В связи с грядущим председательством В. В. Путина в ЕР последовали одобрительные замечания, согласно которым перед нами существенное продвижение к принципу партийного правительства. Парламентская партия, выдвигающая своего лидера в премьеры, теперь будет нести не косвенную, как прежде, но совершенно прямую ответственность за результаты премьерского служения. Отчего повысится и прозрачность политического процесса, и качество служения. Тем самым сделан еще один шаг к плодотворному усвоению удачно работающих общецивилизационных образцов.
С тем легче было бы согласиться, будь больше ясности с механизмом ответственности. Которая неотделима от санкции. Само выражение «наступление ответственности» предполагает какое-то более или менее неприятное и при этом предсказуемое внешнее воздействие. Традиционно под такой ответственностью разумеется «судный день» выборов. Оценивая правительственную расправу, избиратели в зависимости от оценки продлевают правящей партии мандат на формирование кабинета или не продлевают.
Логически рассуждая, смысл речей о важной политической новации, произведенной будущим партийным председателем В. В. Путиным, сводится к тому, что таким образом регулярный судный день получает шансы сделаться само собой разумеющейся практикой. С этим логическим выводом, однако, плохо сопрягаются указания на грядущую долгосрочную полуторапартийность (особо решительные даже говорят про однопартийность).
Во-первых, полуторапартийность предполагает долгосрочное владение не контролирующим, но лишь блокирующим пакетом, когда для формирования кабинета партия с блокирующим пакетом все же вынуждена привлекать в коалицию то тех, то этих партнеров (отсюда и полуторность). При этом варианте хотя бы миноритарные партнеры делаются жертвами судного дня, отчего умилостивительное действие выборов как-то сохраняется. Правда, классическая полуторапартийная система закончилась тем, что в 1993 г. все заборы в Италии были украшены надписью «DC — ladri» и вместе с Первой Республикой ушла в небытие вся ее партийная система, включая и тех, которые ladri, но в конце концов сейчас не до того, чтобы заглядывать на 35 лет вперед.
Во-вторых, сама по себе устойчивая полуторапартийность не является нормой, но скорее игралищем уникальных исторических судеб. Задним числом легко объяснять, почему в Италии или ФРГ etc. христианские демократы оказались у власти весьма долгосрочными, но из конца 40-х считать такую конфигурацию гарантированной на десятки лет было бы мудрено. У нас же про то говорят как про дело решенное.
При фактической однопартийности, когда миноритарные думские партии не являются необходимыми для формирования правительства, отчего и пребывают в полном ничтожестве, вопрос о том, как будет практически выглядеть наступление ответственности, в самом деле сложен. Вероятно, именно по причине невозможности внятно ответить status quo и объявляется гарантированно долгосрочным.
То есть ответственность отныне имеет место, но в обозримом будущем ни за что не наступит. Притом что на правительство принято вешать ответственность (и это не какое-то специальное предписание Вашингтонского обкома, но свойство человеческой натуры) за все, в том числе и за обстоятельства неодолимой силы, даже и теоретически находящиеся вне его власти. Как такая тефлоновость будет достигнута, не объясняется. Разумеется, средство есть — держать в качестве дозволенно альтернативных только такие партии, за которые даже при чрезвычайном обострении страданий и чаяний народных чающий народ все равно не проголосует. Но в общем-то это игра довольно нервная, при ней в любой момент не исключено срывание резьбы, и вряд ли стоит дополнительно будить лихо громкими речами о прямой партийной ответственности. А если, не ровен час, прислушаются?
В принципе коллизию с накликанным судным днем можно повернуть и в сторону благожелательного объяснения. Сказавши «а», надо говорить «б», и накликав судный день, надо к нему готовиться. Если не способствуя, то, по крайней мере, не препятствуя возрастанию других партий, которым в случае неблагоприятно закончившегося судного дня можно будет передать бразды хотя и без радости, но и без особенного страха. Не обязательно даже за себя — за свою страну тоже.
Хотя на практике мы наблюдаем не совсем то (раскассирование СР в регионах трудно назвать способствованием росту, об иных партиях и говорить нечего), но нельзя a priori утверждать, что мысль о необходимости более правильного баланса между краткосрочными и долгосрочными выгодами до представителей власти в принципе недоходчива. Желание подстилать соломку — оно общечеловеческое.
Сложность в том, что развитие партийной системы сегодня надежно и намертво заблокировано идеальными законами о выборах и партиях. Как сами нормы, так и их применение таковы, что через них не то что шмель, а и орел не пролетит, буде на то не будет надлежащей санкции. При наличии же санкции пролетит и комар, но и цена этому комару будет соответствующая. Побочным следствием политкампании «Наша сила, наша воля, наша власть» оказалось согласие граждан с этим лозунгом и, соответственно, массовая убежденность в том, что никакая новая партия, зарегистрированная и допущенная до выборов, не может быть — в силу самого этого допуска — ничем другим, кроме как административным гомункулусом. Когда идеальный закон таков, что само по себе родиться не может ничего, факт рождения свидетельствует о внешнем вмешательстве. Хотя бы в форме отказа давить данную конкретную партию. Когда любая новая партия — безотносительно к ее подлинной природе — обречена выступать на арену с клеймом кремлевского изделия, рассчитывать на особое возрастание вряд ли приходится. Ресурс доверия к выпускаемым в обращение искусственным изделиям давно вычерпан.
Какой-то импульс к развитию партийной системы мог бы случиться лишь при полной отмене идеального законодательства и при полном раскассировании идеального ЦИКа, о чем вряд ли осмеливаются думать самые теплые оттепельщики. Но без этого необходимого условия совершенно непонятно, что предполагается делать при наступлении столь оптимистически сегодня призываемого судного дня.
