вдогонку документальному телефильму, который уже пару месяцев идет по Первому каналу.
По словам Познера, идея этого своеобразного роуд-муви возникла у него много лет назад — сразу после того, как он прочел одноименную книгу Ильфа и Петрова. Ильф и Петров путешествовали по Штатам в 1935 году в компании американца мистера Адамса и его жены. По новейшему замыслу следовало повторить не только маршрут — из Нью-Йорка через Детройт и Чикаго на юго-запад, в индейскую резервацию в Гэллапе, далее Санта-Фе, столица штата Нью-Мексико, где находится едва ли не самое старое здание в Северной Америке, построенное, что характерно, испанцами, потом Лас-Вегас, который во времена Ильфа и Петрова еще не был игорным мегаполисом («Наконец впереди появились огоньки Лас-Вегаса»), далее Сан-Франциско, Лос-Анджелес, потом крутой поворот на восток, в Луизиану и Теннесси, и оттуда в столицу, Вашингтон, округ Колумбия, — но и примерный состав участников. Познер решил играть роль Ильфа, на Петрова пригласил Урганта, а Брайан из Монтаны стал их мистером Адамсом.
На этом аналогии заканчиваются — понятно, что холеный профи Познер настолько же далек от грустного одессита Ильи Ильфа-Файнзильберга, как и «золотой мальчик» Ургант, имя которого стоит на обложке книги, где им не написано ни единого слова (он выступил невербально, ограничившись фотографиями), от Евгения Петрова-Катаева, первым литературным произведением которого был «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины». Ильф и Петров, будучи к 1935 году хорошо известными авторами, причем не только в Советском Союзе (их хвалил Набоков, их активно переводили на европейские языки; так, «Одноэтажная Америка» вышла в Штатах едва ли не раньше, чем в России, и американское издание называлось “Little Golden America” по аналогии с весьма популярным, отлично продававшимся «Золотым теленком»), несмотря на ощутимую поддержку по дипломатической линии и по частным каналам, ехали в большой степени на свой страх и риск. Многим памятно начало книги, когда соавторы сидят в Нью-Йорке и лихорадочно ищут попутчика, а он все не находится; сделать это следует как можно быстрее, потому что средства на путешествие тают под электрическим солнцем Манхэттена и через некоторое время уже даже не на что будет купить машину — «фордик» экономкласса. В состав познеровской экспедиции входило два «фордовских» джипа и мини-вэн, предоставленные компанией, двенадцать человек, включая нескольких операторов, продюсеров и водителей, их спонсировали крупнейшие корпорации вроде сети «Макдоналдс»; ясно, что если в случае Ильфа и Петрова это в большой степени прекрасная авантюра, то современная история — телевидение aka большой бизнес.
Собственно, и свежеопубликованная книга является скорее комментарием к телефильму, нежели полноценным литературным произведением в жанре путевых заметок. Особенно это касается записок самого Познера: с должным пафосом и энтузиазмом отработав в качестве идеолога и соведущего, в книге он скорее рассказывает историю телепроекта, вываливает на читателя забавные сценки и развивает кое-какие мнения, не в полной мере отраженные в фильме. Так что в итоге часть Брайана Кана из Монтаны читается с преимущественным интересом.
О Познере русская публика наслышана весьма, хотя эти сведения местами и грешат некоторой мифологической упрощенностью; так, хорошо известно, что именно Познер вел пресловутый телемост «Ленинград—Бостон: женщины говорят с женщинами», на котором прозвучала знаменитая фраза «В СССР секса нет». Менее распространенным дополнением является то, что имелся конец фразы — «…на телевидении», потонувший во взрыве смеха; таким образом, высказывание было чистой правдой. Также утверждают, что отец Познера работал не только на кинокомпанию «Метро-Голдвин-Майер», но и на советскую разведку; по позднейшему комментарию сына, из расшифровок радиоперехватов ЦРУ это явствует с полной очевидностью; подпольная кличка Познера-старшего звучала как Каллистрат. А в начале шестидесятых уже Познер-младший служил в агентстве печати «Новости», которое имело целью «распространение за рубежом правдивой информации о СССР» и, понятное дело, работало в тесной связке с Комитетом госбезопасности. Несмотря на это отношения Владимира Владимировича Познера с советской системой, или, вернее, отношение к советской системе, было далеко от идиллического. После Московского фестиваля молодежи и студентов 1957 года Познер настолько горячо рвался обратно в Штаты, где он провел золотые годы детства и ранней юности, что отец пригрозил инициировать его арест. Вообще, многое из того, что говорено и написано как самим Познером, так и о нем, находится, если так можно выразиться, по обе стороны этической ватерлинии, иными словами, несет на себе такую отчетливую печать двусмысленности, что определение «гражданин мира», несомненно адекватное по отношению к нему, начинает отзванивать характеристикой «международный авантюрист». Одно можно сказать с большой степенью вероятности: Познер одинаково хорошо способен адаптироваться как к современной Америке, так и к современным московским реалиям «суверенной демократии».
Брайан Кан из Монтаны — дремучего скалисто-лесного штата — фигура, судя по всему, гораздо более последовательная, хоть и менее заметная. Сын американского коммуниста из «голливудской десятки», осужденного во время разгула маккартизма, юрист по образованию. Немного пишет, время от времени снимает документальные фильмы, ведет радиопрограмму, занимается охраной окружающей среды — Jack of all trades, то есть и швец, и жнец, и на дуде игрец, по определению Познера. По убеждениям скорее социал-демократ; в заметках постоянно возникают темы бесплатного государственного медицинского страхования, быта мигрантов, борьбы индейцев за свои права — и здесь именно Кан коррелирует с Ильфом и Петровым; так, глава Познера об индейцах называется «И все-таки война проиграна» и, к сожалению, кажется более правдоподобной, но прекраснодушием никак не отличается. В Пеории Кан плачет у памятника молодому Аврааму Линкольну, а на пресс-завтраке в Москве было забавно наблюдать, как Брайан агитирует за Барака Обаму, ведь именно такие седобородые добряки со шнурками вместо галстуков где-нибудь в Миссисипи обычно вывешивают на четвертое июля конфедератский флаг. Тем не менее, в отличие от России, в Америке сочетание демократических убеждений с искренней любовью к своей стране и «природным патриотизмом» в обыденном сознании вовсе не выглядит оксюмороном — и попробуйте утверждать, что это плохо.
Перемещаясь, как в том гимне, «from California to the New York island», или в данном случае наоборот, Брайан из Монтаны пристает с вопросами то к бою на газ-стейшн, то к соседям по столику в кафе; разговаривает с больными детьми в онкологическом центре, с вождем навахо или с мексиканцами-гастрабайтерами. В итоге складывается не самое благостное впечатление о «великой американской демократии»; более того, возникает ощущение, что расхождение между буквой конституции 1787 года и имеющейся реальностью сейчас ненамного меньше, чем во времена ее создания, и вовсе не в смысле обратно пропорциональном… Другое дело, что Америка необыкновенно, а порой и чудовищно разнообразна; действительно, нигде в «развитых странах» нет такой пропасти между богатством и нищетой, нет такого великолепия природы, такого разнообразия способов жизни — от полупервобытных, спивающихся в резервациях индейцев до обитателей Силиконовой долины… Нигде, кроме.
Американский менталитет с его независимостью, индивидуализмом и непременной критичностью по отношению к власти гораздо ближе к русскому, чем принято полагать. Путешествуя по этой щедрой на впечатления, просторной и очень романтичной стране, невозможно не влюбиться в нее, что видно и из «Одноэтажной Америки» убежденно советских людей Ильфа и Петрова, и из кино-теле-книжного проекта Познера—Кана—Урганта; не известно, какую мантру нужно постоянно повторять про себя, чтобы этого с тобой не случилось. Знаю по опыту.
Так что как ни относись к фигуре Владимира Познера, к «суверенной демократии» или к приращению НАТО, следует помнить, что на роль империи зла страну назначают те люди, с которыми ни нормальный американец, ни русский себя не отождествит. И в этом смысле — несомненно своевременный телефильм, и да, весьма нужная книга.
