Практически в каждой городской семье, где есть дети, родители неоднократно задают себе вопросы: в какой школе учиться ребенку, правильный ли мы сделали выбор, не перевести ли нам сына/дочь в другую школу? Есть как минимум три периода особой актуальности этих вопросов: когда ребенок идет в первый класс, когда он оканчивает начальную школу и когда позади остаются девять классов.
Речь идет о горожанах, потому что живущим в селе выбирать не из чего — школа там одна, а если село большое, то сравнить две-три школы между собой труда не составит. Городским жителям выбирать гораздо сложнее: школ много, а оснований выбора, напротив, мало. Типовое родительское клише — хорошее знание иностранного языка и чтобы в вуз мог поступить — в сегодняшних реалиях не самое актуальное. И совсем уж тяжко жителям мегаполисов: в столице, например, более полутора тысяч школ, и разобраться в этом обилии неимоверно сложно — спросите тех, кто этим занимался.
Мы решили на примере элитных московских школ вычленить, быть может, самые простые, но реальные ориентиры для выбора учебного заведения.
Про понятия
Строго говоря, применять к школе термин «элитная» не совсем корректно. Этимологически (от французского élite) элитное — значит, лучшее, отборное, но, когда речь идет об образовании, слово приобретает совершенно определенный смысл: это образование, готовящее элиту.
Есть две модели элитного образования: открытая и закрытая. Открытая направлена на подготовку интеллектуальной элиты для различных сфер. Ключевой технологический принцип — селекция, то есть высокий конкурс на входе и продолжающийся отбор во время обучения, что и является одной из гарантий высокого качества на выходе. Отдельной школе крайне сложно реализовать этот принцип, реальнее производить отбор, если школа является элементом системы элитного образования, работая в связке с группой вузов.
Закрытые же элитные учебные заведения специально созданы для того, чтобы потомственная элита становилась элитой интеллектуальной. Но тут другая проблема: небольшой отбор детей на входе, то есть не слишком высокое качество «входного материала», должен компенсироваться высоким профессионализмом организации учебной и вообще школьной среды, что требует огромных инвестиций, в первую очередь интеллектуальных. В силу сложности создания таких школ в мире единицы. Английскому Итону потребовалось пять столетий и опека королевской семьи (монарх до сих пор лично назначает главу совета попечителей), чтобы создать школу.
Упрощенный вариант закрытой модели лежит в основе так называемых элитарных школ. Это школы для привилегированных групп населения, для детей знати, олигархов, правящего класса. Такие школы дают неплохое образование, но их основное предназначение другое — это школы для «своего круга». Такие учебные заведения существуют давно, есть во всем мире, и предназначаются они для воспроизводства системы ценностей определенных сословий.
В нашей стране в советское время функцию элитных выполняли специализированные школы. Математические и физико-математические, являясь элементом системы элитного образования, работали на предподготовку интеллектуальной элиты. В языковых спецшколах — стартовых площадках в социально-политическую элиту — реализовывалась закрытая модель. Попасть туда было сложнее, так как в отличие от физматшкол, куда входной билет оплачивался талантами и усердием учеников, в языковые школы попадали во многом благодаря статусу и связям родителей. Правда, помимо детей партноменклатуры там училось немало способных ребят из интеллигентных семей: их родители понимали, что языковая школа давала лучшее гуманитарное образование.
Демократические перемены 90-х годов и усилившаяся в последнее время государственная поддержка породили новую (небольшую) группу школ, дающих качественное образование, а за счет легитимизации платного обучения появились частные школы, часть которых можно считать элитными, часть — элитарными.
Частный сектор
Частных, правильнее говорить негосударственных, школ в России мало, менее одного процента, и треть из них (около 250) расположена в Москве. Большинство аккредитовано, то есть имеет право выдавать аттестаты государственного образца. Рынок, похоже, насытился: в последние годы число школ не меняется, появляются и исчезают буквально единицы, а вот число платных учеников понемногу, но растет, в Москве их сейчас около двадцати тысяч.
Выбирая такое учебное заведение, родителям важно не попасться не рекламные уловки, главная из которых — претензия на элитность. Наберите в любой поисковой системе «элитные школы Москвы» — и почти все ссылки будут выводить на сайты частных школ. И хотя в полном смысле слова элитные частные школы в Москве тоже есть (о них речь пойдет ниже), главная заслуга негосударственных школ в другом: они обеспечили серьезное разнообразие в среднем образовании. Основная масса частных школ появилась в первой половине 90-х годов на волне демократизации образования, и мотивов их создания было два: либо они были альтернативными по отношению к массовой школе с точки зрения содержания образования, либо это был образовательный бизнес.
Как правило, негосударственные школы маленькие, человек по сто, что позволяет уделять пристальное внимание каждому ученику. Однако индивидуальный подход вовсе не означает обучения в режиме tet-a-tet. Напротив, организовать индивидуальную работу можно только на балансе с коллективной. Поэтому класс, в котором учится три или четыре ребенка, в педагогическом смысле дает гораздо меньше комбинаторных возможностей, нежели класс, где 15–16 человек.
Инновационные ожидания сектор частных школ не оправдал, поскольку выяснилось, что в школьном деле, как и в любом другом, для инновационной работы нужна инфраструктура, в первую очередь исследовательская, как теоретического, так и прикладного характера, а это огромные расходы, которые ни одна школа нести не могла. Установка на бизнес оказалась более реальной, но, опять же, пятнадцатилетняя практика показала, что экономически успешными становятся школы, способные привлечь серьезные инвестиции для своего развития, а готовых делать ставку не только на родительский кошелек нашлось немного.
Сегодня негосударственные школы можно разделить на три группы: элитные — не только обещающие в рекламе, но и в действительности дающие высококачественное образование, коих совсем мало; школы для детей с выраженной спецификой развития (слабослышащие дети, гиперактивные, с нарушением речи и др.) и специализированные школы (например, с эстетическим или конфессиональным уклоном), которых тоже немного; а большая часть школ стали элитарными. Последние по очевидной причине — самый финансово емкий сегмент. К ним можно отнести загородные школы, находящиеся в зонах элитной застройки. Они раскиданы по всему Подмосковью, но уверенно лидирует Рублево-Успенское направление, к которому подтягиваются Новорижское и Дмитровское.
В частных элитарных школах детей неплохо учат, а еще лучше организуют сервисные функции. Если отвлечься от редких, но все же имеющихся патологий — «Чего изволите?», только развращающих учеников, то эти функции очень важны, поскольку обеспечивают безопасность и здоровье детей. Здесь, получая информацию о школе, стоит проявить дотошность. Скажем, горячее питание есть везде, но в одной школе будут разогревать в микроволновке привезенные обеды, а в другой меню разрабатывают диетологи, которые кроме прочего учитывают и персональные медицинские показатели (наличие аллергических реакций у ребенка, к примеру), и гастрономические запросы — вегетарианское или кошерное питание, соблюдение поста и так далее. Медицинское обслуживание тоже есть везде, но в одной школе медсестра приходит дважды в месяц на диспансеризацию, а в другой медицинский центр занимает целый этаж и дежурный педиатр не уйдет домой, пока в школе есть хотя бы один ребенок.
Наличие международных сертификатов и результаты предметных олимпиад и единого государственного экзамена — немногие объективные показатели качества школьного обучения
И за кружок по рисованию тоже все голосовали
«Типовую модель школы можно представить в виде пирамиды, — говорит Любовь Духанина, член Общественной палаты РФ, доктор педагогических наук, директор средней общеобразовательной частной школы “Наследник”, — основанием которой является обучение в первом классе, а вершина — это обучение выпускников. Сначала ребенок знакомится с знаниевым миром в целом и учится его осваивать. По мере взросления начинается углубленное изучение предметов, все сильнее проявляются профильные специализации, а к окончанию школы нужно наработать результат, достаточный для поступления в вуз. Модель элитной школы ровно обратная: это пирамида, повернутая основанием вверх. То есть, чем старше ребенок, тем больше у него должно быть возможностей — учебных, социальных, профориентационных, коммуникативных, креативных. И если образовательная среда школы оснащена множеством ресурсов для этого, то школа может претендовать на элитный статус».
Оценить обеспеченность школы такими ресурсами можно, изучив объем дополнительного образования. Чем больше в школе секций, студий, творческих коллективов, факультативов, клубов, научных обществ, тем лучше. Кроме того, большой объем «дополнительного» насыщает школьное пространство, делая его богатым и разнообразным. Отсутствие непременного предметного давления позволяет наращивать коммуникативные и исследовательские навыки, учиться демонстрировать себя и свои работы, творить, работать коллективно. В государственном центре образования №548 «Царицыно» (директор Ефим Рачевский) таких объединений около двухсот.
Еще одна характеристика элитной школы — внутреннее обустройство, соответствующее возрасту детей. Базируется оно на простой и очевидной идее: обучение и воспитание семи-, двенадцати- и семнадцатилетних школьников не может быть организовано одинаково. Школьная мебель и питание первоклашек и выпускников не должны различаться лишь высотой парт и размерами порций. В «Царицыне» эти возрастные миры, разные по природе своей — начальная школа, подростковая и старшая, — разделены вплоть до разных зданий, с разными технологиями работы и разным школьным антуражем.
На сайте школы есть страничка «Диалог с директором», на которой Ефим Лазаревич ежедневно (!) отвечает на все присылаемые вопросы. Эта открытость — готовность к разговору, в том числе с родителями, и шире — открытость к социально-общественным изменениям и готовность учитывать эти изменения в школьной жизни — тоже характерна для лучших школ.
Лицей или гимназия?
Гимназическое или лицейское образование — возможная развилка выбора, когда речь идет о среднем и старшем звеньях. По сути, это выбор между универсальным образованием гуманитарно-широкого толка и образованием профильным, ориентированным на техническую или естественнонаучную подготовку.
Две оговорки. Первая: чистоту типа учебного заведения выдерживают не все, встречаются и гуманитарные лицеи, и математические гимназии. В разговорах с педагогами надо выяснить, на чем в действительности специализируется школа.
Вторая: учебному заведению экономически выгодно иметь специализацию, так как на содержание гимназий и лицеев выделяется больше средств, чем на общеобразовательные школы, — на четверть, а то и на половину (в зависимости от региона) в расчете на одного ученика. Поэтому школы и добиваются получения статуса гимназий и лицеев, а соответствует ли обучение гимназическим или лицейским нормам и традициям — большой вопрос, ведь за счет перераспределения часов между предметными областями ни гимназии, ни лицеи не появляются. В Москве около 80 гимназий и лицеев плюс море гимназических и лицейских классов, и хорошо, если треть из них таковыми являются.
Спецшколы
Со спецшколами за 15 лет произошла любопытная метаморфоза. Престижные и мало кому доступные в советское время языковые спецшколы, как ни удивительно, стали менее популярны, притом что востребованность освоения языков только выросла. Причин несколько. Во-первых, утрачена монополия: растущий спрос на иностранные языки заставил все школы уделять предмету особое внимание, и сегодня многие из них могут похвастаться изучением двух-трех языков в объеме спецшколы. Страноведение, изучение ряда предметов на иностранном, общение с носителями языка — тоже не редкость.
Во-вторых, языковые школы наравне с обычными затронул исход преподавателей в 90-х годах, когда рынок труда стал предлагать англо- и прочим говорящим приличные зарплаты. На специализированных школах это сказалось сильнее, так как лучшие учителя работали там. Правда, в последние пару лет все школы включились в обратный поток, обусловленный изрядно выросшими зарплатами: «иностранцы» сегодня — самые высокооплачиваемые из всех предметников.
В-третьих, и это самое главное, за полтора десятка лет языковые спецшколы не претерпели сильных изменений, кроме техобеспечения, но в последнее время технический апгрейд идет во всех школах и особой конкурентоспособности не прибавляет. Тем не менее если семья настроена на будущую языковую специализацию ребенка или считает, что лучшей основой современного гуманитарного образования является лингвистическое, тогда хорошая языковая спецшкола — то, что нужно.
Стоит посмотреть, как осваиваются языки в лучших гуманитарных учебных заведениях, например, в лингвистической гимназии №1513 (директор Александр Бубман). Вникнуть в тонкости методики несведущему человеку, конечно, не удастся, но понять простые вещи можно: какой процент занятий идет на иностранном языке, есть ли партнеры в других странах и что совместно делается, какие международные документы получают дети, как часто общаются ученики с носителями языка и, что важнее, как часто общаются учителя. Если родители хорошо владеют языком, то можно узнавать и про более сложные вещи, например, как ставятся такие проблемные навыки, как аудирование или разговорная речь. Зная, как работают асы, будет легче выяснить уровень преподавания иностранного языка в других школах — например, в той, что ближе к дому.
Если языковые спецшколы в последние годы застыли в своем развитии, то физико-математические, напротив, заметно усилились. Им пришлось крутиться, так как научная специализация оказалась уже не столь востребованной, и они были вынуждены сильно нарастить гуманитарную составляющую, увеличить объем дополнительного образования, и, сохранив рациональный математический подход и специализацию, эти школы серьезно продвинулись вперед.
В школе №57 (директор Сергей Менделевич) математические классы, принесшие ей известность, появились еще в 1968 году, а последние двадцать лет школа занимается интеллектуальным развитием одаренных детей. Это, кстати, одна из немногих школ, где удалось реализовать принцип открытого элитного образования — селекцию. Вечерние математическая и гуманитарная школы, приготовительная школа, серия собеседований при поступлении позволяют отобрать способных учеников, что и подтверждается уверенными победами детей как в естественнонаучных, так и в гуманитарных олимпиадах. Теперь этот отбор обеспечивается и заработанной репутацией: конкурс в 8-е, 9-е классы доходит до 14 человек на место.
Школьное детство — это все-таки детство, а потому желательно, чтобы выбранная школа позволила прожить его не только полезно, но ярко и интересно
Внешние оценки
Олимпиады — отдельная тема. Их результаты, равно как результаты различных конкурсов, смотров, соревнований — один из немногих объективных критериев оценки школ. Из всех состязаний предметные олимпиады особенно показательны, так как они проводятся систематически и имеют разный масштаб — от районных до международных. Проанализировав олимпийские победы последних пяти лет (пользуясь сайтами окружных и городского департаментов образования, Московского института открытого образования и прочими), несложно выстроить рейтинг интересующих школ. И рейтинг этот будет вполне достоверно отображать качество предметной подготовки. Эту же функцию внешней оценки могут выполнять результаты практикуемого сегодня единого государственного экзамена (ЕГЭ). На усовершенствование механизма ЕГЭ, особенно контрольно-измерительных материалов, проще говоря — тестов и заданий, уйдет еще несколько лет, но несомненно полезна и пока недооценена родителями предоставляемая ЕГЭ возможность сравнивать школы между собой. Всякий учитель знает, что отметки учеников — «пятерка» или «тройка» — в разных школах имеют разный вес, а в едином экзамене все оцениваются по одной схеме и как бы не был пока несовершенен ЕГЭ, сравнительные срезы он дает достаточно объективные. Статистики у москвичей правда пока маловато: в обязательном порядке ЕГЭ в столице проводился единожды, в прошлом году по русскому языку. Но в этом году прибавится математика и в целом эксперимент близится к завершению — с 2009 года ЕГЭ станет повсеместной формой оценки знаний для всех школьников страны, так что статистика будет только нарастать.
Некоторые школы сами организуют себе дополнительные внешние оценки. Например, включаются в систему кембриджских экзаменов разного уровня или в программы международного бакалавриата. Вещь полезная: и преподавателей дисциплинирует, и ученикам возможности расширяет, обеспечивая их международными сертификатами, не говоря уже об освоении языка.
Педагогическое лицо
Один из показателей продвинутости школы — наличие у нее собственной педагогической концепции. Сегодня школы считают зазорным не иметь своей концепцию и практически везде дадут какой-либо, чаще малопонятный, ответ на вопрос о концептуальном подходе. На самом деле большинство школ концепций не имеет и иметь не может, потому что создать концепцию — дело неимоверно трудоемкое.
Но эксклюзивный педагогический подход некоторые — правда, немногие — учительские коллективы сформировать могут. Государственные требования в этом случае перестают играть доминирующую роль, становясь элементом выстроенной школой системы обучения и воспитания. Такую группу школ можно условно назвать авторскими: центр образования №686 «Класс-Центр» (директор Сергей Казарновский), школа №734 — Школа самоопределения Александра Тубельского (в прошлом году Александр Наумович ушел из жизни, и теперь школу возглавляет Юлия Грицай), Новая гуманитарная школа (директор Василий Богин), Классическая гимназия при греко-латинском кабинете Юрия Шичалина.
Впрочем, в педагогической среде слово «авторская» не очень жалуют, но всякая из этих школ, имея свое педагогическое лицо, уж точно выделяется на фоне других.
Родителям важно определиться, хотят ли они, чтобы их ребенок рос и развивался в рамках, которые определяет тот или иной педагогический подход, принятый в этих школах. Понять, каков этот подход, как ни странно, совсем несложно: там, где он есть, школьные менеджеры способны внятно объяснять его специфику.
Один пример. На сайте школы №1199 «Лига школ» (директор Сергей Бебчук) поясняется, что школа работает на формирование метаумений. Это умения универсальные, то есть могут быть применены в самой разной деятельности и нестареющие, «к ним можно отнести навык работы с научной и справочной литературой, вкус к абсурду и парадоксам, способность генерировать и анализировать идеи, умение сравнивать, систематизировать, переключаться с одного стиля мышления на другой, чередовать взгляд в “микроскоп” и “телескоп”. Собственно содержание образования должно носить второстепенный, вспомогательный характер, то есть должно быть лишь полем для обучения метаумениям. Такой взгляд необходимо приводит к изменению содержания и задач любого преподаваемого предмета».
А дальше поясняется на примере: «Умение синтезировать и анализировать — основа любой мыслительной деятельности, а значит, основа большинства творческих профессий. Школьная математика — наипростейший набор объектов и связей между ними. Это абстрактное, замкнутое “сооружение” легче всего складывать и разбирать (синтезировать и анализировать). Более сложным полем для синтеза-анализа оказывается художественный текст. С одной стороны, текст — такой же результат мыслительной деятельности, как математическая формула, с другой — объектов и связей (уже не только внутренних) в тексте неизмеримо больше. Кроме того, текст подразумевает наличие ассоциативных и неявных связей. Наиболее сложна процедура синтеза и анализа в предмете “История искусств”. Основное усложнение в том, что в отличие от литературы искусство пользуется многими языками. Таким образом, в цепи математика—литература—история искусств умение анализировать и синтезировать должно согласованно шлифоваться в течение всего времени обучения в школе».
Любому здравомыслящему человеку подход понятен, и если он устраивает, то нюансы можно выяснить при встрече с директором.
Вузы и МТБ
Для педагогов уже давно не секрет, что процент поступления детей в вузы мало что говорит о качестве школьного обучения. Платность вузовского образования, существенно увеличившая его доступность, и взятки при поступлении (правда, уменьшившиеся с введением ЕГЭ) позволяют набирать школам и 100% поступивших выпускников. Даже если считать только тех, кто поступил на бюджетные места, и это не показатель, потому что высшее образование в стране стало массовым, а число выпускников школ сравнялось с числом мест для первокурсников. В элитные вузы конкурс, конечно, есть и будет, но проблемы поступления в былой остроте уже нет. Хорошая учеба через механизм ЕГЭ поступление гарантирует, а если школьник настроен учиться в том редком вузе, где проводятся дополнительные вступительные испытания, то, заранее зная об этом, подготовиться тоже несложно — и в школе, и за ее пределами.
Однако родители по инерции продолжают это требование школе выставлять, и наличие у школ договоров о совместной работе с вузами — это во многом дань родительскому мифу и наследство предыдущих, «доегэшных» лет. За исключением случаев, когда школа интегрирована в систему конкретного вуза, но такое учебное заведение уже не столько школа, сколько элемент довузовской подготовки.
Совсем другой вопрос — подготовка школьника к студенческой учебе. Поступить в вуз легче, чем там учиться, поэтому всякая хорошая школа детей к вузу готовит. Например, в старших классах гимназии №1518 (директор Марина Фирсова) введены семинарские и лекционные формы занятий, исследовательской работой здесь занимаются с 5-го класса, часть занятий ведут вузовские преподаватели.
Родители вполне обоснованно обращают внимание на материально-техническую базу школ. Достаточным числом компьютеров сейчас никого не удивишь, а вот использование их в процессе обучения — это показатель квалификации. Локальные сети, медиатеки и интерактивные доски в гимназии №1518 давно уже норма, а такие устройства, как стационарные и передвижные системы видеоконференций или многофункциональные классы «Трансформер», работающие здесь, есть далеко не во всех школах. Учителя гимназии осваивают мультимедийные средства обучения в собственной IT-академии, там же обучают и учителей других школ. Кстати, наличие в школе обучающих программ для «чужих» учителей — тоже показатель качества.
Найти и попасть
Родителям первоклассников разумнее искать не столько школу, сколько конкретного учителя, поскольку именно он будет учить и вообще определять происходящее с ребенком четыре первых школьных года. Исключением может быть случай, когда семья решила, что ребенок будет учиться в системе развивающего обучения. Главной школой в стране по развивающему обучению является школа №91 Российской академии образования (директор Михаил Дюкарев), в 60-х годах прошлого века там начались экспериментальные работы (теоретическая база формировалась учеными еще в 30-х). Развивающее обучение является государственной программой и сегодня распространено во многих школах, собственно, во всех приличных оно есть, поскольку лучшей альтернативы традиционному обучению в начальной школе пока не придумано (программы РО для основной школы разрабатываются). Роль учителя там тоже, конечно, важна, но технологически отстроенная система эту роль несколько нивелирует.
Сложнее всего что-либо понять про дух, царящий в школе, и характер отношений в детско-взрослом коллективе. Какие-то выводы можно сделать, лишь поучившись, а пробное, допустим, двухнедельное обучение школы, увы, не практикуют. Некоторую информацию может дать «сарафанное радио» — беседы с детьми, которые уже учатся в этой школе, и их родителями. И, может, еще степень вменяемости и здравого смысла, с которой педагоги отвечают на простые вопросы: как поддерживается учебная мотивация, ведь дети, как и все люди, не очень-то любят работать? Как учите пользоваться метро? А что вы делаете, если второклассник на уроке описался?
Попасть в элитные школы вполне реально, только озадачиваться этим вопросом надо не накануне учебного года, а заранее — за год, а то и за два. Потому что школ таких мало, а желающих много. Почти в каждой школе есть свои входные барьеры (уровень подготовки в определенных областях или состояние психофизического развития) и есть специально созданные механизмы по преодолению этих барьеров. Как правило, это своеобразные подготовительные курсы, функцию которых иногда выполняют детские сады или подготовительные классы.
Сказанное справедливо и для лучших частных школ: то, что туда берут всех, лишь бы родители были платежеспособны, — это миф. В Москве в последние годы увеличилась доля учебных заведений с высокой стоимостью обучения, уровень платы в которых сравнялся с европейскими и американскими частными школами. Как раз в сегменте самых дорогих школ, где вступительный взнос составляет примерно 20 тысяч евро, а месячная плата колеблется в коридоре двух-трех тысяч евро (Первая Московская гимназия, Московская экономическая школа, Ломоносовская школа), сейчас дефицит учебных мест.
Для школ это благо — позволяет отбирать наиболее способных, да и вообще, чем выше конкурс, тем выше рейтинг, а вот родительскому сообществу дефицит оказывает плохую услугу: и напрямую — школы отказывают в приеме детей, и опосредованно — мешая формированию образовательной компетентности родителей, по крайней мере, наиболее состоятельной их части, принявшей решение учить детей в России, а не за границей. Ведь великий плюс появления в стране частных школ состоял в том, что сам факт их существования заставил хотя бы часть родителей учиться выбирать школы. Направляя семейный бюджет на образование детей, люди предъявляют гораздо больше требований к качеству обучения и образовательного сервиса. Главное, они учатся эти требования формировать, тем самым включаясь в процесс общественного управления школой. А когда возникает дефицит, то уже не до требований, важнее устроить чадо в престижную школу. Значит, опять появляется блат и начинается конкурс родительских статусов.
Воспользоваться профитом
Репутация школы — еще один важный ориентир выбора. Полезно только различать общественное и профессиональное мнение и понимать, что эти мнения не обязательно совпадают: школа в округе или районе может быть престижной и популярной, однако педсообщество в первую тройку ее не поставит. Профессиональное мнение очень значимо, но сложность в том, что в силу корпоративной этики ни один уважающий себя директор не даст негативную, пусть и заслуженную, оценку соседним школам. Разве что в узком кругу близких родственников или друзей. Поэтому для родителей будет большей удачей найти источники информации о школах в профессиональном сообществе — такие сведения точно будут существенно достовернее.
Сегодня у родителей есть достаточно серьезные козыри в процессе поиска. С изменением экономики школьного сектора — введением подушевого финансирования — они оказались в выигрышной ситуации: теперь каждый ребенок приносит в школьный бюджет деньги. Это в каком-то смысле выравнивает частные и государственные школы: деньги, конечно, несоизмеримые, но к каждому ученику теперь в любой школе относятся как к «единице дохода». И родитель вправе разместить положенные на обучение деньги в той школе, где сочтет нужным.
Кроме того, на учебных заведениях продолжает сказываться демографический провал — детей мало. За десять лет численность школьников в стране уменьшилось на 7,5 млн, и хотя число первоклашек второй год растет, число выпускников школ еще несколько лет будет снижаться. Что в целом плохо, но конкретным родителям на руку, так как усилившаяся конкуренция школ за учеников повышает шансы семьи найти наиболее подходящую школу и учиться именно в ней.
